100 великих курьезов истории - Василий Веденеев

Антон Ульрих Брауншвейгский

С 1733 года Антон Ульрих находился на службе в армии Российской империи, являясь полковником одного из кирасирского полка. По свидетельствам французского и английского посланников, тщедушное телосложение и немужественный вид принца всех удивили, но вскоре все также были удивлены тем, что он «казался умом бойкий». В ходе Русско-турецкой войны 1735–1739 годов Антон Ульрих успешно действовал при взятии Очакова и в походе к Днестру. Х. А. Миних был им очень доволен: «Невзирая ни на какие стужи и великие жары, пыли, пепел и дальние марши, всегда будучи верхом, как старому солдату надлежит, а в коляске никогда не был. А храбрость его свидетельствует бывший при Очакове штурм, причем он так поступал, как старому и заслуженному генералу надлежит». Императрица Анна Иоанновна писала матери принца, что «сын ее славно отличился при взятии Очакова». В 1737 году он произведен в генерал-майоры и награжден орденами Св. Андрея Первозванного и Св. Александра Невского. К военным обязанностям своим Антон Ульрих относился очень серьезно, много читал древних и современных авторов по искусству ведения войн.

Свадьба принца Брауншвейгского состоялась в 1739 году, а через год и родился Иоанн Антонович, по замыслу Анны Иоанновны – наследник престола. Он им и стал после смерти императрицы. Согласно завещанию, регентом при малолетнем императоре был назначен Бирон. Родители мальчика были недовольны этим. Антон Ульрих отчаянно искал сторонников среди придворных, но те только уговаривали его не делать необдуманных поступков.

Регент при встречах с Антоном Ульрихом часто настолько пренебрегал требованиями этикета, что при дворе ожидали прямого столкновения. Однако этого не произошло.

Военная карьера принца, тем не менее, продолжалась. В 1740 году получил звание генерал-лейтенанта и назначен шефом кирасирского полка (в последующем Кирасирский лейб-гвардии Его Величества полк).

Бирон подозревал Антона Ульриха в участии в заговоре, но тот, от природы не очень решительный, видимо, был не способен к сложным придворным интригам. Тем не менее, когда заговор гвардейцев был раскрыт, принцу прозрачно намекнули, что за любое его участие в попытке ниспровергнуть Бирона с ним поступят так же, как и с любым российским подданным, и заставили подписать просьбу об отставке со всех военных должностей.

Понимая, что все может кончиться плохо, а главное, беспокоясь о том, что ее могут разлучить с ребенком, за дело взялась Анна Леопольдовна. Она отправляется к Х. А. Миниху, и он, обрадованный тем, что принцесса на его стороне, начинает готовить новый заговор, о котором Антон Ульрих, вероятно, ничего не знал. В результате Бирон был устранен, Анна Леопольдовна стала регентшей, а принц уже через три дня получил чин генералиссимуса, о котором давно мечтал. Благодарности за это он, судя по всему, не испытывал, так как почти тут же принялся интриговать против Миниха. Тот, понимая, что в данный момент все против него, сам ушел в отставку. Ему разрешили жить в Петербурге и больше не преследовали.

В это время на российской политической сцене активизируется Елизавета, дочь Петра Великого. Антон Ульрих всеми доступными ему способами старался ослабить ее роль и не допустить к власти. Но Елизавету поддерживает гвардия. Встав во главе заговора, она не хотела пролития крови. Арест Брауншвейгского семейства проходил почти без шума. Больше всего пострадали дети: разбуженный Иоанн Антонович испугался обступивших его гвардейцев, и его, рыдающего, унесли вслед за матерью, а его младшая сестра на всю жизнь осталась глухонемой, так как ее в суматохе уронили на пол.

Елизавета Петровна хотела сначала просто выслать семейство из России, но неожиданно поменяла свое решение, приказала вернуть их с полпути, арестовать и заключить в рижской крепости. Оттуда их перевели в Динамюнд, а затем в Раненбург. Через три года им было приказано прокинуть Раненбург и отправиться в Холмогоры.

Когда в 1762 году на престол взошла Екатерина II, Антону Ульриху предложили, оставив своих четверых детей в Холмогорах, самому покинуть Россию. Вот тут проявились решительность и мужество, на которые он был способен. Принц Брауншвейгский отказался покинуть детей и умер в 1774 году.

