Холодный Огонь - Тамора Пирс

Хоть в ней и была некая настороженность, на это Дадже всё же пришлось улыбнуться:

— Только в крайних случаях, ‑ сказала она гостье. ‑ У них от кружек болят зубы, или что-то вроде того.

Хэлуда поставила стакан на стоявший рядом с ней столик:

— Даджа, у меня есть новости, и несколько вопросов. Это связано со взрывом и пожаром на Острове Эйрги.

— Я видела, ‑ мрачно сказала Даджа. ‑ Они тебе сказали о том, что, по нашему с Фростпайном мнению, использовался взрыв-порошок?

— Сказали. Я добралась до места происшествия только этим утром — допоздна была занята двойным убийством в Черномушной Топи, ‑ объяснила Хэлуда, и вздохнула. ‑ Ну почему эти идиоты не могли взять и сразу арестовать мужа… обычно это муж, или любовник. ‑ Она побарабанила пальцами по подлокотнику своего кресла. ‑ Не важно. Дело в том, что я получила возможность пройтись по месту пожара. Большая часть следов преступления — преступника — была уничтожена взрывами и огнём, конечно. Но некоторые следы слишком сильны, чтобы быть стёртыми пламенем. Я нашла следы твоей магии.

Даджа почувствовала, будто её дух шагнул назад, и оставил её тело видящей пустой оболочкой. Следы её силы? Они с Фростпайном даже не пытались остановить пожар. Они работали только руками, а не магией.

Хэлуда допила чай и налила себе ещё:

— Некоторые из моих коллег хотели поближе присмотреться к тебе и Фростпайну. Безмозглые овцы подумали, что поскольку чёрный порох с юга, и вы двое — южане, и большая часть подозрительных пожаров случилась после вашего приезда, что ж! Дело закрыто. Они собирались вызвать вас на допрос.

Даджа не была настолько отделена от своего тела: она почувствовала, как по её коже побежали мурашки. Даже законопослушные граждане не могли спокойно слушать фразу «вызвать на допрос». Если не присутствовало мага, искушённого в допросных заклинаниях — а такие маги обычно дорого брали за своим услуги, — то стражники использовали грубые, болезненные методы допроса.

— Не волнуйся. Пока что эти коровьи лепёшки будут тихими и смирными, ‑ улыбнулась Хэлуда, сурово блеснув глазами. ‑ Они не понимают характеры так, как понимаю их я. ‑ Она отхлебнула чаю. ‑ Однако я хочу, чтобы ты, как маг, кое на что взглянула. ‑ Она запустила руки в свою открытую сумку, и вытащила тяжёлый предмет, завёрнутый в шёлк, магически обработанный для защиты его содержимого. Она осторожно положила предмет на стол между собой и Даджей, и развернула шёлк, явив взгляду изогнутый, перекрученный железный брус, покрытый копотью.

Даджа не хотела его касаться. Она уже знала, что ей не понравится то, что она узнает. Брус был покрыт следами ожогов, его форма была искажена: на него больно было смотреть.

Она подняла глаза, встретившись взглядом с сочувственно смотревшей на неё Хэлудой.

— Если бы был другой способ это сделать, я бы им воспользовалась, ‑ тихо сказала ей женщина.

Даджа подняла правую ладонь и поднесла к куску железа. Она дрожала.

— Мне обязательно его касаться? ‑ спросила она.

Хэлуда кивнула.

Даджа положила ладонь на железный брус. Он был толстым — неудивительно, что Хэлуде пришлось поднимать его обеими руками. Когда Даджа обхватила его пальцами, на неё обрушились чувства. Она была брусом. Резкая сила ударила по ней сзади, срывая её с огромного железного щита, к которому она была приварена. Следом за ней неслось пламя. Она окунулась в холодный снег, шипевший и таявший от её касания.

Прикусив нижнюю губу, Даджа отпустила железо. Иногда какой-то предмет будто грозил ей, как виднеющаяся на горизонте гроза. Именно такое чувство у неё сейчас и было. Если она обратит всю мощь своей силы на этот кусок металла, загнутый, наполовину перекрученный невероятной огненной вспышкой — то её жизнь изменится. Она могла оттянуть это. Могла. Она ещё день прожить в покое, ещё месяц. Рано или поздно счёт, предъявляемый этим металлическим брусом, придётся оплачивать, но не обязательно было делать это сейчас.

— Ты всё? ‑ поинтересовалась Хэлуда.

Даджа покачала головой и снова приложила к брусу правую ладонь. Затем она сжала и разжала кулак левой руки, чувствуя, как покрывавшая его латунь цепляется за её плоть. Она вытянула руку, глядя на неё как мог бы на неё смотреть незнакомец: яркий, золотистый металл, тёмно-коричневая кожа, дрожащие пальцы. Она положила металлическую ладонь на перекрученный брус, и сжала его в руках.

Она была внутри железа и одновременно внутри своей собственной кожи. Её руки почему-то были больше. У них на суставах были странные бугорки. Нет, вообще-то они не были её. В её коже был мужчина, крупный мужчина. Он с усилием тянул за железный брус, его пот смазывал её кожу изнутри.

Он что, не понимал про изогнутую железную палку, которой люди открывали дверь печи у неё за спиной? Почему он не использовал её, а тянул руками? Гнутый, тяжёлый лом был более быстрым и лёгким способом помочь ей в её работе.

Он тянул, и тянул, и тянул, пока она не сделала то, что должна была. Она потянула массивную железную дверь, защищавшую её от находившегося на той стороне огня, тянула, пока щит не сдвинулся, дунув мимо неё потоком жара. Она чувствовала жар в печи, устойчивый и спокойный, каким он всегда и был в самые холодные часы дня. Но огонь не мог её обмануть. Она знала, как быстро он мог пробудиться, когда люди кидали в него дерево.

Бывшие ею и одновременно не бывшие ею руки выпустили её, оставив на железной ручке привкус её латунной кожи.

Даджа окунулась в горн своей силы, вытягивая оттуда магию, чтобы дотянуться до этого образа её латунных рук. Одна из них держала большой круглый предмет. Эта рука бросила круглый предмет в печь. Затем обе латунные руки схватили Даджу-которая-была-рукояткой-печной-двери, толкая её и находившуюся у неё за спиной железную дверь, медленно возвращая их на место, между огнём и холодным воздухом. Латунные руки Даджи отпустили её железную сущность, и исчезли.

Будучи железной рукояткой, ей не пришлось долго ждать, пока пришли её люди, чтобы открыть дверь у неё за спиной. Они никогда не хватали её своими слабыми ручонками: она бы обожгла их до кости. Вместо этого они использовали изогнутый лом в качестве рычага, чтобы тянуть её саму и её дверь.

Они закинули дерево мимо неё, в жар, затем начали закрывать двери, отгораживая стремительно нараставшее пламя. Послышался глухой удар, от которого сотрясся весь её мир. Очень сильный толчок сорвал её с её двери и перекрутил её. Она прошла через чьё-то тело. Она полетала дальше, наружу, и оказалась в холодном снегу.

Когда Даджа оторвалась