Молот Тора - Уильям Дитрих

И вдруг мне показалось, что за этой зловещей черной воронкой, прямо над линией горизонта, там, где с неба сыпались электрические стрелы, я увидел силуэт гигантского слона.

Не знаю, возможно, он мне пригрезился. Даже воспоминания у меня остались весьма смутные. И все-таки я четко видел и даже слышал, как громадное животное, появившись на миг на горизонте, задрало к небу мощный хобот и, издав трубный звук, блеснуло изогнутыми бивнями. Этот чудовищный исполин возвышался как огромная мохнатая гора, как степной патриарх, гроза всех земных тварей, хранящий память о величии древних эпох. На мгновение я четко увидел, как сверкнули белизной гигантские бивни. На короткое мгновение! Но его сразу скрыла дождевая завеса, а меня прижал к земле очередной дикий порыв разыгравшейся стихии, в которую я сам так стремился попасть.

Мы держались друг за друга, весь мир растворился в грязевом вихре, кружащемся со скоростью, недоступной никакому хитроумному механизму. Я почувствовал, как он втягивает нас в себя, поднимая за ноги, и мы, отчаянно барахтаясь в глинистом месиве, изо всех сил цеплялись за корни трав, чтобы удержаться на земле. Рискнув повернуть голову, я глянул вверх. Там — над гребнем вихревой черной стены — вдруг блеснула запредельная голубая синь или, может, небесный чертог Валгаллы?

Но вот, полыхая молниями, грозная воронка унеслась дальше, оставив за собой шелестящие воды потопа, в котором начали таять ледяные градины. Наш овраг наполовину заполнился водой. Задыхаясь, мы начали карабкаться по склону и наконец осмелились поднять головы и глянуть вслед сокрушительному вихрю.

Он исчез. Ночной мрак дня разбавили серые тона. На востоке, где стояли индейцы, вовсю полыхали вспышки разветвленных молний.

Обессиленные, мы просто лежали на земле, прижавшись друг к другу. Постепенно сумрак рассеялся и день наполнился обычным светом, а вскоре на западе даже появилось солнце, озарив своими лучами чернильный мрак, теперь накрывший восточный горизонт.

Куда же делись индейцы с кровожадным Красным Мундиром? От них не осталось и следа.

— Они удрали, Итан, — с удивлением произнес Пьер. — Они знали, что ты знаток электрической магии, и сбежали, спасая свои трусливые шкуры.

В данном случае я предпочел бы, чтобы Франклин приобщил меня к какой-то менее опасной сфере знаний.

Глава 36

Мы забрели в те края, куда никогда еще не ступала нога белого человека, за исключением, возможно, средневековых седых скандинавов. После долины реки Огайо с ее гигантскими деревьями эти западные равнины поразили нас безграничностью просторов и горизонтов. Сейчас ощущение бесконечности и пустоты этих незатейливых степей стало полным, мир здесь сузился до своих простейших элементов — земли и небес. За изогнутую линию далекого горизонта дружно ныряли стайки облаков. Казалось, сотворив нашу планету, Господь еще не успел вырастить на ней райский сад. Редкие встречаемые нами деревья теснились в расщелинах, прячась от постоянных ветров, а луговые травы вздымались океанскими волнами. Однако чем более растерянными становились в нашей компании трое бледнолицых мужчин, тем более уверенности обретали Намида и Лягушечка. Должно быть, они чувствовали, что приближаются к родному дому.

Они смотрели в будущее с надеждой, а я с сомнением. Расстилавшиеся перед нами земли Америки выглядели нереально пустыми, и их однообразная пустота терялась в бескрайней дали.

Что, интересно, собирался здесь делать Наполеон? Я ковырнул ногой черную почву, уходившую, казалось, к центру земли. Может, фермеры Джефферсона и сумеют вырастить на ней что-то, но для французских имперских замашек она будет подобна пустынным пескам Египта. Здесь не разживешься даже пушниной.

Я не увидел здесь никаких слонов, не обнаружил соляных гор и дымящихся вулканов, как, впрочем, и никаких следов наших дакотских преследователей. Степной ковер выглядел чисто выметенным. По ночам лишь тлеющие угольки нашего костра тускло освещали эти голые равнины. Истинное освещение сияло над головами, бриллиантовые россыпи звезд серебрились в холодной вышине. Прежде мы спали парами — я с Намидой, а Пьер с Лягушечкой, — но, заметив разок-другой тоскливо-завистливые взгляды Магнуса, теперь по молчаливому согласию засыпали, сбившись в кучу, как овцы. Не хотелось бы мне застрять здесь до тех пор, когда начнутся снегопады.

— Долго ли еще до зимы? — спросил я Пьера.

— Да надо бы поторапливаться. Вопрос в том, хватит ли у нас времени вернуться в желанные края. Какие у тебя мысли по этому поводу, колдун?