Вероятно, в других, более благоприятных обстоятельствах военная карьера принца могла бы быть значительно более успешной. Но все же присвоение ему чина генералиссимуса было чисто политическим ходом, и Антон Ульрих Брауншвейгский вошел в ту часть русской истории, которая никак не связана с подвигами и военной славой.

Приговор

Довольно часто судьба любит сыграть с человеком мрачную шутку, которая, с ее точки зрения, наверное, кажется ей весьма забавной. Не зря же обычно в народе говорят не иначе как «судьба-злодейка»! Не милостивица, не мать родная, а именно злодейка, так и старающаяся все время подставить тебе ножку, чтобы ты споткнулся и растянулся во весь рост, расквасив себе нос.

Об одном из таких случаев мы и хотим рассказать…

Народ во Франции восстал, арестовал короля и все его семейство, и теперь «друзья народа», вроде бывшего адвоката Робеспьера и господина Марата, который теперь именовал себя «гражданином», громогласно стали заявлять:

– Началась Великая французская революция!

– Да здравствуют Свобода, Равенство и Братство!

Естественно, народу было обещано скорейшее достижение процветания страны и лучезарное счастье для каждого отдельного гражданина. Увы, вожди Великой французской революции были в своих декларируемых обещаниях далеко не первые и, к несчастью всего остального человечества, далеко не последними.

Столь же естественно, что у революции и французского народа неожиданно нашлось множество врагов, не желавших всеобщей Свободы, Равенства и Братства. В этой связи в срочном порядке пришлось создать революционные трибуналы и назначить общественных обвинителей противников новой власти, большинство которых составляли бывшие аристократы.

Обвинитель революционного трибунала Антуан Фукье-Тенвиль

Одним из общественных обвинителей революционного трибунала во времена Великой французской революции служил гражданин Антуан Фукье-Тенвиль, проявлявший немалое усердие в уничтожении «врагов народа». Именно он оказался один из тех, с кем судьба решила сыграть злую шутку.

В тот день общественный обвинитель допрашивал графиню Анну де Ре.

– Значит, вы, сударыня, категорически отрицаете свое участие в работе тайного общества, поставившего перед собой целью свержение установленного во Франции порядка. Вам не нравится революция, мадам?

Дряхлая старуха в грязном кружевном платье посмотрела на обвинителя через толстые стекла лорнета и желчно усмехнулась:

– Развязанный вами кровавый террор вы называете порядком?

– Не вам судить об этом.

– Почему же? Я родилась в этой стране и прожила в ней всю жизнь.

– Но в каких условиях, мадам. Разве в таких, как эти, или в тех, в которых живут крестьяне?

Обвинитель обвел рукой вокруг себя, показывая на голые стены бедной комнаты, даже не оклеенные обоями, грубо сработанный стол с пачкой протоколов и чернильницей с пером.

– Нет, мадам, вы жили в других условиях! К тому же про вас ходят слухи, что вы колдунья.

– Колдунья?

Графиня зашлась дребезжащим старческим смешком и даже промокнула слезившиеся от смеха глаза несвежим платочком.

– Тысяча извинений мсье Антуан: в тюрьме нет прачек, а заключенным не выдают мыла. Хорошо, что еще не дают умереть с голоду.

– Враги народа должны умирать на гильотине, – напыщенно заявил Фукье-Тенвиль. – Это справедливая месть и кара французского народа!

– Справедливая? Вы считаете справедливым отправлять на эшафот сотни ни в чем не повинных людей только потому, что они родились в дворянских семьях?

– Это не вашего ума дело! Революция должна защищаться от врагов!

Графиня ненадолго задумалась, сложив изуродованные подагрой руки на коленях. Как знать, о чем она думала и какие видения проносились перед ее мысленным взором? Возможно, она действительно была колдуньей.

– Мсье обвинитель, – вкрадчиво спросила графиня. – А вы не страшитесь сами оказаться в числе врагов народа и отправиться на эшафот без всякой вины, как те люди, которых вы сейчас отправляете туда?

– Не болтайте глупостей, – разозлился Антуан. Подумать только: старуха стоит одной ногой в могиле, другой на эшафоте, а еще смеет угрожать ему и запугивать какими-то мутными угрозами, якобы являющиеся ее откровениями!

– Ну, коль вы, мсье общественный обвинитель, считаете меня колдуньей, – тонко улыбнулась почти беззубым ртом старая графиня, – то придется поддержать столь лестную репутацию. Вы знаете, что один из моих далеких предков, маршал Франции, член ордена тамплиеров Жиль де Ре, взошел на костер за колдовство?