Снова и снова - Сьюзен Джонсон

– Мне нет до него никакого дела. Поезжай и навести всех своих друзей, – мрачно буркнула она, делая упор на последних словах. – Они наверняка все глаза проглядели и не могут понять, отчего ты так задержался в этой сельской дыре.

Его ноздри мгновенно затрепетали, однако Саймон овладел собой и подавил вспышку гнева.

– Валяй дальше. Так и быть, я не скажу Бесси и Рози, что ты опять со мной спорила.

Её камеристки прожужжали Саймону все уши о том, как важно женщине во время беременности сохранять спокойствие и бодрость духа. И он честно выполнял их предписания, стараясь по возможности уходить от стычек. Точно так же, как и сейчас.

– Я отправлюсь в город сегодня к вечеру и вернусь не позднее чем через два дня, – сообщил он, произнося каждое слово с нарочитой сдержанностью. – Привезти тебе что-нибудь из Лондона?

– Нет. У меня все есть.

Её сердитый ответ говорил о том, что Каро и не собирается мириться, но Саймон проглотил обиду. Сейчас был не лучший момент для выяснения отношений.

– Придётся спросить у Бесси и Рози.

– Может быть, что-то нужно привезти Дафне?

Повисло краткое молчание.

– Что это ещё за чертовщина? – вкрадчиво проговорил он.

– Самая обычная. Я же вижу, как тебе здесь надоело!

– Чёрт побери, Каро! Да, иногда здесь бывает тихо, но это не значит, что мне здесь надоело!

– Ты хотел сказать – слишком тихо? Так почему же не сказал?

– Потому что не собирался. – Было видно, с каким трудом ему даётся это смирение. – И я не собираюсь спорить с тобой из-за какой-то смешной ерунды.

– Значит, моё недоверие тебя смешит?

– Если оно относится к Дафне, то да.

– И надо полагать, что оно также тебе порядком надоело?

Саймон не выдержал и вскочил с кресла.

– Я не желаю тратить время на это глупое препирательство. Лучше поеду прокатиться.

– Потому что мне нельзя ездить верхом.

– Хорошо. – Он снова сел за стол. – Я не поеду верхом. Может, тогда сыграем в карты?

– Не смей говорить со мной так равнодушно и с видом святого мученика! А в карты я играть не буду!

Он откинулся в кресле и закрыл глаза.

– И нечего закрывать передо мной глаза!

– Сдаюсь. – Он поднял веки. – Какого чёрта ты от меня хочешь?

«Не смей ездить в Лондон! Останься со мной!» – кричала она в мыслях. Но вслух процедила обиженным тоном:

– Может, тебе лучше не ждать до вечера и убраться в Лондон прямо сейчас?

Он снова вскочил на ноги. Его лицо превратилось в непроницаемую каменную маску.

– Благодарю за столь учтивое разрешение, – проговорил Саймон, не в силах сдержать сарказма. – Я передам от тебя самые тёплые приветствия королю.

Ещё несколько секунд – и за ним захлопнулась дверь, а Кэролайн разразилась слезами.

Обед в честь Веллингтона был самым обычным мероприятием все с теми же лицами, примелькавшимися при дворе. Саймон давно знал этих людей и втихомолку потешался над ними. Для него не составило труда вернуться в этот круг и восстановить былые связи. Правда, на этот раз он не флиртовал в открытую, однако женщины вились вокруг него роем, а он, как всегда, был обаятелен и уступчив. После обеда начался бал. Саймон отклонил несколько первых приглашений на танец, но бороться со всеми одному оказалось не под силу. В конце концов он был вынужден уступить требованиям своих возбуждённых поклонниц.

Но с Дафной он не танцевал ни разу. Даже в этих условиях, на глазах у целой толпы, он старался держаться от неё как можно дальше.

Позднее, когда приём был закончен, на него насели прежние приятели, предлагавшие продолжить развлечения этой ночи. Саймону потребовалась вся его решимость, чтобы отказаться от их приглашений. Он хотел как можно быстрее вернуться домой.

И если бы не Дэлхьюз, он так бы и сделал.

Соблазнённый ночной свежестью, Саймон решил прогуляться и не успел дойти до Харгрейв-Хауса всего какой-то квартал, когда рядом с ним оказалась карета Дэлхьюза. Распахнулась дверца, и несколько пар рук мигом втащили его в экипаж.

Он и тогда мог поставить на место не в меру разгулявшихся друзей и выйти. Он знал, как разговаривать в таких случаях и настоять на своём.

Возможно, ему надоело быть предметом их глупых шуток, или он устал воздерживаться от развлечений, к которым слишком привык, или ему вообще пришло в голову, что все его усилия хранить верность пропадают втуне и нисколько не смягчают дурного нрава его жены.

И он с друзьями отправился в один уютный дом на Хаф-Мун-стрит, где частенько бывал в прошлом. Но и там он вёл себя сдержанно и избегал интимной обстановки отдельных кабинетов, ограничивая свои развлечения игрой в карты и выпивкой. Правда, ему пришлось нелегко, поскольку женщины в этом доме слишком соскучились по его талантам неукротимого любовника и зазывали его напропалую.

Однако он устоял.

И уже с рассветом вернулся в Харгрейв-Хаус.

Саймон лёг спать, а когда проснулся, то обнаружил, что его особняк полон гостей, конечно, во главе с изобретательным Дэлхьюзом. Молодые люди вполне освоились и вели себя как дома.

У него болела голова. Вчера ночью Саймон явно выпил лишку. Наверное, ему не повредит опохмелиться.

А Дэлхьюз уже был тут как тут с чашкой кофе, сдобренного коньяком. Ещё один обычай, освящённый их буйным прошлым. И его головную боль как рукой сняло. Ещё одна чашка – причём в этой коньяку было больше, чем кофе, – и вскоре Саймон был готов отправиться вместе с друзьями к Бруксу.

Он без труда выиграл в карты изрядную сумму: ещё один привычный ритуал.

Как и последовавшая за тем экскурсия в менее известный клуб с превосходным поваром, вышколенными слугами и удобными отдельными кабинетами.

Он чувствовал себя как рыба в воде в этом привычном мире сугубо мужских развлечений и удовольствий. А уж о его друзьях и говорить нечего: они сияли от восторга, заполучив его обратно в свои ряды. Саймон словно заново родился для этой лёгкой, привольной жизни. Ему не требовалось заботиться ни о ком, кроме самого себя. То, что в других кругах назвали бы эгоизмом, здесь старательно культивировалось и становилось примером для подражания. Никто никому не был обязан, никто ни от кого ничего не ждал. А все женщины как на подбор были милы и покорны и не пытались перечить ему на каждом слове.

Глава 32

Прошло уже три дня, но Саймон не спешил покидать Лондон, когда в Харгрейв-Хаус прискакал слуга из Монксхуда.

Молодой парень чуть не загнал лошадь. Он и сам едва дышал от усталости, насквозь промок под дождём и был весь в грязи. Гонца не остановило то, что его светлость ещё изволил почивать. Он растолкал лакеев, не тратя времени на уговоры, взбежал по лестнице и ворвался в господскую спальню, даже не постучав. Решительно раздвинул занавески, встряхнул Саймона так, что тот мигом очнулся, и грубо выдохнул: