Семнадцатая жена - Страда Дион

Девушка медленно встала и, отстранив руку единственного человека, которому она могла бы доверять, пошла по дорожке в направлении малой сцены. В подсобном помещении за ней и должна была состояться встреча. Стефан пошёл следом, двигаясь за спиной Мины. А вокруг продолжали смеяться и весело кричать люди, поедающие фруктовую вату, катающиеся на головокружительных аттракционах, участвующие в нелепых конкурсах под всеобъемлющий рёв музыки. Акробаты и жонглёры рассекали толпу своим цветистым шествием, водила огромный хоровод компания, напоминавшая не то испанскую инквизицию, не то ку-клус-клановцев, а высоко над головами на огромных ходулях в костюмах с картин Сальвадора Дали, с горбами и рогами, расхаживали факиры, выдувавшие фигурные струи огня, размахивавшие лентами и длинными яркими рукавами.

Мина шла, ловко лавируя в толпе, чувствуя затылком неотступно следующую фигуру Стефана. За прошедшие годы она вновь заперла все свои страхи и воспоминания в тёмном углу разума. Точнее огородила уголок разума от бездны страхов и воспоминаний, что не избавило её от периодических нелицеприятных истерик и срывов. Как сказалоднажды её единственный компаньон: «Ты научилась казаться нормальной, но не слишком».

В первые моменты знакомства она испытывала к нему симпатию и определённое влечение. Сильный и красивый, волею злого рока попавший в запутанную сеть туманных интриг, он казался ей спутником, лучше которого, нельзя и желать, спутником, который разделит с ней её трудный путь. И ему доверял Виктор, он читал его сознание. Но неужели он пропустилсамое главное в своём чтении? Он навязал ей алчного до роскоши, славы и безрассудного риска человека, обворовывавшего музеи и ввязавшегося в авантюру из-за исполнения тщеславной мечты о жизни на собственном острове. С другой стороны, его безрассудство и умение убедительно врать, а также знакомства в мире криминала, помогли сначала разыграть комедию для российских пограничников, задержавших их заблудившийся в северных водах катер, потом сбежать из места временного заключения, куда их посадили как беспаспортных и незаконно пересёкших границу. После они обзавелись документами и уже годы остаются ненайденными. А может, их и не ищут? Российским структурам они попросту не нужны, а корпорации могут быть заняты и чем-то более важным, чем ловля двух перепуганных беглецов, пребывающих на грани сумасшествия, на территории необъятной и параноидальной страны. Определённо, чтобы спастись, ей и нужен был такой напарник, но почему Виктор не сказал ей об этом прямо, а ввёл в заблуждение красивыми словами о дружбе и доброте.

Теперь она этого уже никогда не узнает. Тот, любовь к которому так долго зрела в её сердце, больше не ответит ни на один её вопрос. Она узнала это сегодня утром. Мина не стала ничего объяснять Стефану, он всё равно не понял бы её. В лучшем случае, она могла услышать банальные и пустые фразы, дополненные вульгарной попыткой утешить. Ей приснился кошмар, впервые за долгое время.

***

Она увидела безжизненную пустыню бесцветной, высохшей травы и скорчившихся деревьев, которые словно люди, согнулись и замерли от страшных болей, почернев на тяжёлом, пепельном ветру. Серое небо и серое море обнимали эту измученную землю, на самом краю которой возвышался серый особняк. Высокий, украшенный статуями, наглухо запертый ставнями, он походил на здание из воспоминаний Виктора. Мина шла к нему невероятно долго, спотыкаясь об обломки кирпичей и балок, закопанные остовы машин и торчавшие куски труб. Подойдя к нему, она не нашла двери. Росшие из земли стены, поддерживаемые угловатыми колоннами, рассекали лишь плотно захлопнутые ставни. Девушка попыталась распахнуть одну, находившуюся на нижнем этаже. Ободрав в кровь руки, Мина смогла отодвинуть её, но окна за ней не оказалось, лишь глухая серая стена.

