Берия. Судьба всесильного наркома - Борис Соколов

Сталин вряд ли подозревал, что Берия в отношении государственного устройства СССР вынашивает замыслы, хотя и противоположные тем, что были у ленинградцев, но в случае своего осуществления способные вызвать те же самые последствия — крах коммунистической системы и развал Союза. Лаврентий Павлович собирался предоставить больше самостоятельности не только РСФСР, но и другим национальным республикам, что могло поощрить их к сепаратизму. В 1991 году, напомню, катализатором распада, наряду с деятельностью российского руководства, послужило провозглашение

независимости республиками Прибалтики и Грузией и сильное движение за независимость на Украине.

Нет данных, что Берия сыграл какую-либо роль в развертывании «ленинградского дела». Непосредственно расправой с неугодными чиновниками из «северной столицы» занимался Маленков. Но падение ждановской команды было, безусловно, на руку Берии, тем более что его друг Маленков вновь оказался в фаворе у вождя.

В начале 1949 года Сталин отказался от услуг «ленинградской команды». Вновь наиболее близкими к нему членами Политбюро стали Маленков и Берия. В знак особого расположения Сталин наградил Лаврентия Павловича в 49-м сразу двумя орденами Ленина — в связи с 50-летием и за бомбу, за которую также удостоил Сталинской премии 1-й степени.

Маленков почти официально считался преемником вождя. Но вот беда, мастер аппаратных интриг, он не обладал ни волевыми качествами, ни харизмой. Воля была у Берии, кадрового чекиста и крепкого хозяйственника, но, к несчастью, он был грузин, а Сталину хотелось, чтобы его наследник был русским и мог опереться на самый многочисленный народ империи — зря, что ли, с «космополитами» боролись. Поэтому с конца 1949 года у Сталина появился еще один фаворит — Никита Сергеевич Хрущев, назначенный в декабре секретарем ЦК и первым секретарем Московского комитета партии. Он был русским, умел бойко, хотя и не всегда грамотно говорить и завоевывать любовь масс. Возможно, Сталин предполагал, что в первое время после его смерти сохранится коллективное руководство, члены которого будут вести себя примерно как пауки в банке. Что ж, пусть победит сильнейший. А примерный состав участников посмертного турнира Иосиф Виссарионович определил в октябре 1952 года, когда после XIX партсъезда назвал состав бюро Президиума ЦК в составе себя самого, а также Берии, Булганина, Маленкова и Хрущева. Круг наследников Сталин определил довольно точно. После его смерти произошло лишь одно существенное изменение. Малоавторитетного и слишком близкого в то время к Хрущеву Булганина заменил Молотов, что, однако, не помешало Никите Сергеевичу обрести первенство и убрать из Президиума (Политбюро) всех остальных диадохов.

Сталин ценил Берию за роль в атомном и водородном проектах, но давал понять, что в любой момент может легко от него избавиться. В ноябре 1951 году был арестован ряд руководителей Грузии, ранее близких к Берии, которых обвинили в создании «мегрело-националистической группы» а Комиссию ЦК, приехавшую в Грузию снимать с должности министра юстиции Грузии Аксентия Рапаву, секретаря ЦК Барамию и других членов группы, возглавлял Берия. Сталин устроил ему еще одну проверку: как-то Лаврентий будет сажать своих ставленников. Тогда же арестовали племянника Лаврентия Павловича Теймураза Шавдию, который в начале войны попал ев плен, записался в грузинский легион СС, а потом дезертировал оттуда и сражался в рядах французских партизан. Шавдие дали 25 лет за измену Родине, и дядя ничем не смог ему помочь. А арестованный по тому же делу бериевский помощник и «спичрайтер» академик Академии Наук Грузинской ССР П.А. Шария в конце 70-х вспоминал, что первым пунктом обвинения, инкриминировавшемуся ему лично, было то, что, «будучи свидетелем того, как Берия в разговоре по телефону с Маленковым критиковал Сталина, Шария не доложил об этом Политбюро». А по свидетельству Ф. Благовещенского, академик рассказывал ему, что в марте 53-го «Берия лично поехал на Лубянку освобождать мингрельцев; когда все собрались вместе, Берия, смеясь, напомнил Шарии, что посадил — то его тот, про кого Шария писал, что он величайший гений всех времен и народов». А в беседе со своим сокамерником по Владимирской тюрьме диссидентом Р.И. Пименовым Шария прямо утверждал, что «был арестован в 1952 (вместе с Барамия и др. "мингрельцами") по личному телефонному звонку Сталина, мимо Берии».

Но Берию Сталин трогать не стал. Более того, в феврале 1952 года Лаврентий Павлович укрепил свое положение, когда близкие к нему В.С. Рясной и С.А. Гоглидзе стали заместителями министра госбезопасности партаппаратчика С.Д. Игнатьева.

