ДМТ — Молекула духа - Рик Страссман

Во время более поздней встречи Аарон сказал: «ДМТ был очень сокрушительным веществом, он многое потряс во мне. Я обнаружил, что отпуская себя, могу лучше контролировать свою реальность; это парадокс. Я обнаружил, что прием ДМТ усилил вербальные, визуальные и музыкальные способности. В общем, ДМТ показал мне еще один уровень, или процесс, который я должен был увидеть. Ничего из того, что я чувствовал, или о чем я думал, не влияло на прохождение сессии. Я понял положительную сторону потери контроля».

Сара, вступившая в сложный контакт с нематериальными сущностями во время изучения толерантности, также участвовала в изучении пиндолола. В последнюю из ее четырех сессий мы смогли оглянуться назад и проанализировать ее участие в исследовании.

«Все стало гораздо шире. Я осознаю миры, существующие с другой стороны этой реальности. Я помню этих существ. Мое общение с ними было настолько реально, что воспоминание о нем не тускнеет со временем, как другие воспоминания. Они хотят, чтобы мы вернулись, чтобы они могли учить нас и играть с нами. Я хочу вернуться назад и научиться. Мне бы хотелось, чтобы не было контроля над тем, кто получает ДМТ!».

До того, как Рекс пережил свою поразительную сессию с 0,2 ДМТ и пиндололом, описанную в главе 14, «Контакты через завесу:2», он получил меньшую дозу ДМТ с пиндололом. Когда эта сессия подходила к концу, я спросил его о том, что он думает по поводу своего участия в проекте.

«У меня было больше творческих моментов», ответил он, «и я больше пишу. Какими бы хаотичными они не были, сессии с ДМТ позволили мне собраться. Пройдя через это, я лучше почувствовал внутреннюю силу.

Я написал несколько стихотворений о Другом. Многие из этих стихотворений были написаны раньше, но часть я написал после участия в проекте. ДМТ заставил меня столкнуться с теми аспектами моего подсознания, которых я не осознавал, такими, как страх смерти».

Мы прочитали о пугающей встрече Кена с сексуально агрессивными крокодилами. Через несколько месяцев после этого я позвонил ему, чтобы узнать, как у него дела. Он звучал удивительно философски:

«Это на самом деле поменяло мое отношение к смерти. Я не так сильно боюсь умереть, как раньше. Это также поменяло мои взгляды на жизнь — в плане того, что все не такое, каким кажется. Есть определенное чувство отказа от ожиданий.

Я также меньше боюсь собственного безумия. Есть такое еврейское чувство вины, диктующее вписываться в общую картину и быть нормальным, но сейчас я меньше склонен к этому. Я не очень интересуюсь людьми или социальными ситуациями, не имеющими значения для меня. Дружба с людьми, которые не очень важны для меня, постепенно отходит на второй план».

Мы раньше не встречались с Фредериком. Его опыт с ДМТ не очень важен и не поднимается выше «среднего» уровня дозы 0,4 мг./кг. Но как-то утром, получив небольшую дозу молекулы духа, он сказал следующее о воздействии ДМТ, растянутом во времени:

«Я, в общем, стал более расслабленным после 0,4 мг./кг. Кажется, что эта доза сняла определенные энергетические блоки. В течение двух лет я очень много усилий прикладывал к своей работе, и продолжал делать это по инерции. От этого было трудно отказаться. Когда меня отпускало после большой дозы, я увидел, что мою энергию блокируют страхи и то, как крепко я за все держусь. Ничего специфического, но большая собранность и осознание своего состояния. Сейчас я не так сильно спешу все сделать. Я более расслаблен. Я менее зациклен на своих целях. Если не сделать что-нибудь сейчас, можно будет сделать это позже».

Гейб, врач, о чьих контактах с существами и посещении «детской» мы читали чуть выше, описал некоторые позитивные отголоски своих встреч с молекулой духа. Этот разговор состоялся во время изучения толерантности, когда ему ввели четыре дозы солевого раствора.

Он сказал: «благодаря участию в исследовании, я испытываю умиротворенность. Это не похоже на большие дозы других психоделиков. Я могу получить доступ к тому, что лежит глубоко в моей душе. Это прямо здесь, как на экране кинотеатра. Это у тебя в лице. ЛСД не так похож на кино, как ДМТ. В течение двух или трех недель после изучения толерантности я мог гораздо больше помочь людям, с которыми я работаю. Я был супер-полезным».

