Инферно (СИ) - "Doktor"

— Не думаю, что Корис настолько, образно говоря, потерялся, — отсмеявшись сказал прапорщик. — Он, уж простите за образную речь, с вашей дочурки будет пылинки сдувать, и никому не даст даже приблизиться к ней, а уж тем более обидеть.

— А что, есть такая вероятность?.. В смысле обидеть?..

— По большому счёту я не должен вам этого говорить… — задумчиво произнёс Лукин. Врать не хотелось. — Меня Мокошин убьёт… Но раз уж вы такая проницательная, Людмила Викторовна, и почти всё поняли… Короче мы просто перестраховываемся. Ничего конкретного, поверьте! Но лучше, если рядом с девочкой постоянно будет этот парень… На всякий случай.

Ракитина, даром, что сама не служила в Управлении, но, зная прекрасно мужа, его привычки, понимала, что зря, «на всякий случай», вот так опекать не будут. Неизвестно почему, но ей вдруг стало ясно, что прапорщик не обманывает её, что Корис, действительно, не причинит никакого вреда её дочери, только заботиться будет, оберегать. Может быть, ей просто захотелось в это поверить, однако неясная тревога, возникшая ещё тогда, в медицинской палатке, когда она впервые перехватила взгляд парня, адресованный Нике и, с ещё большим удивлением, её ответный взгляд… В общем всё это куда-то ушло, как несущественное и мимолётное. Сейчас её больше встревожила неведомая опасность, возможно угрожающая девочке извне. Мысли, одна другой тревожнее, вертелись в голове, не давая сосредоточиться.

— А вы не типичный прапорщик, — сказала она, лишь бы не молчать, так как пауза затянулась, и пора было подводить итог сказанному.

— Ибо, по определению, прапорщик должен быть вороват, туп и косноязычен? — с усмешкой спросил Лукин. — Тогда, по всей видимости, да. Просто никак не могу вписаться в образ со своими двумя высшими образованиями.

— Тогда почему вы служите?

— А что, Армия это обязательно сборище тупых посредственностей? Вам ли, Людмила Викторовна, после стольких лет прожитых с мужем, не знать, что это не так. А если просто любить эту работу?.. Просто Родине служить? Вот так — прапорщиком. Это постыдно?

— Нет, что вы… — вернувшись из мира своих мрачных мыслей, Ракитина поняла, что сказала нечто обидное. — Простите, я… я очень переживаю за дочь. И за мужа. Вот и болтаю невесть что.

— Я не могу сказать «не тревожьтесь». Вы не послушаетесь. Да и никто в такой ситуации… Я лишь обещаю, что мы сделаем всё от нас зависящее и даже более, чтобы с вашей девочкой всё было в порядке.

— И для этого ваш Корис обязательно должен быть рядом! — сказала она, переводя разговор в шутку.

— Должен! — нарочито строго подтвердил Лукин.

— Пусть так. Но если что, я вас убью… Нет, хуже, тогда вы будете нянькой! — сейчас она уже могла даже так шутить, поняв, что Корис вряд ли опасен для Ники.

— Чёрт! Никогда не представлял себя в этой роли. Даже интересно! Надо будет парню подсказать…

— Вот только попробуйте!..

Поднявшись, Лукин помог подняться Ракитиной, пожелал ей спокойной ночи и отправился к реке, решив, заодно, проверить аппаратуру «Сторож», размещенную вокруг лагеря.

Глава 9

Весь прошедший месяц Анциферов пребывал в самом скверном расположении духа. Читая дела и знакомясь с отчетами функционеров с мест, он не мог сдержать раздражения. Даже после беглого ознакомления с имеющимися документами, генерал пришел к выводу, что руководство весьма мягкосердечно поступило, приняв решение всего лишь «отозвать» его предшественника. Сейчас картина самоустранения от дел и крайней тупости Дурова, граничащей с предательством, все более полно вырисовывалась в его сознании.

