Серега и Город Мечты - Юрий Ра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Среди её знакомых ни один в простоте слова не вымолвит, каждую фразу взвесят, прикинут последствия, задумаются, чем это грозит… а потом скажут совершенно не то, что думают, а то, что положено. Кормишь такого воспитанного и из приличной семьи расстегаями, а сам думаешь: «Ну хвалишь ты мою выпечку, а может сам давишься и себя глотать заставляешь. Как тебя понять, сученок ты оксфордский?» И от таких мыслей всякое удовольствие от хлебосольства пропадает. А этот её Серёга небось если скажет к примеру «Ну и гадость эта ваша заливная рыба», то он ровно про рыбу, а не про активы семейные или поддержку нового законопроекта. «Решено — подумал Рыбкин отец — дам им денег на раскрутку этого их тира или клуба, а еще консультанта толкового. Пусть пробуют, не получится ежели, так и не беда, небось в его холдинге не каждый проект взлетает, и ничего. Как в чужой проект бабло вкладывать, так я смелый, а как дочку поддержать, то зассу?! Хрена там!»
Ни Серёга, ни Рыбка всех этих мыслей в голове Владимира Павловича не читали, не тот у Серёги Дар, а у Рыбки вообще никакой волшебный Дар не проявился, кроме обезоруживающей улыбки и очаровательных ямочек на щеках. Всё время до назначенной беседы они продолжали морально готовиться к битве умов и мысленно проговаривали свои убойные аргументы, не зная, что уже победили. Поэтому, когда вечером после ужина в уютной гостиной собралось малым кругом семейство, в помещении повисла тишина. Насчет гостиной — это семейство Прокофьевых считало её уютной и миленькой. По меркам Серёги мероприятие проходило в немаленьких размеров зале. Резьба по дереву, портьеры, картины на стенах, обитых шёлком или чем-то похожим… на такие интерьеры он насмотрелся в замке Шварценбергов, где стянул сувенир для Рыбки. Так, то замок в Европе, а то загородный дом Рыбкиных родаков. Вон батя Серегин в загородном доме, именуемом дачей, обклеил стены бумажными обоями поверх досок, и нормуль. Летом не холодно, зимой не доехать.
Прокофьев старший читал бизнес-план молча, а молодежь молчала в ожидании вопросов. Мама рыбки, Жанна Маркленовна вообще не лезла в обсуждение вопросов бизнеса, её больше интересовали житейские и личностные вопросы, поэтому она тоже молчала. Прочитав документ Рыбкин отец положил его на столик и просто заявил:
— Мне всё понятно, меня всё устраивает. Готов вложиться в ваш проект.
— Блин, и это всё, что ты хочешь сказать? — дочь прямо опешила от такой концовки «долгих и ожесточенных» переговоров.
— А все остальные моменты в рабочем порядке. Идея мне понравилась, подход к её реализации взрослый и по моему мнению здравый. Предлагаю на этом деловую беседу закончить и перейти к игре в Монополию, давно ни во что не играли всей семьёй. А уж в таком составе так и не разу.
И вся компания начала играть в Монополию, как какие-то персонажи американского фильма, где у всех всё всегда хорошо, и главная проблема — с кем пойти на выпускной вечер, с Кеном или Чарли. Тьфу, даже противно от такой благодати. Не к такому готовила жизнь Серегу. В его мире досуг разводил людей по гендерному и возрастному признаку, то есть у молодежи одни развлечения, у старшего поколения иные. Женщины опять-таки развлекаются совсем не так, как мужчины, кто бы спорил с этим! Но вот поди полюбуйся, оказывается, тут семейная традиция такая еще с тех пор, когда Рыбка была девочкой. Серёга мысленно вздохнул и бросился в пучину двухмерной игровой реальности, где человек человеку волк, любые союзы непрочны, все так и норовят тебя обнулить, а передайте, пожалуйста еще одну булочку с маком.
Семейство Прокофьевых взирало на бурный и эмоциональный стиль игры своего гостя с улыбками и легким непониманием: «Зачем так переживать и волноваться, тут же все понарошку, не корову проигрываем». Пришлось Серёге им объяснять свой принцип: в жизни эмоции проявлять тем опаснее, чем выше ставки, зато в игре можно отрываться на полную катушку и не сдерживать свою реакцию именно потому, что не корову проиграл. А еще после такой партии не зажмут в темном углу проигравшие или случайные свидетели твоего успеха.
— А прав молодой человек! — неожиданно поддержал его отец Рыбки. — Я помню, в девяностые за карточным столом тоже никто улыбнуться или зашипеть не решался. Причем, даже когда игра была дружеская, по маленькой. Вы этого не помните, вас тогда еще не было. А в бизнесе и сейчас эмоции транслировать опасно.
— Кто может и не помнит, а в России кое-где эти ваши девяностые еще не закончились. Безвременье, как говорили классики литературы — Серёга на самом деле отсюда, из этой гостиной оглядывался на свою малую родину и понимал, насколько велика пропасть между миром Прокофьевых и мирами многочисленных жителей провинции — я в вашу Москву перебрался, как в будущее попал или на другую планету. Вроде одним языком люди говорят, а смыслы уже другие вкладывают. Как элои и морлоки.
— Сергей, похоже при всей кажущейся занятости вы не чужды литературы — как грациозно Рыбкина мама обозначила Серегину нелюбовь к учебному процессу, никто даже не понял, как бы.
— Чукча не читатель. Чукча писатель. Пробую писать, но выходит очень мрачно, треш и безнадега.
— Надеемся, что когда вы закончите своё произведение, покажете результат. Очень интересно, что современная молодежь считает безнадегой. Интересно сравнить, так сказать, треш Достоевского с вашим.
— Не факт, что до финала дойдет. Опять же не всякий результат достоин демонстрации.
— Согласна. Целиком уповаю на ваше личное мнение относительно судьбы вашего труда. Гоголь вон тоже второй том своих «Мертвых душ» писал-писал, а потом всё в печку пустил. Не понравилось.
