Баллады о Боре-Робингуде - Кирилл Еськов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– «Отойдите прочь, юноша, это не ваша разборка! – К чести д'Артаньяна, он не колебался ни мгновения», – усмехается в ответ экстра-компьютерщик. – Под вашим командованием, товарищ подполковник, – куда угодно, почту за честь…
– Верное оперативное решение, вольноопределяющийся, – без тени улыбки кивает Робингудов начштаба. – И – раз уж мы пошли по цитатам: «Придется открыть вам правду: все, кто пойдет сопровождать детей, в конце пути умрут. – А кто не пойдет? – Те умрут несколькими минутами позже»… Так что давай-ка, брат, рули на набережную.
14
Средней обширности помещение: пульты, экраны и микрофоны, милицейские мундиры.
– Дежурный по городу майор Ничипорук слушает!
По мере приема сообщения майор постепенно наливается свекольной яростью и наконец взрывается, что твой гексаген:
– Ты у меня щас дошутишься, Хаттаб грёбаный! Думаешь, из автомата звонишь, так не достанем? Три года тебе, ур-роду – это как пить дать!..
Швыряет трубку и, шумно отдуваясь, охлебывает чай из стакана с казенным мельхиоровым подстаканником.
– Чего там такое? – сочувственно интересуется напарник. – Опять, что ль, детишки школу свою «заминировали» по случаю контрольной?
– Какие там, на хрен, детишки! «Партия национал-революционного авангарда» требует освободить из Бутырок политзаключенного писателя Фейхоева – понял? Иначе сулятся в восемь вечера принародно обезглавить своего заложника, какого-то Петю-Педика, а в девять устроить взрывы на Казанском, Курском и Белорусском вокзалах – взрывчатка якобы уже в камерах хранения, а таймеры тикают…
– Ё-моё! Это что ж, вокзалы, что ль, эвакуировать?
– Щаз! С дуба, что ль, рухнул? Подвести б этого придурка под статью, за телефонный терроризм – да только кто ж его искать станет…
15
Чипов «Фольксваген» притормаживает на набережной.
– Кого-то ожидаем, Александр Васильевич?
– Скорее – чего-то. Ты пока расслабься и любуйся пейзажем…
– А чего? – красивый пейзаж, между прочим… Только вот убоище это Церетелино всю картину портит, – и Чип кивает в направлении Стрелки, где обрел себе пристанище (а вернее сказать – умопомрачительную синекуру) брезгливо завернутый американской иммиграционной службой Колумб, коего Лужков, ничтоже сумняшеся, перекрестил в Петра Первого, точь-в-точь как пресловутого порося – в карася. Что сказал бы сам Петр об идее увековечить себя именно в Москве – городе, который он ненавидел всеми фибрами души, и, имей к тому технические возможности, на пару веков опередил бы фюрера с его затеей устроить на этом месте радующее глаз озеро, – не знаю, но послушал бы с интересом: царь-реформатор, как известно, был крупным знатоком и ценителем больших и малых морских загибов… Кстати, любопытно: вся та морская атрибутика, что в избытке понаверчена вокруг царской стату́и с незатейливой целью увеличения общего тоннажа, – а не есть ли это на самом деле метафорический дискурс Большого Морского Загиба?
– Что, не нравится? – хмыкает Подполковник.
– Ага! Правильно его фейхоевские нацболы взорвать хотели. Я, если хотите знать, ради такого дела сам в нацболы бы записался, честно! Ну, вроде как генерал Чарнота – в красные: взорвал бы – и сразу выписался обратно…
– Ну что ж, как говорится, «идя навстречу пожеланиям трудящихся»… – Подполковник бросает взгляд на часы, и тут спереди, оттуда, где попирает свою Стрелку художественно подсвеченный снизу циклоп, бьет по глазам ярчайшая вспышка, отшвырнувшая порванную на ветошь осеннюю темень куда-то аж за «Ударник», а мгновение спустя с неба обваливается грохот, отозвавшийся воем противоугонок по всему Замоскворечью.
– Что это?!!
– Я полагаю, огнемет «Шмель»: термобарический заряд, объемный взрыв на две тысячи градусов…
– Да нет, я в смысле – зачем вы его?..
– Отвлекающая операция. Надо было взорвать что-нибудь приметное – ну, я и подобрал, чего не жалко…
– Гляньте-ка! – подсветка памятника, как ни удивительно, жива, и в голосе Чипа звучит неподдельное разочарование: – Надо же, устоял! Только башку ему разнесло напрочь…
– Именно так и целились, – пожимает плечами Подполковник. – Экий ты, братец, кровожадный! – не надо так-то уж. Мы ж не Геростраты какие, прости Господи… Церетели, я чай, мужик хозяйственный, ту первую, Колумбову еще, башку непременно заныкал до случая – вот и пускай ее привинтит на прежнее место. В случ-чего – Лужков профессора Доуэля из Парижа выпишет, за городские деньги: у того такие трансплантации неплохо получались… Ладно, вольноопределяющийся: отставили смехуёчки – наш выход.
