Капитан звездного океана - Юрий Медведев

— Да, конечно, как раз я и ни при чем. Я ведь на разведочном «Муравье» ползаю. Ты же видела — это карлик с длинным любопытным носом… Вот научимся строить засветовые корабли таких миниразмеров — глядишь, и я полетаю. Только это еще не скоро будет. Разве вот ты вырастешь, слепишь для меня коробочку, по знакомству, а?

Я важно кивнула:

— Попробую.

— А чтоб это случилось быстрее, выпьем за твое восьмилетие… — Дядя Исмаил опрокинул над стаканом яркую бумажную бутылочку, понюхал колпачок, подмигнул мне и закончил: — Выпьем за тебя ананасного сока. И пожелаю я тебе три вещи и еще одну: доброты, изящества и хорошей работы.

Он замолк, тщательно намазывая себе икрой кусочек поджаренного хлеба. Я знала дядину слабость изъясняться долго и мудрено, но тут все-таки не выдержала:

— А еще одну?

— А еще одну… — Дядя Исмаил проглотил, подумал, закатил от удовольствия глаза и погрозил пальцем Туне: — Только чтоб твоя крокодилица не услыхала… Пожелаю я тебе веселого мужа!

Слух у Туни был тонкий. Она взвилась чуть не до потолка:

— Как можно так забываться?

Никто в ее сторону и бровью не повел. А мама жалостливо покачала головой и заметила со вздохом:

— О себе подумай, малыш! Все твое ровесники переженились, даже Стас Тельпов. И тебе давно пора. А то в чем только душа держится!

Мама почему-то считает, если дядя Исмаил женится, то сразу потолстеет. А по мне пусть лучше остается худым, чем скучным.

Тут уж Туня не выдержала, застонала, подплыла к папе, потолкалась антеннами в руку:

— Разрешите увести девочку спать? Не годится ребенку слушать взрослые разговоры.

Папа, скрывая улыбку, посмотрел на часы:

— Пожалуй, и правда пора. Без четверти двенадцать.

Нет, это ж надо! Они теперь будут веселиться, праздновать мой день рождения, а меня отправляют спать! Где ж справедливость?

— Попрощайся перед сном, — поучала Туня. — Скажи родителям «Спокойной ночи»…

Вот те на! А подарок?

— А подарок? — вслух закричала я. Глаза мои против воли застлало слезами. Чувствую, разревусь сейчас — как какая-нибудь детсадовка. И стыдно, и ничего не могу поделать!

— Фу ты, память дырявая! Чуть не забыл, зачем ехал… — Дядя Исмаил в притворном испуге хлопнул себя ладонью по лбу. Достал из кармана куртки каталожную карточку с перфорацией. Протянул мне: — Владей.

Я повертела карточку в руках, Ничего особенного. Кусок картона, на нем знаки: шесть цифр, три латинских буквы. И все. Ну, ровным счетом ничегошеньки. Мне стало еще обиднее. Нижняя губа у меня сама собой потяжелела и оттопырилась. Я ее прикусила побольнее, но она ползет, не слушается.

Стерла я слезы с ресниц, спросила дрожащим голосом:

— Что это?

— Да-да, объясните скорее, что это? — Туня заломила ручки и едва не рвет на себе антенны, всем видом своим отчаянно вопя: «Люди! Ребенок плачет! Что ж вы стоите? Бегите, спасайте, ребенок плачет!!!»

Дяде Исмаилу и в голову не пришло, что он переборщил. Он не спеша встал, промокнул губы салфеткой; посмотрел карточку на свет:

— Здесь все написано. Видишь, дырочки? Это перфокарта.

— Понимаю, не маленькая, — досадливо перебила я, сердясь на дядю за его манеру объяснять все с самого начала. — Только зачем она мне?

