Инспектор и бабочка - Виктория Платова

И (ты-дыщ!) – ключ, извлеченный инспектором из рассохшегося бокса в ирунской «Королеве ночи». На алюминиевой пластине брелока было выбито то же название, в его французском варианте – «La Reine de la Nuit». Что, если этим ключом открывался двадцать шестой номер не какой-то абстрактной гостиницы, а отеля в Котону?

Субисаррета попытался отогнать безумное, находящееся вне логики и здравого смысла предположение и сосредоточиться на паспорте гражданина Великобритании Кристиана Платта, но ключ все не шел у него из головы. Кто и – главное – зачем сунул его в ячейку и как долго он пролежал там? Достаточно долго, чтобы покрыться пятнами ржавчины. Или он уже попал туда заржавленным? В пользу того, что ключ находился там не слишком долго, говорит и то, что в комплекте с ним шел конверт с блокнотом Альваро: его бы давно кто-нибудь взял. Мутных, слоняющихся без дела личностей в цыганском квартале полно. Нет, конверт и ключ ждали именно его, Икера Субисаррету.

Последний привет от Альваро?

Или привет от кого-то еще, знавшего Альваро?

И рисунок на брелоке, круг и треугольники внутри: они почти полностью совпадали с контурами татуировки под коленом убитого Кристиана Платта. Рисунок не совсем идентичен (трудно добиться идентичности, процарапывая алюминий гвоздем), но очень похож.

Небольшой сравнительный анализ ключа и фотографии с татуировкой не оставил в этом никаких сомнений.

Что означает сама татуировка, никто из специалистов так и не смог внятно пояснить Субисаррете. Ни с чем подобным они никогда не сталкивались и трактовать ее не рискнут. Кто-то намекал на гипнотический эффект Дросте, связанный с повторяемостью постоянно уменьшающихся изображений; кто-то предложил поискать аналоги в татуировках якудзы и китайских триад. Определенные надежды Икер возлагал на парня по имени Чучо, присланного добрым самаритянином Иераем Арзаком. В отличие от вполне интеллигентного специалиста по религиозным культам Энеко, Чучо оказался самой настоящей косноязычной деревенщиной, что отнюдь не мешало ему держать салон в центральной части города.

– Могу шлепнуть любую татушку, – с порога заявил Чучо.

Спустя мгновение в его руках чудесным образом нарисовалась визитка с адресом салона, а секундой позже она таким же чудесным образом оказалась в руках Субисарреты.

– Работникам полиции – двадцатипроцентная скидка, – Чучо радостно оскалился и положил на стол внушительного вида альбом. – Здесь можно ознакомиться с возможными вариантами татуировок.

– У меня есть свой собственный.

– Все зависит от желания клиента.

– Давайте договоримся, Чучо, – на альбом Субисаррета даже не взглянул. – Вы меня интересуете как консультант, а не как человек, который может набить на теле любую хрень в зависимости от фантазий заказчика.

– Но альбом я все-таки оставлю. А адрес сайта указан в визитке.

– Обязательно загляну на досуге, – смягчился инспектор, справедливо решив, что не мешало бы расположить к себе tattoo-прощелыгу. – Теперь к делу. Взгляните-ка на это изображение. Никогда с таким не сталкивались?

Чучо изучал фотографии несколько минут, шевелил губами и закатывал глаза, как будто что-то припоминая. Спеси в нем явно поубавилось, и Субисаррета уже предвидел неутешительный для себя ответ.

– Значит, не сталкивались?

– Нет.

– Жаль.

– Э-э… Конкретно с этой не сталкивался, но видел кое-что похожее.

– Рассказывайте подробно.

– Рассказывать особо нечего. У меня в салоне пару лет назад убирался один тип, африканец, уж не помню, как его звали. Знаю только, что он выходец из племени… – тут Чучо сделал паузу: – …Бабонго. Кажется, так. Бабонго. Запомнил только потому, что слово похоже на слово «бонг»… Э-э… «бонго».

Сказав это, Чучо скосил глаза на инспектора: правильное ли слово он употребил? И правильно ли понял его значение Субисаррета? Кое-что о бонге Икер слыхал от мазилы-растамана Йонатана, счастливого обладателя целой коллекции бонгов – стеклянных емкостей для курения марихуаны. Бонгами или бонго назывались еще и маленькие барабаны, так что лучше не пугать Чучо и принять его музыкальную версию.

– Бонго – это барабаны, так?

– Точно! – Чучо вздохнул с облегчением. – Тот парень был из племени бабонго, и у него имелась татуировка, похожая на вашу с фотографии. Не совсем, конечно, но сходства больше, чем различий.