В бессилии девушка со всей силы ударила по казавшейся шершавой и древней кладке, сложенной из огромных кирпичей. Но она оказалась совершенно гладкой и упругой. Здание шелохнулось и рассыпалось на миллионы песчинок. Его серую пыль подхватил налетевший ветер и поднял вверх. Мина оказалась в абсолютной черноте, которая резко сменилась бледно-фиолетовыми стенами, тёплыми и мягкими, знакомыми и ужасными. Они как лента конвейера с бешеной скоростью устремились по обе стороны от девушки, меняя цвета, словно она летела на невероятной скорости по бесконечному радужному коридору. От фиолетового несущийся спектр достиг красного цвета, резко остановился, и распахнул перед ней окружённое аппаратурой ложе, на котором, закатив белки глаз, наполовину свесившись, лежал Виктор. Приборы мигали красными маячками, что-то надрывно пищало, в воздухе повисло ощущение паники нескольких сотен беспризорных душ. Ложе завибрировало и согнулось в изголовье, безжизненное тело ещё больше наклонилось и съехало на пол, стукнувшись головой об пол.

***

После пропажи Виктора в шахте, призраки и наваждения терзали Мину каждую ночь. Со временем она убедила себя, что ничего не было и ужасы отступили. После оперы Гарнье вся необузданная сила подсознания вырвалась наружу, и бесконтрольный разгулвоспалённых образов едва не свёл девушку с ума. За время пребывания в странном подземном комплексе Виктор помог ей, избавил от чувства вины, вылечил от скорби. Но она поняла это уже в России, когда смогла спокойно спать. Теперь его больше нет, но останется ли с ней его защита и вера? Не станут ли признаки психического расстройства слишком частыми? Вор считал, что она продолжает мучиться призраками прошлого, но на самом деле жизнь ей отравляло осознание настоящего и бесплодные попытки вспомнить то, что она знала. Мина чувствовала, что знает цель мраморных сознаний, знает кто они. В момент слияния с огромным разумом нескольких десятков человек, ей открылась истина, но принудительный разрыв, спасший её и вернувший в физическую жизнь, запечатал всё, что она смогла узнать. А Виктор не мог сказать ничего, воспоминания многолетней давности — единственное, что смогло обойти тяжёлое табу.

Вся деятельность Стефана, весь риск, его желание раскрыть планы корпораций Иден и Ред Фокс для Мины являлись бессмысленной суетой. Те, кого опасался весь мир, всего лишь пользовались привилегиями, они получали готовую рыбу из воздуха и демонстрировали её всем, не видевшим подобного ранее. При этом как ловить рыбу знали только мраморные создания. Поймавшие, изувечившие, использовавшие и убившие Виктора.

Вынырнув из радостной толпы, состоявшей из девушек всех комплекций в чёрных платьях всех фасонов, их терпеливых парней, возбуждённых почитателей, журналистов и редких нормальных людей, пришедших на аттракционы или из любопытства на неумолкающий гвалт музыки, Стефан оказался у кирпичной стены, на которую, скрывшись за пихтами, успела облокотиться Мина. Дверь в подсобное помещение была рядом. Стояли самые долгие дни в году, ночь и не собиралась наступать, лишь слегка прикрыв землю сумерками. Молодой человек посмотрел в сторону и вдохнул в себя воздух. За безумными линиями огромных аттракционов поднималось насыщенное жёлто-оранжевое небо, низкие фиолетовые тучи разрезали его словно налёт на позолоченном блюде. Мировые авиаперевозки встали, сотни тысяч людей страдают от отравлений и обострения хронических заболеваний из-за вездесущей вулканической пыли, суровые зимы и почти исчезнувшее лето, но зато какое небо, особенно теперь, когда стояли белые ночи. Полтора года ада этого стоят.

«Генеральный партнёр мероприятия — «Розовая лаванда». Красота всегда с тобой». Огромный рекламный щит попал в поле зрения Стефана. Неужели Первый Общественный не мог найти спонсора… поготичней?

— Ты ждёшь ещё кого-то? — бесцветный голос Мины оборвал созерцательный процесс Стефана.

Он посмотрел на осунувшуюся от всех выпавших на её долю терзаний девушку, смотревшую куда-то сквозь него бледными карими глазами. В бункере в Норвегии, а потом в элегантном гардеробе от Юлии Девил, Мина показалась ему весьма симпатичной. Волевая, способная постоять за себя девушка, сочетавшая в себе мальчишескую энергию и исключительно женскую романтичность натуры, являла для него очень интересный тип. К сожалению, с её не плохо поставленным ударом ему пришлось познакомиться ещё раз, при попытке «согреться теплом тел» холодной русской зимой. Что к неприятию его профессии добавило отвращение к его личной жизни, состоявшей теперь, как и всегда, из множества случайных связей.