Фатальные пятнашки - Ксения Кожина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Темно. Холодно. И такое чувство, что меня пробирает нервная дрожь. Но это было не главное. Главным раздражающим фактором были всхлипы и какие-то завывания прямо мне на ухо. Гневно распахнула глаза и встретилась взглядом с заплаканной и взволнованной мордочкой фамильяра. Несколько секунд мы недоумённо смотрели друг на друга, а потом...
— Викуля! — Закричал он мне прямо на ухо и принялся вылизывать моё лицо своим шершавым языком. — Я уже думал, что погубил тебя.
А я взглянула на синее небо, что пробивалось сквозь кроны деревьев, на водяного, что как-то алчно стал на меня поглядывать. Удивилась русалке, той самой, что была водяным приворожена и сейчас сияла ослепительной улыбкой из остреньких зубов. Но больше всего меня удивило то, что русалка была в воде. Чистой родниковой воде! Приподнялась на локтях и язвительно заметила, пряча свою растерянность.
— Испугался, что перед мамой оправдаться не сможешь?
— Да Светлана Михайловна меня бы... — Начал Фёдор, но осёкся. — Я же, правда, за тебя переживал.
— Федь, а что вообще это было?
— Зелье это было прабабки твоей, просроченное слегка. Осталось после прошлого её побега. Кратковременную смерть вызывает. Долго же она над ним думала и готовила, чтоб при переходе не захлебнуться.
Я так подумала немного, прикинула, как давно прабабушки на этом свете нет и гневно так:
— Убить меня решил?!
Фёдор попятился, открывая меня взору водяного. Его алчные глазки заблестели ещё сильнее, и он решил начать издалека.
— Как же я рад, что вы, уважаемая ведьма, в себя пришли! Мы же так все за вас переживали!
Я скептически приподняла бровь, но Лев, тот который Алексей, ничуть не смутившись, продолжил:
— А как же мы рады, что вы решили нас навестить! — И тут же без перехода, — а можно вас на минутку?
Кряхтя приподнялась, передёргивая плечами, потому что мокрая одежда противно липла к телу и махнула рукой в сторону.
Пока мы с водяным отходили вглубь леса, я не переставала удивляться произошедшим переменам. На деревьях распускались новые листочки. Болотная жижа, которую я имела честь лицезреть при прошлом посещении заповедного леса, исчезла, а на её месте появилась пусть небольшая, но речка с кристально чистой водой. Кое-где из-под земли пробивались редкие цветочки. И вид у водяного был печальный-препечальный.
— Понимаете, Виктория, тут такое дело... — Начал он, опасливо оглядываясь назад, чтобы убедиться, что нас никто не слышит.
Какое у него тут дело я догадалась с первого раза, демонстративно сложив руки на груди. Водяной запнулся и быстро затараторил.
— Нет, что вы! Ваше приворотное замечательное! Подействовало сразу же! Мартиша моя этим же днём ко мне согласилась переехать! И всё было прекрасно... в первую неделю.
— И?
— А потом она порядок наводить стала! — В сердцах пожаловался он.
— Хозяйственная, — произнесла с восхищением, делая вид, что не понимаю, куда он клонит.
И этот немного зеленоватый мужчина с косой саженью в плечах, всем своим видом демонстрирующий мужественность и непоколебимость, вдруг плечи так опустил, печально вздохнул и ещё печальнее начал перечислять:
— Семнадцать видов болотных червей, три вида речных лиан, пять редких видов пиявок — всех извела! А грязь мою лечебную, на которой мох лучше всего рос, пикси раздала, чтоб посетителям леса передали.
Я на миг представила, как именно пикси могли грязь посетителям передать и искренне пожалела несчастных. А водяной всё не переставал говорить.
— Завал у заброшенного водопада разобрала, там теперь такой поток, что вода и не застаивается. А болота мои! Болота! Всё подчистить заставила. Меня к делу благородному приневолила. И ладно я! Я-то за любовь страдаю! Но леший... — дядя Лёша неожиданно замолчал, растеряв весь свой запал.
— А что с лешим? — заинтересованно приподняла брови.
Водяной как-то совсем к земле клониться стал. Помолчал немного, видимо размышляя, стоит ли мне поговорить, а потом шёпотом так, чтобы леший, не дай высшие силы, не услышал, проговорил:
— Мартиша моя, и за его воспитание принялась. Одних водоёмов ей мало было. Красоту во всей округе пожелала. Где же это видано, чтоб у многовековых деревьев молодые росточки прорастали. Скоро от жилища моего заповедного одно название и останется. Уж и ругался я с ней! И по-доброму объяснял, а она всё никак не успокоится. Мне бы этого самого, — он совсем понизил голос до заговорщицкого шёпота, — отворотного.
«Вот гад!», — возмутилась мысленно, сохраняя на лице самую добросердечную улыбку. Сам же в своё болото русалку приволок, зная, что в такой грязи она жить не сможет, а теперь ещё и возмущается. — «Как есть гад!»
А потом мысли плавно перекочевали в сторону другого гада и сердце предательски сжалось. Такое отчаяние накатило, что если бы не гордость моя, то прыгнула бы назад в речку, чтобы меня водичка на место вернула. Тяжело вздохнула, понимая, что у меня нет времени сейчас раскисать, потому что мне ещё предстояло до дома добраться, и громко выдохнула, возвращая себе привычный ведьмовской вид.
— Отворотное говорите, — пропела с самой добренькой улыбкой и пока водяной согласно закивал, быстренько припомнила, какие глаза у русалки были, когда я на неё смотрела. Сейчас-то далеко отошли, не видно.
И ведь не просто так вспоминала. Меня ещё с детства приучали в глазки заглядывать, определяя, находится человек под зельем или каким другим воздействием или нет. Русалка конечно не человек, но вряд ли её мог стороной обойти замутнённый взгляд. А глазки у неё были голубые кристально чистые, вот прямо как вода в реке! Да даже если я и ошибаюсь, то создание она всё равно магическое и долго приворот на ней не продержится. Так что, немного поразмышляв, пришла к выводу, что вот таких мужиков-гадов воспитывать нужно и улыбка на моём лице сама
