Москва Норд-Ост - Анджей Зауха

Высокий, худощавый двадцатилетний парень, со светлыми волосами и голубыми глазами только срочную службу в армии, до гражданки ему осталось чуть более двух недель, когда чеченские террористы захватили театр на Дубровке. В России на срочную службу ребята идут не только в танковые войска, во флот или десант, короче говоря, не только под крыло Министерства обороны, но и в структуры других министерств, так называемых силовых. Одним из них является МЧС, располагающее такими прекрасно обученными спасательными отрядами, как «Лидер».

- Это что-то вроде спасательного спецназа, рассказывает Максим. - Нас бросали туда, где было хуже всего и тяжелее. Мы были в июне 2002 года в Ставрополе во время наводнения, где утонуло несколько тысяч человек (официально - сто две жертвы, эвакуировано сто пятьдесят тысяч человек), и на космодроме Байконур, где в мае 2002 года упало одно из перекрытий монтажного блока (погибло семь рабочих).

Часть, в которой служил Максим, располагалась практически в Москве, в районе Теплый Стан. Когда террористы заняли театр, руководство «Лидера» отобрало из специализированных отрядов (Максим был в отряде верхолазов) наиболее опытных бойцов, всего двадцать пять человек, и перебросило эту группу в район театра. Спасателей разместили в спортивном комплексе на Шоссе Энтузиастов, в двадцати минутах езды от театра.

- Вначале командование сообщило нам, что штурм планируется в ночь с четверга на пятницу, - рассказывает Максим. - Но поскольку не всё успели подготовить, штурм перенесли. Следующей ночью нам сообщили, что атака начнется в шесть утра.

Максима и его товарищей подняли по тревоге. За окнами стояла темная ночь, было что-то около четырех утра. Двадцать пять парней вскочили на грузовик и отправились в сторону театра. Остановились возле театра на небольшом газоне и получили приказ выгрузить все спасательное оборудование, даже альпинистское снаряжение Максима. Все спасатели были в полном снаряжении, что подтверждает мысль о том, что оперативный штаб операции, под командованием которого были и спасатели, всерьез считался с вероятностью взрыва театра террористами. Ведь Бараев хвастался, что напичкал театр двумя тоннами взрывчатки, это могло быть правдой.

- Мы были готовы на все, так как нам никто не сказал, чего можно ожидать, - рассказывает Максим. - Потом нам это только мешало выносить людей. Не успели мы закончить приготовления, как в здании началась стрельба - десантники бросились на штурм за полчаса до намеченного срока!

Максим видел, как через главный вход в театр вбегают люди в камуфляже, с пулеметами - может, бойцы «Альфы», а может, простых спецподразделений милиции, которые должны были прочесать помещения театра в поисках укрывающихся там террористов. Потом на пятнадцать - двадцать минут установилась полная тишина. Хотя Максим точно не знает, с трудом вспоминает, сколько времени продолжались отдельные этапы спасательной операции.

Только после шести утра перед входом началось какое-то движение. Два человека в мундирах и касках, с автоматами в руках вышли через стеклянные двери, волоча по земле судорожно изогнутое тело террориста в грязном камуфляже. Вероятно, труп террориста лежал в проходе, недалеко от входа, поэтому его вытащили, чтобы не мешал в проведении спасательной операции. Неожиданно труп выскользнул из рук одного из солдат, и тот споткнулся о ногу террориста. Выругался, наклонился, и они снова потащили тело в сторону небольшой веранды перед главным входом в здание. С размаху бросили скрюченное тело в грязь и вернулись в помещение. Только тогда Максим с товарищами получили приказ войти в театр. Кроме них в театр вошли и другие спасатели - Центроспас и отряд МЧС из подмосковного Ногинска. Заложники были к этому моменту без сознания уже сорок минут.

- Страшно было, мне казалось, что в любую минуту может произойти взрыв, - вспоминал через несколько месяцев Максим, потягивая за столиком кафе нефильтрованое пшеничное пиво. - Когда мы вошли в холл, везде была масса крови, кровью были забрызганы полы и стены, лестницы на верхние этажи. Страшное зрелище. О газе нас никто не предупредил. Я его почувствовал только внутри, когда мы вошли в зрительный зал, -резкий, жгучий вкус в горле, горечь во рту. Не успели газ выветрить, а нам, естественно, не дали никаких противогазов или хотя бы масок.

Группа Максима пошла путем Ясира - командир террористов вошел в зал через коридор на первом этаже и боковую дверь с левой стороны, рядом со сценой. Вид, открывшийся глазам молодых спасателей, они запомнят на всю жизнь - зрительный зал полон заложников, которые выглядят мертвецами. Театр смерти!

