ИЛИ – ИЛИ - Рэнд Айн

– Продолжай, – напряженно произнес Реардэн.

– Такой мужчина не стремится утвердиться в собственной ценности, он стремится выразить ее. Его душа и зов его плоти не конфликтуют. Но человек, убежденный в своей никчемности, всегда тянется к женщине, которую презирает, потому что она отразит его собственную сущность, освободит его от объективной реальности, в которой он – жалкая подделка, предоставит ему кратковременную иллюзию собственной значимости и кратковременное избавление от нравственного закона, который его осуждает. Приглядитесь к тому безобразию, в которое большинство людей превращает свою половую жизнь, и к путанице противоречий, которые они считают своей нравственной философией Одно вытекает из другого. Любовь – это наша реакция на наши высшие ценности, и она не может быть ничем другим. Позвольте человеку извратить свои ценности и взгляд на жизнь, позвольте ему уверовать, что любовь не наслаждение, а отрицание, что добродетелью является не гордость, а жалость, или страдание, или слабость, или самопожертвование, что благороднейшую любовь рождает не восхищение, а сострадание, не признание ценностей, а признание пороков, – и он раздвоится. Его плоть перестанет ему подчиняться, он станет импотентом с женщиной, которой открыто признается в любви, его потянет к самой последней шлюхе. Его плоть последует логике его глубочайших убеждений; если он верит, что порок – это ценность, значит, он осудил собственное существование как зло, и только зло будет привлекать его. Он осудил самого себя и почувствует, что может наслаждаться только развратом. Он приравнял добродетель к страданию и почувствует, что порок – единственное удовольствие. Тогда он завопит, что его плоть сама по себе испытывает порочное вожделение, которое его разум не может контролировать, что секс – грех, а истинная любовь – чистое духовное переживание. И удивится, что любовь не приносит ему ничего, кроме скуки, а секс – лишь стыд.

Не осознавая, что мыслит вслух, Реардэн с отсутствующим видом произнес:

– В конце концов… Я никогда не признавал того, второго положения… Никогда не чувствовал себя виноватым за то, что делаю деньги.

Франциско улыбнулся и пылко сказал:

– Значит, вы понимаете, что это в сущности одно и то же? Нет, вы никогда не примете их порочных убеждений. Вы не смогли бы принудить себя к этому. Попытавшись осудить секс как зло, вы обнаружили бы, что, помимо воли, поступаете исходя из присущей вам моральной предпосылки. Вас влекло бы к самой достойной женщине. Вам была бы нужна героиня. Вы не способны на презрение к себе. Вы не способны поверить, что жизнь – зло, а вы – беспомощное существо, загнанное в безвыходное положение. Вы всю жизнь преобразуете материю в соответствии с устремлениями вашего ума. Вы человек, которому надо бы знать, что идея, не воплощенная в действии, – презренное лицемерие, как и платоническая любовь. А действие, не контролируемое идеей, – идиотский самообман. Таков и секс, если он отрезан от системы ценностей человека. Вы не можете не знать этого. Ваше незыблемое чувство собственного достоинства должно подсказать вам это. Вы не в состоянии испытывать страсть к женщине, которую презираете. Только тот, кто превозносит чистоту любви, свободной от страсти, способен на развратную страсть, лишенную любви. Но взгляните: большинство людей – – это существа, раздираемые на две части, они отчаянно шарахаются из крайности в крайность.

Одна такая крайность – это человек, который презирает деньги, заводы, небоскребы и собственную плоть. Он придерживается неопределенных мнений о непостижимых предметах, таких, как смысл жизни и собственные моральные принципы. И он в отчаянии, потому что не может ничего почувствовать к женщине, которую уважает, но зависит от непреодолимой страсти к шлюхе. Таков человек, которого называют идеалистом. Другая крайность – люди, которых называют практичными, люди, презирающие принципы, абстракции, искусство, философию и собственную душу. Единственным смыслом жизни они считают приобретение материальных ценностей – невзирая на то, для чего они и откуда. Практичный человек ожидает, что материальные блага принесут ему удовольствие, и удивляется, что чем больше получает, тем меньше чувствует. Это человек, который проводит время в интрижках. Вглядитесь в тройной обман, который он совершает по отношению к самому себе. Он не признает, что нуждается в чувстве собственного достоинства, так как насмехается над таким понятием, как моральные ценности. И все же он испытывает глубочайшее презрение к себе, порожденное убеждением, что он – кусок мяса. Он не признает, что секс – это физическое выражение признания его личности. Поэтому такой человек пытается, оперируя тем, что есть следствие, получить то, что должно бы быть причиной. Он надеется обрести чувство собственной ценности благодаря женщинам, которые ему отдаются, и забывает, что женщины, которых он подцепил, не имеют ни характера, ни собственного суждения, ни системы ценностей. Он внушает себе, что гонится только за физическим удовольствием, но взгляните, как он устает от женщин за неделю или за ночь, как он презирает профессиональных шлюх и любит притворяться перед самим собой, будто соблазняет целомудренных девочек, которые делают исключение ради него. Он стремится к радости от достижения цели, но никогда не добивается ее. Какая доблесть в обладании бездушным телом? Вот вам ваш Казанова. Подходит это описание ко мне? – О Боже! Нет!

– Тогда вы можете судить, не спрашивая у меня, сколько интрижек было в моей жизни.

– АО чем же еще, черт возьми, пишут первые полосы газет последние чуть ли не двенадцать лет?

– Я угробил кучу денег на самые пышные и вульгарные вечеринки, которые только можно себе представить, и минимум времени на то, чтобы меня видели с женщинами соответствующего типа. Что касается остального…– Он немного помолчал, затем произнес: – У меня есть несколько друзей, которые знают об этом, но вы первый человек, которому я вопреки своим правилам признаюсь: я не спал ни с одной из этих женщин. Я не притронулся ни к одной из них.