Шхуна, которая не желала плавать (СИ) - Моуэт Фарли

Тот прокричал ему в ухо:

— Спустись вниз! Скажи главному механику, что сдвинулся балласт. Скажи ему, пусть перекачает нефть из левых танков в танки на правом борту.

Кивнув головой, моряк пробрался по проходу и исчез, помогая себе руками, словно подбитая обезьяна.

Теперь Лаусон понял, что случилось. Его корабль почти лежал на борту в центре урагана, но все еще выдерживал курс и реагировал, хотя и странным образом, на движения руля. Спокойное место в центре циклона, видимо, скоро переместится, они попадут в правый задний квадрант, с перспективой в течение четырех-пяти часов оказаться наедине с самыми сильными ветрами и волнами. Если бы удалось не допустить течи и не дать крену перевернуть судно, если бы суметь уменьшить крен перекачкой мазута на поднятый борт — тогда корабль еще можно было бы спасти.

Через двадцать минут после начала крена Лаусон вышел на левое крыло мостика, он хотел попробовать взглянуть, что происходит на палубе. Он стоял на крыле, когда с кормы внезапно появилась чудовищная волна, накрывшая корабль одним пенным водопадом.

Водоворот воды окружил Лаусона, оторвал от релинга и понес его, яростно сопротивляющегося, — в море. Полузахлебнувшийся и оглушенный ударом стихии, он прорывался к поверхности, но тут из недр океана выросла вторая гигантская волна, которая подняла его и понесла обратно на борт накренившегося корабля. Когда вода схлынула, Лаусон оказался прижатым к ограждению лодочной палубы, на тридцать футов ближе к корме от того места, с которого его смыло.

Лаусону некогда было рассуждать о чуде своего спасения. Пытаясь подняться на ноги, он увидел, что его корабль повержен жестоко, а может быть, и смертельно ударами этих двух гигантских волн. Крен был настолько велик, что корабль находился практически на концах бимсов.

Главный механик, получив приказ о перемещении горючего, сразу же запустил топливные насосы, чтобы перекачать нефть из третьего танка в левом борту в третий танк правого борта. Насосы едва начали свою работу, чтобы поставить корабль на киль, но его снова ударило волной, которая снесла Лаусона за борт.

Корабль накренился так, что это казалось невероятным, — и уцелел. Кренометр зашкалило. Когда судно наконец вернулось в прежнее положение, кренометр показал значение — 50 градусов. Смертельный крен на левый борт сопровождался сильной вибрацией всего корабля. И на этот раз все, кто был на борту, поняли, что это значит. Уцелевшие подъемные переборки отказали, и все, что еще держалось, поползло на правый борт.

Это произошло в 00.40 утром 15 сентября. «Лейчестер» был почти беспомощен. Машина еще работала, но хотя винт и вспенивал воду, маневрировать судно уже не могло. Несколько минут оно еще покачивалось, палубное ограждение погрузилось под воду. Временами оно кренилось до 70 градусов, погружая лодочную палубу намного ниже поверхности вспененного моря. Угол наклона палуб был так велик, что ходить по ним стало невозможно — люди ползали или скользили в углах между переборками и полом. Холодные зеленые воды ревели вокруг корабля, врывались через открытые двери и иллюминаторы правой стороны, заливая машинное отделение. Команда понимала, что через несколько минут судно перевернется и пойдет ко дну.

Бейли все еще находился в рулевой рубке, когда Лаусон (Бейли сам за секунду до этого видел, как капитан, выйдя через дверь в крыле мостика, исчез за бортом) вдруг снова появился, словно промокший призрак, из двери, ведущей из кубрика.

Схватившись за край столика для карт, Лаусон выпрямился и крикнул:

— Подай сигнал тревоги!

В эту ужасную ночь, когда смешались темнота и отчаяние, прозвучавший сигнал не был понят командой, кое-кто понял его как приказ покинуть корабль.

Спарки, два инженера-механика и несколько смазчиков и моряков взобрались на лодочную палубу и сорвали брезент с лодки № 4. Спарки и третий помощник вскарабкались в лодку, кто-то в это время выбил зажимы, державшие ее на подставках, и теперь она держалась только на веревочных петлях и фалах, крепящих ее к шлюпбалкам.