– И… где находилась татуировка? На какой части тела?

– На пояснице.

– Он всем демонстрировал свою поясницу или только избранным?

– Не думаю, что он вообще ее кому-то демонстрировал. Я и то увидел ее случайно. Пришел утром чуть раньше, чем приходил обычно, а кондиционер у нас накрылся, такое иногда бывает. Вот и увидел своего африканца голым по пояс, он как раз драил полы.

– Он рассказал вам о значении татуировки, этот ваш африканец?

– В том-то и дело, что нет, хотя мне было любопытно, не скрою. С профессиональной точки зрения… Я даже спросил его, что означает тату. Но отреагировал он неадекватно.

– Неадекватно? Это как? Он смутился?

– Он испугался.

– Почему?

– Откуда же мне знать? Но выглядело это все так, как будто я увидел то, что видеть мне не положено.

– Он ничем не объяснил свой испуг?

– Он плохо волок и по-баскски, и по-испански. Вроде бы все понимал, но практически не говорил. Меня это не смущало, потому что салон он держал в чистоте, а что еще требуется от уборщика?

– Пожалуй, что ничего.

– Вот и я так думаю. В общем, он сразу же набросил на себя свое тряпье, лишь бы прикрыть поясницу. И чуть не плакал, да.

– А потом?

– Да ничего. Он произнес еще какое-то слово…

– Какое?

– Вот его я точно не вспомню. И даже если вспомню, не воспроизведу.

– А вы постарайтесь.

Чучо снова закатил глаза и снова пошевелил губами, но напрасно инспектор ждал ответа.

– Нет. Я уж тем более в бабонговском диалекте не волоку.

– Ну, хорошо. А этот парень еще работает у вас?

– Давно уволился. Едва ли не на следующий день после случившегося. И больше я его не видел. Да и не вспоминал вплоть до нашего с вами разговора. Только я думаю, что это какая-то секта. А татуировка – опознавательный знак.

– Все может быть, – Субисаррета забарабанил пальцами по альбому с татуировками. – В любом случае спасибо, что помогли. И если вы когда-нибудь вспомните то слово…

– Это вряд ли…

– …дайте мне знать.

Выпроводив Чучо, инспектор тут же вспомнил о единственном знакомом ему специалисте по Африке – Энеко Монтойе. Дарлинг и Исмаэля он сознательно вывел за скобки: во-первых, потому, что не хотел лишний раз раздражать женщину, ясно давшую понять ему, что встречи нежелательны. А Исмаэль… Вряд ли его мнение относительно встреч так уж отличается от мнения Дарлинг, да и прощание с троицей вышло довольно прохладным. И если Субисаррета снова попытается мозолить им глаза, не факт, что они не пошлют его в вежливой форме.

А может, и не совсем в вежливой.

Нет, для встречи нужен гораздо более веский повод, чем консультация по поводу африканских племен.

«БАБОНГО» – вывел Субисаррета на листке бумаги, после чего заключил слово в овал. Затем добавил к овалу несколько острых лепестков, отдаленно напоминающих лепестки хризантемы (привет костяным пуговицам албанки-горничной). Затем наступила очередь стебля и пары стрельчатых листьев, и только после этого инспектор набрал номер Энеко.

– Инспектор Субисаррета, – заявил Икер в трубку. – Мы встречались с вами в «Аита Мари»…

– Вы хотя бы иногда смотрите на часы, инспектор? – фраза прозвучала не слишком дружелюбно, но и трубку Энеко не бросил. Уже хорошо.

– Вот черт, я и не заметил, что уже ночь…

– Возникли вопросы?

– Пока только один. Бабонго. Меня интересует все, что вы знаете о племени бабонго.

Фраза, последовавшая после еще одной, на этот раз более продолжительной паузы, удивила инспектора:

– Разве мы не говорили с вами о бабонго?

– Насколько я помню, нет.

– Странно…

– Мы говорили о культе бвити. И о наркотическом растении ибога. О бабонго не было сказано ни слова.

– Тем более странно…

– Что именно?

– Что я не упомянул о бабонго. Ведь бабонго и есть основные носители культа. Это племя пигмеев, живут они в лесах Габона…

– А как насчет того, что кое-кто из этого племени мог оказаться здесь?

– Здесь – это где?

– В Сан-Себастьяне.

– Исключено.

– Исключено?

– Скажем, весьма и весьма проблематично. Бабонго находятся на низшей с точки зрения цивилизационных благ ступени развития, живут исключительно за счет охоты и собирательства. И это – закрытое сообщество.

– Ну, а если предположить невероятное?