16
У дежурного по городу – дым коромыслом: пульты перемигиваются лампочками и перещелкиваются тумблерами, экраны полыхают сполохами сварки, микрофоны раскалились добела: пожар на базе – он и есть пожар на базе. Майор Ничипорук объясняется – судя по бледности и обильному потоотделению – с кем-то не ниже замминистра:
– Так точно: партия «Национал-революционный авангард», требуют освобождения писателя Фейхоева… Так точно, в восемь нуль-нуль, как и грозились… Да почем мне знать, что Государь-реформатор и есть «Петька-Педик»? – мы про это в школе не проходили… есть заткнуться! Никак нет, акустическую экспертизу сообщения начали, но пока ничего… План «Перехват»… так точно: болван! Заминированы Казанский, Белорусский и Курский… сказали – в девять… Поисковые группы и кинологи уже работают… начали частичную эвакуацию пассажиров.
17
Камеры хранения Казанского вокзала. В полностью очищенном от народа помещении работают минеры: одну за другой приоткрывают универсальным ключом дверцы ячеек, содержимое которых тут же обследуют натасканные на взрывчатку собаки. Бесцеремонно изгнанные из зала парни милицейско-бандитской наружности (на такой серьезный расклад легендами и документами они не запаслись) угрюмо переминаются по ту сторону от цепочки вооруженных автоматами омоновцев в быстро густеющей разъяренной толпе опаздывающих на поезд пассажиров. Старший бригады растерянно запрашивает по мобильнику новых инструкций.
18
Штаб заговора вынужден играть навязанный ему блиц.
Григорий: …Что ж, по крайней мере план его ясен, да и круг поисков сузился: три вокзала против девяти исходных. Его человек (или люди) – наверняка в составе одной из бригад минеров: откроют по ходу проверки известную им ячейку, и привет!
Саид: Это возможно?
Григорий: Элементарно. Люди в таких бригадах собраны из разных ведомств, лично между собой не знакомы: внедряйся кто хочет… А можно просто перебить всю бригаду по дороге на вокзал и работать в их форме и с их документами…
Саид: Перебить служивых – это не их стиль работы.
Григорий: Ну не обязательно же до смерти: «Человека можно напоить… оглушить… усыпить…» Короче – немедля уточните состав выехавших на происшествие бригад, вплоть до самого последнего омоновца из оцепления, и сопоставьте с тем, что есть. Сколько вам нужно времени?
Саид: По́нято. Я уже отдал распоряжение – результаты будут минут через десять-пятнадцать. Раньше им не закончить, а до того мы никого из них наружу не выпустим. Что еще?
Григорий: Перебросить все силы на эти три вокзала. Теперь только следить в оба и ждать. Пускай он возьмет свои документы, а мы на выходе возьмем его – так даже проще. Мы теперь, слава Богу, точно знаем, где он…
Саид: Не Богу, а Аллаху…
Григорий: Да хоть Будде на пару с Заратустрой. В общем – «Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!» Как тебе такая сура?..
19
Стекляшка Московского автовокзала на Щелковской…
Как? – вы не в курсе, что помимо ДЕВЯТИ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ в Москве есть еще некоторое количество ВОКЗАЛОВ, как то: Аэровокзал, Речной вокзал – 2 (прописью: две) штуки, Северный и Южный, etc, – и на каждом из них есть камеры хранения?..
Но если вы решили, что о существовании этих сооружений точно так же позабыли и Робингудовы враги – это уж хрен вам, ребята! Чтоб и они дошли до такой степени непрофессионализма – такого вы в нашем триллере, пожалуй, не дождетесь. То есть личный состав отсюда, со Щелковского автовокзала, конечно, в свете последних событий срочно перебросили (Вопрос: на какой именно из вокзалов? Ответ: На Курский! – Йе-ес-ссс! Приз в студию!!), но некий минимум наблюдателей здесь – порядку для – конечно оставили.
И можно понять чувства подобного наблюдателя, когда он, вроде бы уже неся караульную службу в глубоком тылу своей армии, слышит вдруг негромкое: «Стой, как стоишь, и держи руки на виду!» Тру́сов ни в мафии, ни в спецслужбах не держат, так что по прошествии краткого и вполне естественного замешательства наблюдатель обретает способность «напрячься и ощетиниться». Расклад между тем – хуже некуда. Они с напарником, как раз провожавшим взглядом (профессиональным, не подумайте чего другого!) подошедшую к ячейкам хохлушку-челночницу с парой клетчато-клеенчатых мегасумок, являют собою узкое основание равнобедренного треугольника, а вершину его – взявшийся неведомо откуда человек, фотка которого была им показана самой первой: жуткая, собранная из кусков рожа, черная трость и рука в кармане плаща – чего уж тут не понять…