Нелегал. Том II - Павел Николаевич Корнев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я повертел в воздухе рукой.
— Как скажете, Федор Ильич.
— Не вешай нос, Пётр! — приободрил меня Карпинский. — И кстати! Не знаешь, что стряслось тогда с Горским? А то столько разговоров было, а никто даже достоверно сказать не может, жив он или мёртв!
Мне не оставалось ничего кроме как покачать головой.
— Там такое творилось! Еле ноги унёс!
— Да-да, — покивал Карпинский и выложил на стол визитную карточку. — Позвони, как зарегистрируют. Ситуация непростая, но я попрошу Шабера войти в положение. Всего доброго, Пётр!
— До свидания, Фёдор Ильич! — произнёс я с тяжёлым вздохом.
Изображать уныние не пришлось, я и в самом деле был нашей беседой до крайности разочарован. Пусть и не рассчитывал, что меня встретят с распростёртыми объятиями, но и столь холодного приёма тоже не ожидал. Разумеется, я представлял для Карпинского куда большую ценность в качестве спящего агента в Новинске, но и тут не стал бы обузой, которую придётся брать на содержание! А в итоге меня куда подальше хотят услать! Ещё и пушечным мясом! И все слова о поддержке — одна лишь игра. Такое впечатление, они с этим герром Шабером меня как записные шулера в четыре руки обработали.
Зараза!
Или зря себя накручиваю? Просто заказ, о котором Фёдор Ильич толковал, и в самом деле весьма денежный и важный? Допустим, вербовщики в Суомландию не только всех идейных выгребли, но и самых безденежных? Могли у Карпинского сложности с подбором наёмников возникнуть? Запросто! А тут я подвернулся.
Вроде логично всё — только, как говорится, осадочек остался.
Неприятный такой осадочек. Нехороший.
Ужинать я не пошёл и в номер ничего заказывать не стал, подпёр дверную ручку стулом, да и завалился спать. Разве что ещё сигнальную конструкцию активировал. Безопасности она отнюдь не гарантировала, но если вдруг ночью вломятся, будет хоть какой-то шанс отреагировать, прежде чем скрутят.
Но — не вломились, не скрутили.
Проснулся, посидел какое-то время на кровати, ёжась от холода, потом мотнул головой и начал одеваться. На душе было пасмурно и тоскливо, прямо как за окном. Невольно даже себя пожалел. Всё ж хорошо было…
Но пожалел и выкинул эти глупые мыслишки из головы. Когда б мне ещё по забугорному городу пошляться возможность выпала? Пусть Ридзин и весьма условная заграница, но всё же, всё же. Опять же за Юру поквитался.
А что не всё так гладко идёт, как хотелось бы, так ничего не попишешь — быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Научный факт!
Я сходил в уборную, облегчился и умылся, подумал, что нужно купить щётку и зубного порошка, а ещё носовой платок взамен выброшенного и непременно — перчатки. На том же «Парабеллуме» ну совершенно ни к чему свои отпечатки оставлять!
Сегодня дежурил уже другой портье, я небрежно кивнул ему и бросил на конторку ключ от номера. В подвальчик спускаться не стал, вышел на улицу и двинулся к бульвару, но сразу приметил на противоположной стороне улицы кофейню, там и позавтракал, расположившись за столиком у окна. Надолго засиживаться не стал, поскольку не было никакого смысла тянуть резину, откладывая на будущее неизбежный поход в управление политического сыска. Пусть ещё и не успели толком померкнуть воспоминания о визите в РКВД, но легко переборол иррациональное нежелание посещать здешний аналог сего правоохранительного института, нашёл на повестке адрес и потопал к трамвайной остановке.
Пока трясся в вагончике, время попусту не терял — упорядочил чуть просевший за двое суток потенциал, заново проработал схему заземления и отладил экранирование, но до предела усиливать его не стал, предпочтя сохранить на должном уровне чувствительность. Ещё задействовал технику маскировки внутренней энергетики и активировал структуру, дублирующую импульсы нервной системы. Просто так, на всякий случай. Едва ли поможет, но живым не возьмут. Может, и уйду ещё даже…
Попасть в управление политического сыска никакой проблемы не составило. Пропуск на моё имя был уже выписан, представился на проходной и прошёл. А вот дальше началась натуральная чехарда. Никому из сотрудников не было до очередного оператора никакого дела, и после не самой приятной процедуры снятия отпечатков пальцев меня битых три часа футболили из кабинета в кабинет, где начинали опрашивать и сразу убегали по делам, перепоручали коллегам или отправляли на приём к более ответственным лицам. В итоге историю своих злоключений я излагал разным людям раз пять.
И вроде никаких подробностей из меня не вытягивали, но рассказал решительно обо всём. Даже объяснил, почему в лагере для военнопленных чужим именем назвался и откуда вообще его взял.
— Вашего пилота так звали? — хмыкнул герр Шабер, которому в конце концов передали сводный протокол. — Это нас, конечно, не касается, но лучше сразу все непонятные моменты прояснить, чтобы к ним уже больше не возвращаться.
В этот момент в кабинет зашёл тип, который вчера проверял гостиничный номер, он выложил на стол листок, синевший парой прямоугольных штампов и круглой печатью. Герр Шабер сразу передвинул документ мне.
— Постановка на учёт, — пояснил толстяк и предупредил: — Это ещё не всё! Теперь в течение двух недель требуется подать заявку на получение временного вида на жительство.
— Хорошо, — кивнул я и озадаченно посмотрел на очередной передвинутый мне листок. — А это что?
— Уведомление о ведущемся расследовании и… Как это по-вашему? А! Обязательство о добровольной явке на допросы!
Меня пробрала нервная дрожь.
— Из-за какого-то прыжка с парохода⁈ — возмутился я. — Серьёзно?
— Закон есть закон! Скорее всего отделаетесь предупреждением, но всё должно быть оформлено надлежащим образом! Ставьте подпись! И учтите — без заключения под стражу обошлось исключительно из-за поручительства герра Карпинского!
«Сажать в камеру оператора есть глупость несусветная», — подумал я, а ещё подумал, что становлюсь слишком многим обязан Фёдору Ильичу просто так, на ровном месте, без каких-либо затрат с его стороны и материальной выгоды для себя.
Подписывать составленные на незнакомом языке документы, содержимое которых даже прочесть не мог, категорически не хотелось, но деваться было некуда, подстраховался сделав пометку о том, что именно подписываю.
Герр Шабер вручил копию уведомления и предупредил:
— Каждый поставленный
