Русская трагедия - Александр Зиновьев

– А для этого надо знать, что такое коммунизм?

– Да. Необходимо точно определить, в чем именно заключалась коммунистическая социальная организация (социальный строй) советского общества. Знать научно объективно, а не в том виде, как его изображали и изображают в идеологии и пропаганде (как в советской, так и в антисоветской). У тех людей, которые разрушали советский коммунизм, не было, конечно, научного его понимания. Но для разрушения это и не требовалось, было вполне достаточно идеологических представлений. Научный подход нужен для того, чтобы понять социальную сущность того, что сотворили эти люди совместными усилиями, мотивируемые и манипулируемые отнюдь не интересами научного познания. Основы научного понимания коммунизма мы с вами, я полагаю, рассмотрели на прошлых заседаниях достаточно для ответов на интересующие вас вопросы. Вспомните, какой компонент в социальной организации коммунизма является доминирующим?

– Система власти и управления.

– А что является основой, ядром, стержнем, скелетом и головой этой системы власти?

– То, что называли КПСС.

– А в ней?

– Партийный аппарат.

– Он был такой частью власти, которая управляла всей остальной властью, т.е. властью над самой властью, властью второго уровня. Вся система власти и управления обществом находилась под контролем партийного аппарата, являлась фактически продолжением и разветвлением его. В обратном направлении она так или иначе сходилась в партийном аппарате и отражалась в нем.

– Теперь легко установить границы контрреволюции!

– Очевидно, ее начало следует отнести к тому моменту советской истории, когда начали сознательно разрушать советскую систему власти и управления, а еще точнее говоря – когда начали разрушать аппарат КПСС. И началось это вскоре после избрания Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС. Началось по инициативе Горбачева и было поддержано высшим партийным руководством и его идеологическими холуями. Началось с вершины власти. Началось изнутри системы власти, т.е. из самых глубин базиса коммунистической социальной организации. А завершение советской контрреволюции произошло уже при Ельцине, когда была ликвидирована КПСС и по приказу Ельцина были расстреляны жалкие остатки советской государственности. Советская контрреволюция хронологически и по составу образующих ее событий заключена в эти рамки. Относить ее начало в более отдаленное прошлое (а ее относят даже к временам Хрущева), а окончание в годы после расстрела «Белого дома», значит растворять ее в более обширном историческом потоке и искажать тем самым ее социальную сущность. События, предшествовавшие началу деятельности Горбачева по разрушению КПСС и так или иначе связанные с этим, сыграли роль условий и предпосылок контрреволюции, а все события, произошедшие после прихода Ельцина к высшей власти в России и расстрела «Белого дома», явились неизбежными следствиями уже совершившейся контрреволюции.

Здание советского человейника как человейника коммунистического рухнуло как следствие того, что был разрушен его социальный фундамент.

– Какими причинами была порождена эта контрреволюция?

– Тут определяющую роль сыграл комплекс факторов. Этот комплекс явился результатом уникального совпадения множества исторических обстоятельств. Каждый из факторов комплекса сыграл свою определенную роль. Но ни один из них по отдельности не может рассматриваться как причина переворота. Только комплекс факторов как единое целое может претендовать на эту роль. Он необходим и достаточен. Необходим в том смысле, что не будь какого-то одного (любого) из факторов, то не было бы и комплекса в целом и не было бы переворота. Достаточен в том смысле, что наличие всех факторов комплекса предполагает, что налицо были все необходимые условия переворота, раз он произошел.

– Эти факторы можно упорядочить? 

– Важно иметь в виду, что упомянутый комплекс факторов является многомерным. В одном из этих измерений (аспектов) различаются факторы внутренние и внешние. К внутренним относится все то в рамках Советского Союза, что так или иначе способствовало контрреволюции. К внешним относится все то за пределами Советского Союза, что так или иначе было связано с подготовкой и осуществлением контрреволюции в Советском Союзе. В другом измерении различаются факторы объективные и субъективные. К субъективным относится идеологическое, моральное, психологическое и интеллектуальное состояние людей, которые как-то были вовлечены в подготовку и осуществление контрреволюции и от которых зависел ее успех. К объективным факторам относятся такие, которые были объективно даны людям в качестве условий их жизнедеятельности и которые были неподвластны их сознанию и воле при подготовке и осуществлении контрреволюции.