— Магнусу надо в Норвегию. А мне в Вашингтон и Париж.

— А бедному Пьеру? Я в тысячах миль от моих славных гребцов, заблудший пилигрим, не ведающий, где ему придется зимовать.

— Ты можешь вернуться с нами.

— Могу ли? А что будет с Намидой? И Лягушечкой? Трудно жить между двух миров.

Наш пеший поход продолжался еще несколько дней, мы устало тащились по безлесым равнинам, и я как раз размечтался о быстроногом скакуне, когда, проснувшись утром, мы не обнаружили под боком нашего вояжера.

В предрассветном затишье мы не сразу сообразили, что Пьер действительно исчез. Лягушечка сказала что-то на своем языке Намиде, и женщины с нарастающей тревогой начали бегать взад-вперед по склонам балки, в которой мы устроились на ночлег.

Мы с Магнусом тоже забеспокоились. Наш компаньон мог отойти, чтобы облегчиться после сна, или, может, заметив дичь, отправился добывать завтрак. Но все три наших ружья лежали на обычном месте, и там же остался его бурдючок с водой.

Перед нами простиралась обширная равнина, но нигде не было видно никаких его следов.

— Пьер!

Наши крики быстро поглощались необъятной далью прерий.

Молчание.

— Пье-е-е-е-е-ер!

Отвечал нам только равнодушный свист ветра.

— Наверное, он отправился обратно искать свое каноэ, — неуверенно произнес Магнус. — Ему ведь давно осточертел этот пеший поход.

— Не взяв даже ружья? И не сказав ни слова?

Все вчетвером мы разошлись в разные стороны и, не теряя друг друга из вида, обошли всю округу.

Наши призывы таяли в степном безмолвии.

Опять сойдясь к стоянке, мы проглотили холодный завтрак. Лягушечка выглядела несчастной.

— Может, он отправился вперед на разведку? — вновь предположил Магнус.

Все озадаченно помолчали.

— Ведь вечером он лег спать вместе с нами. А теперь ни с того ни с сего взял да исчез?

Я начал более пристально осматривать окрестности нашей стоянки. У меня нет особых способностей следопытов или первооткрывателей, да к тому же мы сами уже истоптали весь наш холмик, собирая сухой бычий навоз для костра и таская воду из ближайшей котловины. И тем не менее в траве я заметил несколько следов, оставленных теми, кто хотел незаметно подкрасться к нам. Несколько примятых извилистых полос в высокой траве могли означать, что на нашу стоянку приползали чужаки.

Я поежился. Мне стало ясно, что на стоянке побывали какие-то люди — люди с ножами для снятия скальпов, индейские воины, которых оджибве окрестили ползучими змеями, — и совершенно беззвучно и незаметно утащили одного из нас. У меня перехватило дыхание. Почему же мы сами еще живы? Почему они не перерезали всех нас?

— Кто-то утащил его, — заключил я. — Может, дакоты?

— Если бы нас обнаружили дакоты, то наверняка не оставили бы никого в живых, — сказала Намида с испуганным видом. — Но почему же они изменили своим привычкам? Вдруг их подослала та отвратительная английская парочка… Если англичане выжили, то могли поручить дакотам забрать только одного из нас.

— Но почему? Почему они не захватили или не убили всех нас?

— Потому что им хочется проследить, куда мы пойдем, — мрачно проворчал Магнус. — Они постараются выпытать у Пьера какие-то сведения, а потом используют его в качестве обменного товара, чтобы забрать найденный нами молот. Подобно змеям, они хотят заползти в наш райский сад. А что, если они придут туда, Итан, если овладеют тайной моих предков? Вот тогда, приятель, начнется Рагнарёк.

— Что такое Рагнарёк?

— Последняя битва богов с людьми, — пояснил Магнус. — Конец света.

Степной ветер дохнул холодом.

— Пь-е-е-е-ер!

Мы собрали пожитки и быстро двинулись в путь, так тревожно озираясь, как будто из-за каждой травинки за нами могли следить глаза наших тайных врагов.

Раю всегда предшествовало чистилище. А Валгалле, небесному чертогу избранных павших героев, — подземное царство мертвых Нифльхейм.[36]

Такие мысли посетили меня, когда мы, вопреки всем ожиданиям, нашли родное племя Намиды и Лягушечки — потомков индейцев аваксави, чья деревня примостилась в излучине безымянной реки, лениво несущей свои воды по этим западным прериям. Мы оказались так далеко от всех очевидных ориентиров или следов цивилизации, что мне понадобился бы секстант и хронометр, дабы зафиксировать наше местоположение на этой земле, если бы я, конечно, умел ими пользоваться. Но Намида с ходу узнавала какие-то особые степные тропки и холмики, незаметные для моих глаз, а когда впереди заблестела река, ее волнение достигло крайней степени.