Отчеты просто кричали о том, что все идет не по плану, что ситуация давно начала выходить из-под контроля. Наверх же шли доклады, основанные на информации вписывающейся в общую канву имеющегося в Центре плана работы. Хорошо хоть низовые функционеры не боялись вносить в базы данных полученные их людьми сведения, противоречащие бравурным докладам Дурова, что сейчас позволяло ему по крупицам воссоздавать реальную картину. Люди честно выполняли свой долг, и генерал был им за это благодарен, поэтому не стал сгоряча проводить кадровую «чистку» обычно сопутствующую подобной смене верховного руководства сектора.

Между тем, по Москве и регионам страны прокатилась волна непонятных происшествий, связанных с гибелью или исчезновением, а затем появлением в бессознательном состоянии похищенных людей. Правоохранительные органы сбились с ног, разыскивая неуловимых убийц, впрочем, безрезультатно. Получая доклады от сотрудников, ведущих наблюдение за МВД, генерал поражался упорству, с которым местные опера пытались выполнить свою работу, их хватке и профессионализму. Все операции по устранению или нейтрализации привлеченных Дуровым лиц из числа местных жителей, тупых, высокомерных, или просто не отвечающих требованиям конспирации, чем опасных для дела, по представлению генерала осуществляли специальные группы Центра. А они, как известно, следов не оставляют, ибо одна и та же группа ни в коем случае не производила более одной акции в регионе. После завершения задания группа исчезала и, выждав время, появлялась в другом регионе страны, что бы вновь исчезнув, не появиться там никогда. Тем не менее, Анциферов чувствовал себя сейчас весьма неуверенно, ибо в нескольких регионах вышколенные и обладающие огромным опытом сотрудники Центра едва успевали унести ноги, чудом вырываясь из расставленных правоохранительными органами сетей. Слишком быстро там реагировали на большинство мероприятий, осуществленных его людьми.

Наверх ушел его развернутый подробный доклад, ввергнувший в шок заинтересованных функционеров высшего ранга, до сих пор пребывавших в благодушной уверенности, что после развала СССР и разгрома правоохранительных органов уничтоженного государства, имеющимся у России специальным службам в ближайшие десятилетия не вернуть своего профессионализма и возможностей. Из-за тупицы Дурова все они ошибались. Осуществляемые им экстренные мероприятия надо было проводить намного раньше в плановом порядке. Анциферов уже и сам не был так уверен в своих прежних словах на счет несостоятельности местных спецслужб.

Генерал вновь углубился в чтение отчетов за предыдущие и текущий месяц. И без того плохое настроение стремительно ухудшалось с каждой прочитанной фразой. Его, как опытного функционера, не могла не насторожить даже официальная криминальная статистика, не говоря уж о докладах по данной тематике от низовых исполнителей. В некоторых регионах количество похищений за отчетный период не вписывалось в норму даже для насквозь криминализованной постсоветской страны, даже принимая во внимание осуществленные по его приказу ликвидации. Анциферов чувствовал присутствие иной силы. Он злился от осознания того, сколько времени было упущено из-за Дурова. При этом генерал ни на секунду не забывал о странном происшествии в парке. Та девочка, несмотря на свою красоту грозившая стать главной героиней его кошмаров, несла в себе загадку, ни в коем случае не вписывающуюся в привычные рамки. Возникнув, как говорится, на ровном месте, без всяких предшествующих «знамений», связанная с нею проблема не давала генералу спокойно жить. Он постоянно ожидал чего-то непоправимо опасного, какого-нибудь рокового удара от той сопутствующей милому и беспомощному на первый взгляд ребенку неизвестной силы, которую случайно «зацепили» люди Дурова.

«Или не случайно?» — в который уже раз задавал себе один и тот же вопрос Анциферов.

В дверь постучали. Отложив документы в ящик стола, что бы исключить случайное ознакомление с ними лиц, не имеющих соответствующего допуска, он позволил прибывшему сотруднику войти.

В кабинет стремительно вошел его протеже Стас Горяев, с которым вместе добывали аппаратуру ментального кодирования, выманив, кажется совсем недавно, необходимые данные у сребролюбивой Ирем, в памятном им обоим, забытом всеми известными богами уголке. Усмехнувшись совпадению имени его любимца с именем покоящегося в лесном массиве несостоявшегося насильника преследующей его сознание незнакомки, генерал жестом предложил вошедшему сесть.