Советская контрреволюция есть явление внутренней жизни советского общества, а после распада Советского Союза – российского. Естественно, она имела на то основания в самом советском обществе. Эти основание можно разделить на объективные и субъективные. Из объективных я отмечу два основных, на мой взгляд: социальное расслоение советского населения и назревание первого в истории специфически коммунистического кризиса. Рассмотрим их по отдельности.

– Коммунисты, как известно, стремились к уничтожению классов. Коммунистическое общество мыслилось как бесклассовое. Но на деле это не получилось?

– Если под классами понимать только капиталистов, помещиков, наемных рабочих и крестьян, то общество без такого расслоения вполне реально. Но это не означает, что в реальном коммунизме не происходит расслоение населения в других разрезах. В советском обществе с самого начала наметилось расслоение населения на социальные категории, или на социальные классы, занимающие различное положение в структуре общества и, соответственно, обладающие различными возможностями в распределении жизненных благ. Неравенство в этом отношении было не каким-то уклонением от неких «правильных» норм, предписанных классиками марксизма, а проявлением объективных законов социального бытия. К концу брежневского периода классовое расслоение советского общества достигло высокого уровня. Стала очевидной тенденция к снижению вертикальной динамики населения, т.е. сокращались возможности перехода из одних слоев в слои более высокого уровня. Представители высших слоев редко стали опускаться в низшие слои. Они имели разнообразные привилегии сравнительно с низшими слоями и возможности приобретать жизненные блага благодаря своему положению в обществе. Они были хозяевами общества. Ничто не угрожало их привилегированному положению. Они имели такие гарантии своего положения, каким могли завидовать привилегированные слои западных стран. Они имели блага без риска потери, без особых усилий и забот.

– Но ведь именно представители привилегированных слоев начали «перестройку»?

– Да, произошло нечто такое, что находится в явном несоответствии с социальными законами и даже со здравым смыслом. Те советские люди, которые стали активными идеологами и деятелями контрреволюции, как правило были выходцами из высших слоев общества, принадлежали к его привилегированной части, занимали в нем высокие посты (достаточно назвать самих Горбачева и Ельцина), принадлежали к идеологической и культурной элите. Они поднялись в высшие слои за счет советской системы, в ней добились успехов, сделали карьеру. Согласно социальным законам, они по своему положению в обществе должны были быть опорой этого общества, его апологетами и защитниками. А они ринулись разрушать его, превзойдя на этом пути диссидентов, критиков режима, самых отъявленных антикоммунистов Запада. Они начали с остервенением рубить сук, на котором сидели. Почему?! Никаких объективных факторов в социальной организации советского общества не было.

Очевидно, вступили в силу факторы, действовавшие извне советского общества, причем действовавшие как факторы, породившие в нем определенное идейное, моральное и психологическое состояние населения.

– К концу шестидесятых годов в Советском Союзе сложилась ситуация в экономике, получившая название застоя. А вы отвергаете теорию застоя. Как же вы оцениваете эту ситуацию?

– Коммунистическое общество считалось бескризисным не только лидерами и идеологами коммунистических стран, но и лидерами и идеологами стран западных, т.е. и антикоммунистами и антисоветчиками. И это убеждение было бы верным, если бы никаких других кризисов, кроме кризисов капиталистических, в природе не происходило. Советское общество было бескризисным в том смысле, что в нем были исключены капиталистические экономические кризисы, ибо оно было обществом не капиталистическим, а иного типа. Но это не избавляло его от кризисов иного рода. Всякое общество так или иначе переживает кризисные ситуации, соответствующие его Природе. В советском обществе назревал кризис, но кризис специфически коммунистический, первый в истории кризис такого рода. В силу того, что отсутствовало и даже фактически было запрещено научное понимание советского общества, согласно которому складывавшееся положение можно было бы оценить как предкризисное, приближение кризиса просто проглядели, не заметили и не захотели замечать. Это положение стали рассматривать как показатель несостоятельности коммунистической экономики, Процветание же экономики на Западе стали приписывать исключительно капитализму. Причем, такое понимание возникло вовсе не спонтанно, а было навязано извне советского общества, западной идеологией и пропагандой. Последняя имела в Советской Союзе колоссальный успех, поскольку начисто отсутствовало научное понимание не только своего, советского социального строя, включая экономику, но и западного социального строя (западнизма, по моей терминологии), а также поскольку к этому времени западнистская система ценностей почти полностью вытеснила систему коммунистических ценностей в массах советского населения, в особенности и в первую очередь в его высших и близких к высшим слоях.