Сайберия. Том 2 - Владимир Сергеевич Василенко

признаться, несколько раз порывался уйти в тайгу. Ему это было бы несложно даже в одиночку, да и местные его не трогали — таких как он, здесь даже почитали как детей тенгри — духов леса и неба. Но бросать Аскольд одного Демьян не хотел. А тот ни в какую не хотел расставаться со своей зазнобой.

Даже выкрасть её пытался. Без толку. Дарина тогда была хоть и совсем молода, но Дар в ней уже проявился, и немалый. Такие в племени были на особом положении. Впрочем, она и сама бы никуда не пошла. И вся эта затея с возвращением сюда с самого начала казалась Демьяну блажью. Но разве ж Аскольда переспоришь…

Прошло четыре года. Василевский кое-как наскрёб денег на новую экспедицию, и они попытались, наконец, снова отыскать этот затерянный посёлок. Но он был словно заколдован. А может, и пуще того — проклят. По дороге они потеряли проводника, потом всех ездовых собак, две трети припасов. В итоге вышли-таки к цели пару недель назад. Но обнаружили на том месте лишь следы огромного пепелища.

Сгорело всё дотла. От столпа жар-камня тоже почти ничего не осталось. Возможно, он взорвался, и высвободившаяся энергия уничтожила и посёлок. Или же племя решило покинуть насиженное место и спалить за собой всё? До сих пор неясно. Но кое-какие следы выживших удалось отыскать. И одна из ниточек привела сюда.

Вот только это совсем не радовало Демьяна. От стылых они спаслись только чудом, да и то расслабляться рано. Что-то в этом странном месте заставляло его нервничать. Будь он настоящим волком, то сейчас не просто скалился бы, а трясся всем телом, поджимая хвост, словно щенок во время грозы.

Он не обладал даром видеть эдру, но всё же чуял её. Это сложно было объяснить. Не запах, не звук, но… ощущение. Едва ощутимое электризующее касание, от которого волоски на коже встают дыбом. В местах Силы — например, недалеко от больших столпов эмберита — оно особенно заметно. Но здесь… Такого Демьян раньше не встречал.

Здесь, конечно, несколько глыб жар-камня, но это точно не от них. Невидимый, но вполне осязаемый пульс Силы прорывается откуда-то из-под земли. Из того провала рядом с выстроенными полукругом алтарями. И он всё сильнее.

Ведьмы это тоже чувствуют. Добрая половина из них вообще не отходит от разрисованного рунами круга, что-то гнусаво распевая под нос, поджигая пучки вонючих трав и потрясывая костяными трещотками. При этом то и дело поглядывают на небо. Готовятся к чему-то. Судя по всему, ритуал начнётся с наступлением темноты.

А из дальней пещеры — той, что за шатром Дарины, порой доносятся и вовсе странные звуки. Настолько странные, что Демьян не мог поручиться, что ему не мерещится. Потому что подобных звуков здесь ожидаешь услышать меньше всего.

То ли смех, то ли плач, то ли мяуканье… Невнятные, слабые. Детские? Но откуда здесь дети? Тем более совсем малыши?

Аскольд, наконец, покинул шатёр шаманки и быстрым шагом вернулся в пещеру. Замешкался на пороге, неуклюже запутавшись в шкурах, занавешивающих проём. Демьян молчал, даже позы не сменил, по-прежнему уставившись на почти потухший огонь. Но от сердца немного отлегло.

— Она всё так же упряма! — процедил Аскольд, порывисто расхаживая по норе. Развернуться ему было особо негде, так что он мельтешил, делая по три-четыре шага и едва не задевая стольника полами одежды.

— Да ну? — не удержался вампир от саркастичного замечания. — А ты чего ждал? Что на шею бросится?

— Ну, ничего, ничего… Утро вечера мудренее, — отмахнулся тот, бормоча невнятно, будто сам себя уговаривал. — Завтра с ней поговорю. А может, даже так… Подождём немного, пока вся эта её свита спать уляжется. А я потом тихонько к ней проберусь, и там уж спокойно, наедине… Ну, чего рычишь?

— Ох, князь, я тебя не узнаю! — и правда огрызнулся Демьян, невольно сверкнув клыками. — Сказать бы — юнец был, который из-за бабы совсем голову потерял. Но ты на себя-то глянь! Седина в бороду…

— А, да что б ты понимал, волчий ты сын!

— Да похоже, что поболее твоего! Ослеп ты, что ли? Лишние мы здесь. И невовремя. Ох, как невовремя…

— Ну что ты заладил… — в сердцах плюнул Аскольд.

— Уходить надо, князь, — покачав головой, угрюмо проворчал Демьян. — Гиблое место. И предчувствие у меня… поганое. Очень поганое.

Аскольд в ответ лишь с досадой фыркнул. Дальше разговор не клеился, так что князь улёгся на наспех сооруженную из шкур лежанку в дальнем конце пещерки и демонстративно отвернулся.

— Всё, спать давай! — буркнул он. — Уходить… Да куда мы сунемся сейчас? Без еды, без собак, без патронов… У меня самого от этих истуканов мороз по коже. Но выбора у нас пока нет. Давай хотя бы до утра потерпим.

— Хорошо. Но не ходи больше к этой ведьме, князь. Дурная затея. Да и не будут они спать этой ночью. Слышишь же? Готовятся к чему-то.

Аскольд не ответил. Снаружи, хорошо различимые в вечерней тиши, доносились заунывные гортанные рулады шаманок, сопровождаемые ударами бубнов и дробным перестуком костяных трещоток.

* * *

Он не думал, что вообще сможет заснуть в эту ночь, но всё же на какое-то время его сморило. Накатило зыбкое, тяжёлое забытье, которое и сном-то назвать сложно. Сквозь него по-прежнему пробивались окружающие звуки, только странно искажаясь и перемешиваясь. Иногда казалось, что кто-то из старух-шаманок завывает над самым ухом. Иногда, наоборот, становилось почти тихо, а отзвуки ритуала, разворачивающегося возле капища, доносились приглушённо, словно через толщу воды. Но из всех звуков один начал пробиваться всё настойчивее, становясь отчётливым и громким.

Детский плач.

Почувствовав прикосновение, он подхватился с лежанки, едва не вцепившись Аскольду в глотку. Тот лишь зашипел, прикладывая палец к губам. Глаза его влажно поблескивали в красноватом полумраке. Костерок давно прогорел, единственным источником света оставались камешки огненного эмберита на дне жаровни.

— Слышишь? — шепнул князь.

Демьян быстро, но бесшумно метнулся к выходу, осторожно отогнул край полога, перекрывающего вход. Впрочем, можно было особо не таиться — снаружи их никто не караулил. Все шаманки лагеря сейчас собрались в дальней части кратера.

Не сговариваясь и даже не переглядываясь, они выбрались наружу и под прикрытием камней и немногочисленных кустов пробрались поближе к капищу.

Там было много огня и света. По большей части колдовского, не имеющего ничего общего с живым огнём. Испещрённая рунами площадка сияла во тьме так, что за её пределами сложно было что-то разглядеть. Казалось, что этот освещенный островок завис посреди бесконечного моря тьмы, и