Весенняя страсть - Дениз Домнинг

– Боже! Перестань. Что ты со мной делаешь! – Она повторила еще раз, и его рука оказалась у нее между ногами, а пальцы искали то место, куда он собирался проникнуть. Застонав, она оперлась руками о его плечи, позволяя ему делать все, что он хочет. Ощущения, возникавшие внутри, разрывали ее. Она хотела его сильно, до дрожи.

– Колетт! – умоляющим тихим голосом произнес Гиллиам.

Они оба хотели одного и того же. Николь приподнялась, продолжая опираться руками на его плечи, и оседлала мужа. Гиллиам обхватил ее за талию, помогая, направляя.

– Я сгораю от страсти к тебе, – выдохнул он, глядя на Николь. Он говорил истинную правду, в этом не было сомнений. – Но я не хочу причинить тебе боль.

Николь разочарованно посмотрела на мужа сверху вниз, словно обиженная его словами.

– Да что же я такое? Сплошная слабость? Ты не можешь мне причинить никакой боли. – Она сама опустилась на его плоть, ощутив наслаждение от того, что он заполнил ее.

– О Боже, как хорошо, – выдохнул он, расслабившись на постели. Николь легла сверху, и Гиллиам укрыл их простыней.

Она повернулась и поцеловала мужа в шею.

Он ласково гладил ее по спине, но она хотела большего. Николь улыбнулась, догадываясь, как добиться желаемого. Она подняла руку и стала ласкать его затылок, водя рукой вверх-вниз. Затем сама стала ритмично подниматься и опускаться.

Гиллиам застонал, крепко держа жену за бедра.

– Ты просто невозможная, – проговорил он ослабевшим от желания голосом.

– Разве тебе не нравится? – выдохнула Николь ему в ухо.

Гиллиам задрожал, и его ответ стал ясен без слов.

– Очень нравится, – еле сумел выговорить он.

– Если это правда, тогда почему ты все время пытаешься меня остановить?

Он рассмеялся и отпустил руки. Николь снова задвигалась, вскрикивая от удовольствия, охватившего ее. Потом снова поцеловала мужа в губы. Каждое движение доставляло ей несказанную радость. Но ей хотелось большего.

Вдруг он закричал и обхватил ее за талию; Николь тут же оказалась под ним. Он действовал медленно, но настойчиво. Она выгибалась навстречу мужу, впиваясь ему в спину ногтями. Он целовал ее огненными поцелуями. Внутри Николь все горело.

Наслаждение охватило обоих. Она вскрикивала под его ласками. Руки Николь впились в бедра Гиллиама, как бы направляя его, чтобы удовлетворить желание. Он оторвал от нее губы, задыхаясь от страсти. Движения его становились все быстрее, с каждым ударом удовольствие росло, волны наслаждения одна за другой накрывали Николь. Ее тело само хотело двигаться, и каждый его удар она встречала своим. Откуда-то издалека она услышала, как Гиллиам просит ее двигаться в одном ритме с ним.

Николь поднялась навстречу его очередному удару. Муж продолжал говорить с ней тихо и ласково, рассказывая, какое удовольствие она доставляет ему, отчего ее собственное наслаждение становилось все сильнее, росло и росло, хотя, казалось, большим оно уже не могло стать.

…Когда Николь подумала, что больше не выдержит, Гиллиам неожиданно застонал и вошел в нее со всей страстью, которую испытывал. Она убрала руки с его бедер только для того, чтобы снова крепко сжать их, втискивая в свое тело снова. Почувствовав, как внутреннее напряжение иссякает, она вздохнула. Где-то в глубине души возникла мысль, что ощущения могут быть еще невероятнее, еще головокружительнее…

Он обмяк на ней, судорожно, тяжело дыша. Его мускулы расслабились, и он всей тяжестью придавил ее. Николь нежно поцеловала Гиллиама в подбородок, потом в губы.

Он попытался соскользнуть с нее, чтобы не давить своим весом, а когда она не позволила ему, перекатился на бок, увлекая ее за собой. Николь разочарованно вздохнула.

– Но мне нравится, когда ты сверху, – прошептала она.

Гиллиам вздрогнул и еще крепче поцеловал жену. Отчаяние, с которым он ласкал ее, испугало Николь. Она взяла в ладони его лицо и принялась изучать каждую черточку. На его лице были написаны страх, тоска, радость, и все это отражалось в глазах. Улыбки не было.

– Я сделала что-то не так? – тихонько спросила она.

Он покачал головой.

– Колетт, у меня ноет сердце. Я думаю только об одном. Я, наверное, сделал тебе ребенка, и теперь ты умрешь.

Вся радость от только что испытанного наслаждения улетучилась.

Николь наклонила голову, перед глазами возникла картина смерти Элис.

– Ты имеешь в виду, как Элис? – спросила она бесстрастно. – По крайней мере она родила прекрасного здорового мальчика и, прежде чем уйти в мир иной, видела, как ее муж взял своего сына на руки. Она успела порадоваться. Элис умерла, потому что при родах потеряла много крови. У нее были ужасные разрывы.

Рассказывая, Николь старалась отделить смерть Элис от символа возрождения Эшби, который она видела в родившемся ребенке.

– О Гиллиам, это была моя ошибка! – воскликнула она и удивленно замолчала. Она не собиралась рассказывать мужу о том, что чувствует себя предательницей Эшби.

– Но это не твоя ошибка, если у нее были разрывы, – смущенно успокаивал он жену.

И вдруг Николь испытала острое желание рассказать ему о своей неутихающей боли.

– Нет, не в этом дело, – сказала Николь, упершись взглядом в грудь мужа и стараясь не смотреть ему в глаза. – Меня мучает гибель Эшби. С июня я пытаюсь бежать от мысли, что я натворила. Даже рождение ребенка Элис я превратила в символ, пытаясь избежать ответственности за происшедшее. Вот в чем моя ошибка. Мачеха заточила твоего брата, но именно я закрыла ворота, когда ты пришел за ним, Гиллиам. Я думала: если смогу показать лорду Рэналфу, какая я умелая, он отдаст Эшби мне. Именно из-за меня сгорел дом и разрушена деревня.

– Ты отводишь себе гораздо большую роль в этой истории, чем она есть на самом деле, – твердо сказал Гиллиам. – Я, мой брат, твой отец, его жена тоже внесли свою лепту в случившееся.

Николь продолжала сосредоточенно смотреть ему в грудь.

– Ты очень добр, если хочешь меня простить. Но нельзя изменить того, что я натворила. Из-за меня убито столько людей, которых я любила, так много пострадало тех, кого я должна была защитить. Я пытаюсь и не могу понять, как вынести весь этот груз, свалившийся на меня. – В ее глазах появились слезы. Сердце переполняли тоска и боль.

Гиллиам отодвинулся, чтобы взять ее лицо в ладони. Он заставил жену посмотреть ему в глаза.

– Ты сумеешь, – сказал он ласково, – даже если груз предательства давит тебя до сих пор.

В комнате еще оставалось немного света, чтобы разглядеть его глаза, полные печали и понимания.

– Откуда ты знаешь, что я чувствую? – удивилась она.

Его губы сжались.

– Однажды я тоже предал человека, чьей любовью дорожил. О Боже! – Гиллиам закрыл глаза. – Я слишком много сказал. У меня нет сил продолжать.