В 01.15 Лаусон отдал Бейли приказ пойти на корму и отрезать все фалы на всех лодках, чтобы они имели шанс свободно всплыть в случае, если судно опрокинется.

Бейли пробрался на лодочную палубу, при этом его чуть не смыло волной, которая ударила прямо в основание трубы. Добравшись до лодки № 4, он вынул нож и начал перепиливать фалы. В прошитой дождем темноте он видел не далее, чем на несколько дюймов от своего носа, и не слышал ничего, кроме воя ветра, вновь набиравшего силу по мере того, как центр циклона удалялся от «Лейчестера».

Отрезая последний канат, Бейли вдруг подумал, что ему слышится слабый крик, и, кажется, он уловил слово «зажим». Но в это время на корабль обрушилась еще одна громадная волна, пронеслась по лодочной палубе и, откатываясь назад, унесла с собой обе лодки с левого борта. Вертясь как волчки, они исчезли в вихре пены.

Стиснув обеими руками подставки, Бейли все еще откашливал воду из легких, когда раздавшийся около него еле слышный крик заставил его повернуть голову. В черном небе внезапно вспыхнула молния, и при ее свете он заметил тело матроса Уиттакера, несущегося по наклонной палубе. Матрос ударился о фальшборт и исчез в море.

Бейли понял, что если он обрежет фалы, крепящие лодки правого борта, то лишь ускорит их потерю, и начал медленно отползать обратно под прикрытие мостика.

Когда звон аварийного колокола донесся до машинного отделения, Родс сразу же отправил своих смазчиков, кочегаров и всех прочих на палубу. Сам же вместе со вторым механиком предпочел остаться внизу, хотя теперь уже для спасения судна здесь ничего нельзя было предпринять. Помпы не могли больше перекачивать топливо и воду в танки правого борта, в любом случае крен судна был так велик, что даже если бы это удалось, все равно мало что изменило бы.

Оказавшись одни в гулком подземелье, наблюдая за блестящим валом, вращающимся под действием трех гигантских поршней, Родс и его второй помощник ждали дальнейших приказов. Через люк трапа над ними в машинное отделение стекал ручей холодной соленой воды, попадающий в кочегарку. Эта вода могла добраться и погасить топки. Но была и гораздо большая угроза, от которой одеревенели мышцы на шее Родса. Из-за крена корабля насосы, которые подавали пресную воду от конденсаторов в котлы, уже засасывали воздух, и если котлы не получат достаточного количества воды, то взрыв неминуем. И он сразу положит конец даже слабому шансу на спасение «Лейчестера».

К 2.00 Бейли вернулся на мостик, отрапортовал Лаусону, что спарки и третий помощник, видимо, исчезли в пучине океана. Значит, вместе с Уиттакером, пропало три человека.

Руль больше никто не держал, впрочем, сейчас его уже никто не мог бы удержать. Но «Лейчестер» все еще двигался, делая три или четыре узла — но это было бесцельное движение по воле волн. Лаусон хотел удержать корабль на ходу, но когда ему сказали о возможном взрыве котла, он принял другое решение — отдал приказ главному механику прекратить подачу мазута к топкам.

Родс решил сам спуститься вниз, чтобы перекрыть подачу топлива. Но он все же надеялся, что сможет запустить один из запасных насосов и, перекачав нефть, защитить корабль от роковых для него ударов волн. Вися подобно акробату на железной лестнице, он добрался до клапанов подачи топлива и перекрыл их, но когда попробовал добраться до насоса, поскользнулся на испачканной мазутом решетке и ударился, получив шестидюймовую рану на голове. Без сознания он докатился до стоек, где и повис над все еще работающей машиной.

Десять минут спустя, когда Родс не вернулся, второй механик пополз вниз на его поиски, взяв с собой пятого механика и кочегара. Втроем они подняли Родса на палубу, где и втиснули его между люком и грузовой стрелой.

Несущие влагу морось и дождь привели Родса в чувство. Все еще в полубессознательном состоянии, он попробовал встать на колени, но килевой качкой его тут же откинуло к шпигатам, и он вновь ударился головой и потерял сознание.