Источник миров - Генри Каттнер

Голос стих.

И затем началось движение. Стены комнаты исчезали в темноте, или, может быть, мне это только казалось? Или, может, это я сам двигался? Мы, все четверо, были компонентами взрыва, который разделил нас, швырнул сквозь пространство и время. Вокруг себя я видел звезды, которые перемещались очень быстро. Я был один. Я знал, что двигаюсь сквозь время, то есть двигаюсь не постоянно, а вибрирую, качаюсь, как маятник, с периодом в несколько секунд. Точно с таким же, как и у некронного существа.

Вокруг меня тоже все двигалось. Я видел только звезды, но почему-то был убежден, что мои спутники тоже где-то неподалеку. Вдруг передо мной появилась скользящая тень, которая двигалась ко мне все быстрее и быстрее, постоянно увеличиваясь в размерах. Я увидел ее и тоже стал увеличиваться. Я устремился к ней и увеличивался до тех пор, пока не сравнялся с ней в размерах. И я коснулся ее, и вспышка пламени озарила все вокруг и тут же погасла. Теперь существо приобрело четкие очертания. Но только очертания, так как в нем не было ничего человеческого. Может быть, это была моя воля, а может, воля Лица, что именно я сблизился с этой тенью. Я не знаю, как мне удалось схватить ее. Может быть, это было не физическое действие, а умственное. Я ощущал сильное давление, и чтобы ему противостоять, мне приходилось напрягать все силы — и физические и мысленные.

Постепенно враг поддавался, но не везде, а в отдельных местах — может, во времени, а может, в пространстве, возможно, мы все четверо окружили его и теперь врезаемся в сопротивляющуюся субстанцию?

В окружающей меня темноте вспыхивали и гасли солнца, огненные дуги озаряли темный купол. Это стремительно скатывались с небосклона звезды — ведь я двигался во времени очень быстро. Я ощутил резкий толчок и стал падать назад. Темное лицо моего противника занимало почти половину черного неба, а я все падал и падал. Я падал назад и назад… пока вдруг не ощутил поддержку, и к моим душевным силам присоединились силы моих четырех друзей. Мы четверо слились воедино, хотя и сохраняли каждый свою индивидуальность. Холодные четкие мысли Белема — Де Калба озарили меня, как свет, отраженный от граней бриллианта. Яростная свирепость Муррея-Пайнтера, холодная рассудочность и бесконечное жизнелюбие Топаз-Эссен… Я почувствовал, как противник стал поддаваться нашим объединенным усилиям. Мне казалось, что я смотрю сразу с четырех сторон, с четырех различных точек во времени. Как это могло быть?

Ответ внезапно пришел ко мне. Мы были оружием — обоюдоострым клинком, именно для этого мое тело и тела остальных были обращены в пыль, когда открылась камера на оси времени. Две идентичные матрицы не могут существовать одновременно во времени и пространстве, но для того, чтобы выполнить задачу разделения Вселенной, нужны были две матрицы, существующие в различных временах.

Ни один разум, зафиксированный в определенном времени, не может соприкоснуться с Некроном. Для этого необходимо существование в двух временах. Лицо Эа удвоило нашу мощь, когда вложило удвоенный разум в тело, абсолютно идентичное тому, что получили мы при рождении.

Мы уже разыграли эту битву в миниатюре, когда были разбужены во время своего путешествия к концу мира и теперь были готовы к решающему бою. Некрон был загнан в угол, и ему уже некуда было отступать во времени. Наш многократно умноженный Мозг мог сфокусироваться на нем.

И битва только начиналась.

С яростной беспощадностью наш счетверенный разум обрушился на некронного противника — с яростью Пайнтера, который разрушал крепостные стены Белема, с яростью полковника Муррея, который обрушивался на врагов, мы нападали на черные некронные силы, желающие уничтожить Вселенную и всех нас вместе с ней.

Иногда, найдя слабое место в наших объединенных силах, противник теснил нас, но могучий мозг Эа перегруппировывал нас, и мы снова заставляли отступать противника. Если бы хоть один удар некронного противника попал в цель, мы все были бы уничтожены, но этого не случилось. Частью наших сил была Топаз, в которой сочеталось бесконечное жизнелюбие девушки с холодным проницательным умом Лотты Эссен.

О, Топаз могла приспособиться ко всему, именно в этом и состояла ее задача в нашем союзе. Она прекрасно сохраняла контроль над чувствами, разумом, мышцами и чисто инстинктивно, автоматически ускользала от любой угрозы, опасности. Именно благодаря ей мы выжили в этой битве, происходящей в черных глубинах Вселенной, именно благодаря ей ни один из ударов Некрона не попал в цель.

Вдруг мы все резко, неожиданно начали падать. Нет, мы не перемещались ни вверх, ни вниз, но что-то неумолимо засасывало нас в черную бездну, в глубины Вселенной. Нас засасывало в самое сердце черного Некрона — в его нервный центр, в его душу — все живое в нас уменьшилось до бесконечно малых размеров и охладилось до бесконечно низкой температуры… В последней попытке спастись Некрон поглотил нас…

25. Обратное путешествие

К счастью, я не могу вспомнить того, что случилось потом. Я был избавлен от последних ужасов. Именно для этого я и был предназначен с самого начала, таков был план. Именно для этого моя память была оставлена нетронутой даже в чужом теле. Я должен был быть якорем на конце цепи, несокрушимой границей между здравомыслием и сумасшествием, логикой и низвержением иррациональностей, поглотивших остальных моих друзей.

Им был необходим двойной разум, чтобы победить в битве с Некроном, но моим предназначением было служить якорем здравомыслия в мире иррациональности. Я ощущал, что они теряют связь с известным миром, чувствовал, как черные волны Некрона смыкаются вокруг них, они поглощали и меня, но не полностью. Эти волны не смогли зачеркнуть память, которая была у меня одна. Это и делало цепь, приковывающую нас к реальности, слишком крепкой, чтобы ее смог порвать Некрон. Я помнил свой мир, свое время очень ясно. Моя память не была замутнена видениями чужой памяти, все те мелочи прежней жизни, без которой немыслима реальность, нахлынули на меня одной мощной волной. Эти мелочи, сами по себе ничего не значащие, вроде теней на стенах старого дома, которые отбрасываются зыбким пламенем свечи, запаха свежей газетной краски на странице, скрипа пера по бумаге, рева самолетных двигателей, сладкого вкуса воды из источника в горах напомнили мне Землю. Да, я вспомнил Землю и смог разбудить моих друзей даже в мертвой пустыне Некрона. Мой разум вернул им жизнь, вернул их в мой мир, в мое время… Сейчас мы были в самом сердце Некрона, в самом его уязвимом месте. Некогда Белем с моей помощью вызвал некронного убийцу, чтобы расправиться с солдатами Пайнтера, а сейчас, когда мы проникли в самое сердце Некрона, в его цитадели, он сжал нас так, что наши разумы соединились, став единым. Два самых могущественных ума двух эпох — разум Белема, бесстрастный, лишенный эмоций, подчиненный острой логике, и разум Де Калба — блестящий ум человека, полного страстей! Рядом с ним разум Пайнтера и Муррея — молот и наковальня! Топаз и Лотта Эссен — неиссякаемое жизнелюбие, хитрость и практичный ум… И я, накрепко привязанный к реальности нормальной Вселенной, стоящий, как стена, позади моих друзей, держащий ворота, через которые мы прошли сюда, открытыми. Через эти ворота вливалось могущество Лица Эа, поддерживающее нас.