Ранние рассветы - Мария Чурсина

Маша, которая притихла, глядя в окно через плечо Ника, взглянула на свою руку, ободранную днём о стену в больнице. Четыре глубоких пореза наискосок ладони — она промыла раны, но забинтовать оказалось нечем, а просить в медпункте было лень. Как можно так ободраться о стену, она старалась не думать.

Ляля вскочила со стула и заходила по кухне из угла в угол. Схватилась за голову.

— Это какая-то идиотская история. Это какая-то ерунда.

— И я не понимаю, — согласилась Маша, водя пальцем по запотевшему стеклу. — Нет, я понимаю, что аномалия сожрала сатанистов. Ещё и не такое бывало. Но почему Миф после всего этого отправил нас туда? В городе полно тихих и мирных сущностей, которые разве что старушек пугают из-за угла. Он что, забылся? Какая-то ангельская забывчивость.

— А я тебе о чём весь вечер твержу? — устало вздохнул Ник. — Вопрос не в том, что вы неправильно себя повели в больнице. Вопрос в том, как у него ума хватило вас туда послать. И после этого он спокойно заявляет, мол, ничего не знаю, моя кафедра с краю? Это очень странно с его стороны.

Они замолчали, а Ляля выскочила в коридор, вцепившись себе в волосы.

— Вы чего тут орёте, ночь на дворе, — возмутилась сонная старшекурсница. Она постояла в дверном проёме, держа в руке зубную щётку, как штык-нож.

— Отстань, — запоздало отреагировала Маша. Старшекурсница вяло пожала плечами и зашлёпала прочь по коридору. Маша обернулась к Нику. — Если это всё так, то, по-моему, вырисовывается чёткая картина его вины. Не хочешь ли ты сказать, что он специально нас туда послал?

Прибежала Ляля, растрёпанная даже больше, чем обычно, села на коленку к Мартимеру. Он едва слышно охнул.

— Ну, по логике вещей, так и получается, — покачал головой Ник.

Маша снова уткнулась в стекло. Огни города слились в сплошную разноцветную карусель. Летели по кругу белые искры машинных фар.

— Стоп, — сказала она и сжала зубы. — Ну я всё равно не понимаю. Зачем ему это? Ему что, так хочется под трибунал пойти и сесть лет на десять?

— Трибунал будет только в том случае, если докажут, что Миф на самом деле послал вас туда, — со знанием дела заявила Ляля. Она что, в библиотеке и учебники по праву успела проштудировать? — Пока что только ты можешь это доказать, потому что он нас по парам делил, а не при всей группе раздавал задания. Видите ли, педагогический момент. А если бы аномалия сожрала вас обеих, никто бы доказать не смог! Он бы сказал, мол, ничего не знаю, они сами туда полезли.

В запале она стукнула кулаком по второй коленке Мартимера, тот молча стерпел.

— То есть Миф хотел убить нас обеих? — Маша сузила глаза, наблюдая, как огни города прорастают тонкими лучами. — Как-то слишком круто для него. Да и зачем?

— А ты что, видишь другой вариант? — сердито прикрикнула Ляля. — Нужно вещи собирать и валить по-быстрому, пока он тебя в тёмной подворотне по голове не тюкнул. А лучше — идти в Центр и рассказать всё. Пусть разбираются с этим уродом!

Где-то в ночи коротко взвизгнула сирена, окрасив край низкого неба в синий и красный цвета.

— Ляля права, — кивнул Ник, отрывая Машину руку от стекла. Она не сопротивлялась, когда Ник повернул её к себе лицом. — Я имею в виду, по голове, может, и не тюкнет, но его нельзя так оставлять. Преступность появляется от безнаказанности. Завтра вместе пойдём в Центр, подадим заявление, пока Миф дело не замял.

Тогда ей всё показалось понятным и простым.

Рано утром на город налетела буря. Сорвала тент уличного кафе, сыпанула песком в окна, разбросала по дорогам сорванные кленовые листья. Потом пошёл дождь. Маша лежала на Сабрининой кровати, завернувшись в одеяло почти с головой, и смотрела в окно. Подушка всё ещё пахла её духами. Долго била молния, озаряя бледным светом мечущиеся деревья, но к семи часам всё стихло.

Маша поднялась, когда в общежитии ещё было тихо. Она сходила в душ, надела рабочие джинсы и любимую футболку с надписью «армия». Сумка осталась почти пустой — на дне валялись фонарик и проездной, карта и ключи от комнаты. На лестнице она ни с кем не столкнулся.

Среди раскинувшихся на дороге луж осторожно лавировал автобус номер семьдесят три. Конечная остановка — больница. Хоть автобус был почти пустой, Маша так и осталась стоять на задней площадке салона, провожая взглядом поникшие и ободранные бурей деревья.

Больница стояла грустная от потёков дождя, трепетали обрывки строительных и полицейских лент. Маша обошла вокруг новенький знак «Внимание! Опасная зона. Вход запрещён». В щелях между досками больше не мерцали алые огоньки. Дверь была забита, в петлях висел сверкающий металлический замок, но Маша предполагала, как попасть внутрь.

Она хорошо изучила карту за ночь и знала, что первое от главного входа крыло должно было стать кардиологией, потом шло инфекционное отделение. В третьем расположилась бы травматология, и ещё там был оборудован отдельный вход для травмпункта.

Ей повезло — доски, которыми была заколочена дверь, прогнили за десять лет, и гвозди сами выходили из косяков. Дерево крошилось под пальцами. Маша вырвала пару досок, потом дёрнула дверь, и остальные отошли сами.

Больница вздохнула, разрывая тонкую кожу строительных лесов, вниз полетели труха и мусор. Маша шагнула назад, вскидывая голову. Больничные корпуса почти закрывали собой небо, оставив ей только клочок серых облаков. Серые стены нависали со всех сторон.

Внутри было темно, очень темно, и темнота налипла на стены, срослась с ними, так что её бы не разогнал ни один полицейский фонарь. Маша передвигалась почти на ощупь, и каждый шаг сверяла с картой. Света от её фонарика едва хватало, чтобы рассмотреть пол перед собой и не навернуться в провал.

Обрушенные галереи путали её планы, заставляли останавливаться и напрягать глаза, чтобы найти на карте обходные пути. Маша задыхалась от пыли, хватала воздух открытым ртом и снова останавливалась, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Она шла так медленно, что, наверное, заставила бы аномалию зевать, если бы аномалия так умела.

Иногда Маше чудился гул дождя, бормотание за спиной и шаги, но она старалась не слушать. Она пришла искать разгадку, и здесь не к месту страхи. Если бы при ней было кольцо — если бы Миф не отобрал его между делом, — оно бы едва уловимо покачивалось, и чужеродная сила пощипывала бы ей пальцы, как лёгким морозцем.

Когда она добралась до кардиологии, остановились наручные часы. Маша знала, что в таком месте они запросто могут выйти из строя, поэтому почти не удивилась, только раздосадовано тряхнула рукой. Всё-таки не вовремя.