Моего дядю не так легко сбить с толку. Он положил перфокарту в блюдце и с шутливым поклоном преподнес мне:

— А как же! Вдруг кто-нибудь засомневается или не поверит? Ведь я дарю тебе астероид…

— Астероид? — удивилась я. Вот это да! Кто еще, кроме дяди Исмаила, мог до такого додуматься?!

— Астероид? Алене? Ты шутишь! — Папа безнадежно махнул рукой.

— Астероид? Странная фантазия. Такой громоздкий, неровный… — Мама даже расстроилась. — Алена обязательно оцарапается…

— Это нелогично — дарить небесные тела! — воскликнула Туня, — Он же так далеко! Какая от него польза?

— Не понимаю, чего вы переполошились? — Дядя Исмаил пожал плечами и так посмотрел на всех, словно он по крайней мере раз в неделю приносил нам в пакетике по небольшому астероиду. — Обыкновенная малая планет. Спутник Солнца. Микроскопический собрат Земли. Вообще-то астероиды бывают разные. Но этот крошечный, чуть побольше вашей квартиры…

— И ты даришь мне целую планету?

— Астероид! — поправил дядя. — Я его позавчера открыл. Рядом пролетал. Свеженький….

— И он будет мой? Насовсем? И я могу делать с ним что угодно? — Я еще не верила своему счастью.

— Твой. Насовсем. Что угодно. Так и в Солнечном Каталоге зарегистрировано. Можешь убедиться.

Туня осторожно отобрала карточку, сунула в щель перфоприемника на брюшке, перебросила изображение на большой настенный экран. Отворилось окно в космос. И там среди звезд кувыркался кусок породы. Скала. Остров в пустоте. Я во все глаза смотрела на астероид, боясь, что дядя Исмаил поднимется и скажет: «Налюбовались? Я пошутил». И выключит экран. Растает изображение. А вместе с ним растает и мой подарок. Но астероид кружился как заводной и исчезать не собирался. Подумать только! Мой собственный астероид! Весь целиком! Это и диктор подтвердил: перечислил цифры и буквы, которые на карточке, назвал параметры орбиты. А после: «Аленкин астероид. Принадлежит пожизненно или до иного волеизъявления Алене Ковалевой». И мой солнечный позывной, полностью. Это ж любой запросит Информаторий, а ему диктор этак вежливо и непреклонно: извините, мол, дорогой товарищ, астероид уже занят. Принадлежит Алене Ковалевой. Значит, мне!

Тут же не то важно, что у меня ни с того ни с сего собственность появилась. Другой проживет — улицы его именем не назовут. А в мою честь целая планета: Аленкин астероид. Хочешь не хочешь, загордишься. Постараешься всю жизнь не уронить.

Взяла я у Туни карточку, ткнулась дяде Исмаилу в колени, еле выговорила: «Спасибо!» Дядя Исмаил прижал мне ладонью волосы на затылке, пощекотал пальцем шею:

— Ну же, ну же, Аленушка! Чего ты разволновалась? Кому-то монояхты дарят. Надувные города. Аэролеты. Даже маленькие космопланы. А я уж что смог…

— Да что вы, дядя! — бормочу я. — Это же такой подарок! Такой подарок! Вы ничего не понимаете…

Ничего-то он не понимал. Да ведь астероидов же еще никому в жизни не дарили. Я же самая первая. Ведь это целая планета. Хоть и крошечная, с нашу квартиру, а все же настоящая планета. С ума сойти!

Обвела я взглядом комнату — и все мне в ней другим показалось. Всех на свете я люблю, всех на свете понимаю, могу сейчас без труда угадать, кто что думает.

Вот Туня застыла в недоумении. Не может сообразить, улыбаться или ругаться. Ох, не одобряет няня моих слез. И подарка, естественно, тоже не одобряет. Считает, это жадность моя слезами выливается. Собственнические инстинкты проснулись. А у меня и в мыслях ничего подобного. Я совсем из-за другого плачу, чего ей, глупой, не одолеть своим кибернетическим умишком!