Самолет для валькирии (СИ) - Александр Богатырев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Авансов выдано было более чем достаточно, чтобы Александр был заинтригован до крайности. Но пока только и оставалось, что наблюдать за суетой на перроне.
Где-то впереди шипел паром паровоз, пуская клубы пара, которые медленно плыли вдоль поезда, периодически окутывая, носильщиков, пассажиров, бегущих на посадку, полицейских и прочих присутствующих: типа собачек, голубей с воробьями.
Особняком выделялась семейка явно англичан. По чопорности они давали сто очков всем окружающим. Во фраках, с розами в петлице, со стеками были даже дети. Не только глава семейства, попыхивающий как паровоз толстенной сигарой. Даже феерическая по лошадиности физиономия леди, затянутой в корсет, застывшая в выражении вселенской скуки, только подчёркивала общую атмосферу, будто колпаком накрывшую сие семейство.
Они всем видом своим демонстрировали: "Вот есть Мы. А все остальные суть тараканы, суетящиеся под ногами".
Им было реально наплевать на всех окружающих. А главным было лишь их положение в обществе, их достоинство и их нынешний вид.
Александр глянул на Василия, но заметил, что и он тоже наблюдает за колоритным семейством.
- Вот они -- властелины мира. - Как-то по-особенному, сказал Василий. И в его интонациях звучал интерес энтомолога, увидевшего новый вид пауков.
- Паук, пучиха и паучки! - бросил Александр продолжая наблюдать за англичанами. Василий лишь кивнул соглашаясь.
Наконец паровоз выдал длинный свисток. Состав загремел сцепками и поезд медленно набирая скорость, двинулся к своей цели. Оставляя позади Париж, парижан, их Мировую Выставку и этих чопорных англичан, всё также монументально застывших на перроне.
Поезд разогнался лишь к пригородам. Замелькали чисто сельские пейзажи. Поезд, волоча за собой жирный шлейф дыма, бодро бежал по рельсам, отмеряя первые километры пути.
Василий же наконец чего-то решив, оторвался от пейзажей за окном и также таинственно поманил Александра.
И начал объяснять.
- Слушай внимательно, что мы решили сделать с тобой. Это очень важно... - всё также полушёпотом. - Пока будем говорить тихо, чтобы в случае чего нас не подслушали.
Богданов с готовностью закивал.
- Так вот... мы решили "повесить" на тебя одно очень важное открытие. И не важно, что мы об этом давно знали. Главное - оно поднимет тебя. А это важно.
Когда до Богданова дошло, что собираются сделать братья, он чуть не задохнулся от возмущения.
- Но ведь это же не моё открытие а ваше! - воскликнул он.
- Тише!!! - зашипел на него Василий. - И что, что "наше"? Мы об этой дряни знали хрен знает когда. Ведь всё равно придётся вводить эти знания. И какая разница, через кого?
Под суровым взглядом Василия Александр осёкся, чуть не начав снова возмущаться в полный голос.
- Но ведь это же не моё! - зашипел он. - Как я могу взять не своё? Это... Это не справедливо! Это унизительно!
- А справедливо то, что десятки тысяч людей становятся кретинами только потому, что никто не знает причин возникновения этого недуга?
- Так вы нашли лечение кретинизма?! - чуть снова не воскликнул Александр.
- Не мы и очень давно. Знали. Но сейчас речь о тебе. И прекрати комплексовать! Надо о деле думать!
Богданов открыл, было рот, и тут за окном что-то ярко полыхнуло и через секунду весь поезд ощутимо качнулся от мощной ударной волны. От ударной волны кое-где в вагонах полопались стёкла. И грохот от взрыва был такой, как будто не где-то далеко рвануло, а прямо под боком. Оба вздрогнули от неожиданности и посмотрели за окно, перечёркнутое свежей трещиной на стекле.
Там в облаке пылающих обломков к небу поднимался огненный шар, медленно вытягивая за собой толстый шлейф дыма и пыли. Василий посмотрел на часы. Было без четверти три пополудни.
- Вот это и имел в виду Румата, когда говорил, что для похитителей будет большой сюрприз. - Ухмыляясь пояснил он ошарашенному Богданову. - Он заминировал разобранный пепелац и поставил радиовзрыватель.
- То есть, оно так рвануло по сигналу...
- Посланному по радио. - закончил за него Василий.
******
Когда за Василием и Александром закрылась дверь, Григорий, зачем-то поскоблил ногтем подбородок и, снова изобразив хищный оскал направился вглубь помещения.
- Что это?! - нахмурившись спросила Натин, до этого с интересом наблюдавшая за действиями Григория. Он как раз, к этому моменту, вытащил из-за портьеры какой-то ящик с чемоданом. На ящике красовалась антенна.
