Циферблат. Город Адимари - Алла Колос

Кира была в сознании, она бы провела параллель с собственным случаем из жизни, который хотела бы забыть, но не могла.

Когда в больнице умер её папа, она пришла к нему в палату попрощаться. Пока она держала его ещё не остывшую руку и изнывала от внутренней боли, в палату вошёл санитар, весело разговаривая по телефону и громко смеясь. Девушка обернулась к нему и была поражена, как порой люди могут быть равнодушны к чужому горю.

Это воспоминание запало Кире в память и что-то в ней изменило. Розовые очки с глаз спали, градус наивности был понижен. Девушка понимала, что санитар делает всё это не со зла, просто никогда нельзя рассчитывать на сочувствие и понимание со стороны абсолютно постороннего человека. Люди не могут принимать каждое чужое горе как собственное, и об этом следует помнить всегда.

Дактари Иклила не смеялся, но был абсолютно равнодушен. Казалось, он разучился сопереживать и чему-либо удивляться. Он относился к смерти философски и излучал вокруг себя атмосферу спокойствия.

– Делайте всё возможное, – сухо произнёс Агрэй, испытывая к дактари сильнейшую неприязнь и не очень-то высоко оценивая подобную философию. В силу своего характера он больше был склонен заводить врагов, чем друзей, потому как не имел привычки идеализировать окружающих и часто видел их насквозь.

Дактари показался Агрэю лионитом чёрствым и безразличным. Раньше им не приходилось близко общаться, хотя популяция Иклила не была настолько велика, чтобы избежать знакомства или встречи хотя бы с кем-то из сородичей. Агрэй всегда был одиночкой и не стремился заводить большое количество друзей.

Другой широкоплечий лионит в сером одеянии сочувственно покачал головой, мол, случай слишком запущенный, но спорить с Агрэем не стал. Он относительно недавно перешёл на эту работу и старался делать её как можно лучше.

– Давай попробуем поместить его в свободную сферу. У нас ещё оставалось два заряда по двенадцать суток! – сказал он дактари, на что тот только кивнул.

Тело Келадона было погружено в овальную капсулу с жёлтым газом внутри и перемещено в зал для реанимации. Этот зал представлял собой комнату с запредельной концентрацией энергией лит. Она пронизывала помещение снизу доверху, так что находиться в нём без необходимости запрещалось. Именно здесь лиониты лучше всего восстанавливались после ранений, магических проклятий и другого рода нежелательных воздействий. Вот только длительное присутствие могло рождать галлюцинации и даже лишить рассудка.

Состояние Келадона оценивалось как крайне тяжёлое. Дактари отказывался обнадёживать Агрэя с Клеоном, утверждая, что такая продолжительная реанимация не приведёт ни к чему хорошему, и даже если Келадон придёт в сознание, он никогда не будет прежним. Пока же его тело напоминало опустошенную оболочку, внутри которой не осталось ничего. Энергию лит час за часом пропускали сквозь его тело, но эффект был равен нулю.

Букуру и другому лиониту по имени Нэквур, работающему в Лекарском доме, также была оказана необходимая помощь. Пострадали они не очень сильно, хотя и находились в беспамятстве ещё два дня.

Стражники Келадона были извещены о побеге Аракбиса, однако все их поиски не привели ни к каким результатам. Они исследовали каждое здание в городе на скрытую магию и обнаружили в нескольких местах тайники. Аракбис изрядно потрудился за пятьсот лет, подменив некоторые реликвии Иклила подделками. Позже выяснилось: эссиорл покинул земли Иклила в первые же минуты после отделения от тела Келадона, о чём свидетельствовала брешь в воздушном куполе прямо над Лекарским домом.

Тела эссиорлов не были приспособлены в течение длительного времени находиться в недружелюбной атмосфере Иклила без поглощаемой оболочки. Воздух Иклила вредил металлической коже эссиорла, делая её менее пластичной. Узнать об этом удалось стараниями лионитов, трудящихся в хранилище древних китабу, так что поиски были изначально обречены на провал.

Кира не приходила в сознание ещё несколько иклилских дней, которые были немного короче земных: в их сутках было всего восемнадцать часов. Трёх дней хватило, чтобы привести все её жизненные показатели в норму, хотя некоторые лекарские манипуляции и блокировал яхлал на вершине циферблата.

Именно этот камень после ритуала на крови занимал теперь лидирующие позиции в артефакте, нарушая хрупкое равновесие, установленное ранее. Аргенлал всё ещё был тусклым, хотя и реагировал на поток энергии, излучаемый из палаты Келадона. Вердигри был невозмутим и сохранял философское спокойствие. Тёмному же яхлалу особенно не нравились лечебные ритуалы с использованием светлых заклинаний, так что восстанавливать Киру приходилось в основном при помощи укрепляющих снадобий на основе целебных трав Иклила.

Очнулась она рано утром на четвёртые сутки. Просыпаться при звёздном свете было непривычно: он резал глаза и давил на сознание. На Иклиле не было принято занавешивать окна шторами или гардинами. Местные жители спокойно спали при свете звёзд, не нуждаясь в долгом отдыхе: для восстановления сил им хватало нескольких часов.

По этой же причине их кровати больше напоминали резные лавки с небольшими матрасами, чем человеческие кровати. Такое пренебрежение этим предметом мебели могло удивить, ведь лиониты с большим вниманием относились ко всему, что создавали. Однако они также не терпели излишеств и напрасного расходования ресурсов. Зачем тратить время и силы на создание ненужных вещей?

Кира не сразу поняла после пробуждения, где именно она находится. Последним, что она помнила до этой минуты, была тёмная комната с грудой тел, озером крови и мерзкое обезображенное лицо Аракбиса, жаждущего её смерти. Гибель была так близка, что поначалу Кира решила, будто попала на тот свет. Но реальность была куда более приятной и обнадёживающей.

Девушка мельком смогла разглядеть полукруглую светлую комнату и целую кипу пузырьков с разноцветными жидкостями на прикроватном столике, после чего ощутила на душе небывалую лёгкость. Она в который раз смогла избежать смерти, хотя раньше удача улыбалась ей редко и чаще обходила стороной.

Кира опустила глаза на циферблат и почувствовала, как улетучивается хорошее настроение. Яхлал напоминал огромного плотоядного жука, насосавшегося крови. Он в несколько раз увеличился в размере и занимал две трети циферблата, тесня остальные два камня и практически не оставляя им места. Обод браслета наполовину почернел, а столь яркий до этой минуты аргенлал почти погас. Внутри него едва теплилось нечто серое и безликое.

Кира до этого воспринимала наличие яхлала на браслете больше как необходимость, ведь его тёмные способности были, скорее, полезны демоническим сущностям кумо. Теперь же он обезобразил циферблат, сделал его нескладным. Браслет утратил гармонию и равновесие. И наверняка Кира смогла бы с этим смириться быстрее, если бы узнала о роли алого яхлала в спасении её жизни. Пока же ей казалось, что Аракбис достиг своей цели и осквернил