А вот как послевоенная борьба за власть в Политбюро виделась Василию Сталину во Владимирской тюрьме 19 января 1959 года, когда в связи с началом работы XXI съезда он писал Центральному Комитету партии: «С Маленковым, которому были поручены дела ВВС, мне пришлось сталкиваться часто: в 1941-1942-1943 и в 1945 г., когда ЦК отстранило его от шефства над ВВС и должности секретаря ЦК за обман ЦК (в действительности Маленков был снят с поста секретаря ЦК не в 45-м, а в 46-м году в связи с "авиационным делом", по которому осудили Новикова, Шахурина и др. 4 мая 1946 года Политбюро приняло постановление о выводе Георгия Максимилиановича из Секретариата ЦК, поскольку он "морально отвечает за те безобразия", что были вскрыты в работе авиапромышленности и Главного Командования ВВС — выпуск и приемку недоброкачественных самолетов, и, "зная об этих безобразиях, не сигнализировал о них ЦК ВКП(б)". - /Б. С./). Мне доподлинно известно, что в так называемом Ленинградском деле Маленков видел возможность своего возвращения на пост секретаря ЦК и с этой целью создал дело, извратил действительность. Прямо говоря, на костях ленинградцев при помощи (очень активной) со стороны Берия, — опять занял пост секретаря ЦК. Вообще, если проследить за ходом карьеры Маленкова и Берия, то легко заметить, как они друг друга тянули и выручали. Вот довольно характерный факт их взаимного сотрудничества на заре их обоюдной карьеры еще до войны. Речь идет о С.Ф. Реденсе, одном из старейших чекистов-дзержинцев. Я его хорошо знал, ибо он являлся мужем сестры моей матери А.С. Аллилуевой. Когда Берия назначили в НКВД, Реденс был для него помехой на должности Нач. упр. НКВД Москвы, ибо Реденс знал Берия по работе в Закавказье с отрицательной стороны и был вхож к т. Сталину в любое время. Берия решил убрать Реденса с дороги. Когда Берия заговорил с т. Сталиным о необходимости ареста Реденса (я случайно был при этом разговоре), т. Сталин резко возразил Берия, и казалось, что вопрос этот больше не поднимется. Но, как было ни странно для меня, — Берия был поддержан Маленковым, Маленков сказал, что знает Реденса по работе г. Москве и поддерживает мнение Берия об аресте. Сейчас я не помню, кем работал в то время Маленков, но, кажется, он имел отношение к кадрам партии (в 1938 г. Маленков был завотделом руководящих парторганов ЦК. - /Б. С./), ибо хорошо помню слова т. Сталина: "Разберитесь тщательно в кадрах с товарищами в ЦК, — я не верю, что Реденс — враг". Как провел в ЦК этот разбор Маленков, я не знаю, но факт, что Реденса арестовали. После ареста Реденса по наушничеству Берия, вход в наш дом Анне Сергеевне был закрыт, но по ее просьбе я просил т. Сталина принять ее. Мне за это посредничество попало и было сказано: "Я не поверил Берия, что Реденс враг, но работники ЦК то же самое говорят. Принимать Анну Сергеевну я не буду, ибо ошибался в Реденсе. Больше не проси"…

Вот как Маленков и Берия обманывали т. Сталина и убирали с дороги честных людей. Вся система Берия и Маленкова была построена на принципе — не наш человек к т. Сталину не должен быть вхож. Создавалась некая изоляция, дабы любая информация к т. Сталину могла поступать только через них или контролироваться ими же.

Из- за молчания и нежелания портить взаимоотношения с Маленковым и Берия (многие члены Президиума ЦК того времени, конечно, могли разоблачить эту пару), чаще всего этот обман сходил с рук. Кто же пытался возражать Берия и Маленкову, убирался, дискредитировался или арестовывался.

Вот другой факт взаимной выручки, в 1945 г. когда на фактах ВВС было доказано, что Маленков лжец, доверие к нему было поколеблено и он был освобожден от должности секретаря ЦК. Но из-за заступничества Берия — окончательное разоблачение Маленкова не удалось. Я ни в коей мере не сторонник умалять вину Шахурина и Новикова, этих холуев Маленкова, но их арест выручил Маленкова. Этим арестом Маленков как бы отошел на задний план и вывернулся, свалив все на этих людей, отведя вину от себя. В 1953 году, реабилитируя Шахурина и Новикова, Маленков полностью предал это дело забвению — извратив суть дела и выставив всю эту группу (и самого себя) как невинно пострадавших. Это гнусная ложь! Маленков был наказан верно, но недостаточно.

Странно, что Серов, знавший это дело, на следствии взвалил на меня вину в желании дискредитировать честного Маленкова…?! Хороша честность! Эта хитрая комбинация (в 1945 г.) снятия основной вины с Маленкова — арестом с шумом и треском была тонко разыграна Берия и Меркуловым. Таким образом Берия и компания выручили Маленкова. Все же Маленков вынужден был притихнуть. К тому же бороться с Ждановым ни Маленков, ни Берия не решались. Ибо Жданов пользовался абсолютным доверием и был безгранично уважаем. После смерти Жданова дело изменилось. Маленков опять начал набирать силу и, как я выше указывал, на костях ленинградцев опять стал секретарем ЦК. После партийной конференции Москвы, когда Попов (первый секретарь Московского обкома и горкома партии в 1945–1949 годах. — /Б. С./) вел себя возмутительно (будучи делегатом конференции и членом МГК, я рассказывал т. Сталину о многих фокусах Попова), т. Сталин сделал серьезное замечание Маленкову: "Как же так, в одном городе — рядом и не видите?!" Маленков обрушился на меня, но меня поддержал Поскребышев, и Маленков умолк.