- Простейший радиопеленгатор. Сделанный на местной элементной базе.
- Так... На ящике с дельтапланом есть радиомаячок?
- Не только! - загадочно подмигнув принцессе, отозвался Григорий, присоединяя пеленгатор, заплетённым в косичку проводом, к толстому аккумулятору. - Жаль, вот, пока в этом мире не доросли до компактных источников электропитания. Приходится возиться вот с этим...
Григорий озорно посмотрел на Натин.
- Ну что, поохотимся на похитителей? - спросил он.
Та тоже расплылась в хищной улыбке.
- Тогда вперёд!
В фиакре, прежде чем двинуться, развернули карту и проложили первый азимут.
- И где это ты такие карты достаёшь? - изумилась прогрессорша.
- Фе! К каждому чиновнику или ещё кому, есть подход. И в Париже он измеряется лишь толщиной пачки банкнот. А для нас эти деньги -- крашеная бумага!
Покрутились по Парижу, и взяли ещё несколько азимутов.
По всему получалось, что ящик уже куда-то спрятали. И он никуда не передвигается. Что уже хорошо.
- А не могли ли с ящика просто маячок снять? - высказала предположение Натин.
- Если бы сняли, мы бы услышали. - снова хищно оскалился Григорий, прикидывая примерное расстояние по карте до ящика.
- Ящик там! - выпрямившись, указал Григорий, зажатым в руке карандашом, на хорошо приметный дом.
Натин обернулась туда, куда он указывал.
Они уже выехали за пределы Парижа, и находились в предместьях. Здесь пейзажи были больше пасторальные, нежели городские. И домик, что скрывал украденное, тоже напоминал больше усадьбу некоего местного богатея-помещика, нежели монументальное произведение наполеоновского зодчества. Такой, "скромный", двухэтажный, с подстриженными газонами и ухоженными кустиками вдоль мостовой, ведущей от ворот к парадному входу. Часть стен была живописно увита плющом, но сам дом не производил впечатления заброшенного. Наоборот, вполне себе ухоженный, с целыми окнами. К тому же ещё хорошо протёртыми, занавешенными какими-то портьерами. Да и у ворот, с той стороны, околачивался некий хрен с собакой на поводке.
Григорий легко спрыгнул на дорогу и с изрядным скепсисом оглядел дом, ворота, прилегающую местность.
- Собираешься нанести визит?
- Вооружения, защита с собой? - вместо ответа спросил Григорий, но получил ответ в его же стиле.
- Я, разве похожа на дуру? - фыркнула Натин.
- Тогда идём! - осклабился Григорий и изящным жестом подал руку даме, помогая ей сойти с фиакра.
Перед тем, как подойти к воротам заинтересовавшего его дома, он подошёл к кучеру и перебросился с ним парой слов. Кучер закивал и с некоторым подозрением стал коситься на Григория с Натин. Но постарался быстро сменить выражение лица на булыжное. Ведь господа выглядели богатыми, так что и плата могла быть соответствующей, щедрой.
Когда Григорий, под ручку с Натин подкатил к воротам, с той стороны, к узорной решётке подошёл тот самый мрачный тип с собакой и не менее мрачно посмотрел на незваных гостей.
- Сэр! Я знаю, что в этом доме находится кое-что чужое. - Нагло попёр на него Григорий, да ещё не на французском, а на английском.
К удивлению Натин, страж понял о чём речь. И ответил. На таком же чистом английском.
- Я не знаю о чём вы, сэр. - не дрогнув лицом ответил он.
- Ах не знаете? Ну тогда позовите хозяина. Я ему объясню, что воровать ценные вещи недостойно джентльмена. А также объясню, какую опасность представляет тот самый ящик, который он своровал.
Само предположение, что хозяин может что-то УКРАСТЬ, покрыло лицо стража багровыми пятнами, но сам вид пришельцев -- явно не бродяги или не пейзане, - вынудил его поступить как положено. А именно доложить хозяину. Через другого слугу.
Хозяин особняка, всё-таки выкатился посмотреть, что за нахалы так в открытую заявляют о том, что у него сейчас хранится. Страж с собакой остался стоять у него за спиной, с явным неодобрением посматривая на пришельцев.
Важно прошествовав до ворот, но так и не удосужившись дать распоряжение их открыть и пропустить гостей, хозяин заложил большой палец за пазуху жилетки, вздёрнул нос и с презрением посмотрел на Григория.
На вид ему было уже за пятьдесят. На Григория он смотрел снизу вверх, так как был на целую голову ниже него. Лицо у него было грубоватое, обветренное, выдававшее человека, много помотавшегося по миру. Поседевшие бакенбарды делали очертания его лица квадратными и более грубыми. Однако тон, с которым он начал разговаривать наоборот был хоть и холодным, но мягким.