Максиму и его коллегам был дан приказ вытаскивать заложников и выносить их на воздух. Каждое тело несли вдвоем - один брал человека под мышки, второй за ноги. Одному нести было бы слишком тяжело. Естественно, никаких носилок, просто брали их в руки и выносили. Никто не сказал им, что нести нужно лицом вниз, иначе человек может задушиться собственным языком или рвотой. Многих заложников рвало.

Люди в зале лежали буквально в лужах рвоты. Неподвижное тело спасатели клали на бетон перед входом в театр и бежали за следующим. Максим сделал двадцать ходок.

Не приходящих в сознание заложников выносили и другие спасатели. Этим занимались все, кто мог, и штурмовики, и милиция.

Ни у одного из бойцов «Лидера» не было противоядий, но Максим видел, как у входа на площадке, где происходил отбор жертв, какие-то санитары делали людям уколы.

Парень вспоминает, что иногда выносил кого-то еще живого, а когда возвращался с очередным заложником, оказывалось, что тот, предыдущий, уже умер. Может, не вынес того, что ему укололи, думает сегодня Максим.

- Больше всего мне было жаль девчонок, восемнадцатилетних заложниц, которые лежали или сидели в зале с пулями в головах, с явными огнестрельными ранами, - стискивает зубы Максим. - Могли это сделать чеченцы, а могли и наши. Девушки только начинали жить, все у них было впереди. Я уверен, что несколько человек были убиты случайно во время штурма «Альфы». Это неизбежно, но власти в этом никогда не признаются. Тогда об этом никто не думал. Злоба на «черных» была всеобщей. Я видел, как подходили омоновцы и пинали ногами убитых террористов. Видел, как один из чеченцев пошевелился, так они добили его выстрелом в голову.

Максим говорит, что людей из зрительного зала вынесли без нескольких минут семь. Они сели в машины и уехали, их работа закончилась. Естественно, как это бывает в России, они не проходили потом никаких обследований, поэтому ни один из бойцов отряда «Лидер» не знает, как повлиял на него газ, которого они нанюхались в зале.

- Потом никто и не вспоминал о газе, - смеется Максим. - Никто даже не намекнул, что мы были в зоне действия газа.

Отряд Максима работал с левой стороны зала, ближе к сцене. Учительницу Викторию Кругликову, ее дочь и сестру выносили люди из другого отряда, который действовал на противоположной от Максима стороне, у бокового входа справа. Виктория утверждает, что она, ее сестра и дочь выжили только благодаря ее мужу, Сергею.

Кругликов, как только вернулся из командировки, побежал к театру, где наткнулся на милицейский кордон. Все два дня, до самого штурма он был поблизости от театрального центра на Дубровке, заходил в соседние дома, искал какую-нибудь щелку в милицейской цепи, но так и не смог пробраться поближе к тому месту, где держали в заключении его жену. Удалось это сделать только после штурма, когда вокруг театра воцарился хаос и всеобщий балаган. Он побежал к выходу и увидел, как из театра выносят первых заложников, не подающих признаков жизни. Зрелище было ужасающее.

- Он потом рассказывал, что все были мертвые, - говорит Кругликова. - Люди в разной одежде, толстые и худые, старые и молодые, женщины и мужчины, но лица у всех были одинаковые - посиневшие с оскаленными зубами. У всех был одинаково искаженный газом и ужасом облик. Он говорил, что в старых документальных фильмах о концлагерях такие лица можно было увидеть, когда показывали умерщвленных газом людей - оскаленные зубы, стянутые судорогой мышцы.

И тут муж Виктории нашел своих любимых женщин - жену и дочь. Из горла жены вырывался такой страшный хрип, что он подумал: наверное, у нее сломан позвоночник!

- Он так подумал, потому что видел, как нас выносят из театра и бросают на землю, как мешки, - говорит Кругликова. - Именно из-за этого позвоночника он меня схватил первую, а не дочь, именно меня. И понес к скорой помощи, хоть было довольно далеко.

Кругликов прошел мимо стоявших ближе всего ко входу в театр автобусов, которые руководители спасательной операции отправили туда раньше карет скорой помощи. Почему именно автобусы? На это нет ответа до сих пор. Официально говорится, что организаторы акции хотели как можно скорее увести жертвы от театра, в котором мог, как предполагалось, в любую минуту произойти взрыв. Кто-то решил, что быстрее всего это можно сделать автобусами. Поэтому первыми к театру подъехали именно они и заблокировали дорогу машинам скорой помощи - у санитаров и спасателей не было выбора, именно в автобусы они погрузили несколько сотен заложников в бессознательном состоянии.