Передозировка Филиппа с 0,6 мг./кг. произошла в самом начале исследования, когда мы устанавливали подходящее соотношение «максимальных» и «минимальных» доз. В течение следующих нескольких месяцев он замечал в себе легкие симптомы паники, когда оказывался в незнакомых или неясных обстоятельствах. Казалось, что он стал чрезмерно чувствительным к любой возможности потери контроля над ситуацией. Тем не менее, он успешно с этим справился, и участвовал в проекте по изучению кривой доза-эффект.

Во время разговора с Лорой после завершения проекта, он заявил:

«Теперь у меня есть гораздо более ощутимое чувство космического и божественного осознания, и измененное отношение к себе. Более реальное ощущение связи с тем, что окружает меня. Я лучше вписываюсь в общую картину. Мое собственное божественное начало в меньшей степени является абстракцией. Мои мысли и чувства сейчас в большей степени пересекаются».

Хотя он думал, что это также изменило его метод психотерапии с клиентами, он не считал, что это заметно со стороны. С момента участия в проекте ДМТ Филипп снизил употребление психоделиков. Теперь он принимал их раз в два или три месяца, вместо нескольких раз в месяц, и употреблял их более осторожно, в присутствии тех, кто сможет оказать ему поддержку. Он не был уверен в том, какие из этих перемен были вызваны другими переменами в его жизни — переездом и разводом, а какие — приемом ДМТ.

Дон был тридцатишестилетним официантом и писателем. Его трансперсональные сессии с максимальной дозой ДМТ настолько потрясли его видение мира, что он в первые за многие годы перестал писать. В отличие от Елены, Дон впал в отчаяние, столкнувшись лицом к лицу с непостижимой и всеохватывающей природой источника всего сущего. Елена была проникнута духом восточного мистицизма, а Дон был воспитан в католической вере и продолжал придерживаться ее догматов. Елена нашла любовь за «безразличной» пустотой. Дон, с другой стороны, почувствовал себя шокированным и пораженным отсутствием личного Бога или спасителя за всем этим. Он чувствовал, что его предали. ДМТ разбил его духовный и философский фундамент, и он не смог ничем заменить его.

Когда я позвонил ему, чтобы пригласить поучаствовать в дополнительном проекте, он отказался, но рассказал мне о том, как у него дела. Он чувствовал себя неплохо.

Он сказал мне: «у меня все лучше, чем перед проектом. Я испытываю больше энтузиазма к жизни, так как я пережил смерть. Я вернулся к творчеству. В том, что я пишу, присутствует влияние ДМТ, но не очень сильно».

Мы ознакомились с кратким отрывком одной из сессий Рея с максимальной дозой ДМТ, проведенной во время исследования ДМТ с ЭЭГ в главе 15, «Смерть и умирание». Когда мы встретились с ним через несколько лет, вот что он сказал нам о долгосрочном воздействии своих сессий с максимальной дозой:

«В моем словарном запасе появились новые слова для описания психоделического опыта. Я в большей степени воспринимаю людей как организмы. Я думаю, что опыт с ДМТ подтвердил определенные духовные представления, особенно веру в ценность субъективного, помимо подтверждения ценности научных данных».

Он также прислал нам фотографию своего маленького сына. Его среднее имя было Страссман.

Лукас, чей околосмертельный опыт чуть было не привел к сосудистой недостаточности, тем не менее чувствовал, что он вынес нечто позитивное из своей сессии.

«Я по-другому стал смотреть на мир после приема ДМТ», сказал он. «Я более открыт и расслаблен. Этот опыт заново подтвердил ценность моего пути и того, чем я занимаюсь. Что касается моих верований и духовных перспектив, они были усилены».

Елена, о чьем мистическом опыте мы прочитали в главе 16, прислала мне письмо через год после завершения изучения кривой доза-эффект:

«Яркость большинства воспоминаний тускнеет со временем. С ДМТ не так. Образы и ощущения от моих сессий стали более яркими и детальными. Я помню, что я смогла смотреть на вечный огонь созидания, и не обжигаться, нести на плечах вес всего мира, и не сломаться. Это приносит перспективу в мою повседневную жизнь, и я могу расслабиться и с большей легкостью принять ее. Вне меня мало что изменилось. Внутри себя я испытываю чувство комфорта от знания того, что моя душа — вечна, а осознание бессмертно».

Давайте подведем итог этих более поздних бесед. Добровольцы отмечали более сильное ощущение себя, меньший страх смерти и большую любовь к жизни. Некоторые обнаружили, что им становится легче расслабиться, и что им меньше приходится давить на себя. Некоторые добровольцы стали меньше употреблять алкоголь, или обрели повышенную чувствительность к психоделическим веществам. Другие стали более уверенны в существовании разных уровней реальности. МЫ также слышали о большей уверенности в своих убеждениях. В этих случаях взгляды и перспективы стали шире и глубже, но не изменились существенно.