Избранное - Гор Видал

такой Гэри Купер?» – спросила одна юная штучка вчера вечером, на что другая девушка ответила: «Это тот с большими ушами», – имея в виду Кларка Гейбла! Однако все они считают, что Хамфри Богарт очарователен, и это может проложить дорогу к пониманию между нами.

Вчерашний разговор.

– Опыт – это как бы еще не все, Майра. Я имею в виду, что это как бы глубоко внутри вас.

– Что это?

– Это – это то, что находится в глубине вас. Это вы сами.

– Но разве то, что мы собой представляем, это не результат нашего жизненного опыта?

– Нет, это то, что вы как бы ощущаете…

Как бы. Как бы. Как бы! Эта жвачка просто убивает меня! Хотя мой собеседник принадлежал к тому типу длинноногих молодых людей, к которому я неравнодушна, я просто отшила его и стала смотреть на танцующих в середине комнаты, десяток юношей и девушек, которые извивались, не касаясь друг друга, каждый в своем собственном мире… и это главный принцип сегодняшнего дня: не трогай меня, и я тебя не трону. Как в игре: «Холодно, холодно». Как в игре? Нет, то не игра. Это безумие!

Расти Годовски был самым привлекательным среди танцующих и, конечно же, самым сексапильным в своих выцветших джинсах и ковбойке, верхние пуговицы которой были расстегнуты и открывали смуглую мускулистую шею и грудь, на которой сразу под ключичной впадиной курчавились бронзовые волосы, шелковистые на вид в отличие от мужских персонажей Брилло. Скоро я точно буду знать, каковы они на самом деле. Бедная Мэри-Энн!

– Он хорошо танцует, правда? – Мэри-Энн уселась в кресло, которое мой собеседник-метафизик покинул, боюсь, совершенно незаметно для меня. Без сомнения, она видела, что я наблюдаю за Расти. Она не совсем глупа.

– Я изучаю его пластику, – мой голос прозвучал более холодно, чем я того хотела, но она застала меня врасплох, а я не люблю, когда за мной наблюдают незаметно для меня. – Должна сказать, он очень хорошо двигается, когда танцует, – добавила я уже теплее, тем самым вызвав у нее робкую улыбку.

– Он очень хорошо развит. Он неуклюж, только когда ходит.

– Ну что ж, в ближайшее время надо этим заняться, – быстро сказала я, а я действительно займусь им, бедная глупышка!

Мэри-Энн продолжала болтать, не замечая моего состояния.

– Мы думаем пожениться в июне после окончания учебы. Это в том случае, если оба получим работу. Конечно, я могу заработать немного денег как модель. Знаете ли, я не помешана на карьере. Честно говоря, я записалась на музыкальный курс только для того, чтобы быть с Расти, чтобы присматривать за ним. Иначе со всеми этими западающими на него красотками у меня не было бы ни единого шанса.

– Вы будете очаровательной парой.

Я снова отметила, как необыкновенно привлекательна эта девушка с ее чистым свежим личиком, которое вызывало у меня восхищение и зависть, потому что кожа на моем собственном лице вряд ли снискала бы одобрение Елены Рубинштейн. В свое время я слишком сильно поклонялась солнцу, и, чтобы как-то освежить тело после долгих лежаний на Джонс-Бич, я пользовалась лосьонами на спирту, за что и поплатилась своей кожей.

Теперь Расти танцевал спиной к нам, и я не могла отвести взгляд от его небольших почти квадратных ягодиц, ритмично двигающихся в такт электронной гитаре. Я попыталась представить себе, как они выглядят без одежды, но на этот раз воображение меня подвело. К счастью, я скоро все узнаю!

– Конечно, денег у нас нет. Мне присылает кое-что семья из Виннипега, но у бедного Расти только эти тетка и дядя в Детройте, которые не любят его, потому что в детстве с ним почти не было сладу…

– Настолько, что он был осужден за кражу автомобиля.

В тот день, когда я впервые увидела Расти в классе, я пошла в офис Бака, где хранились дела всех студентов. На удивление, все бумаги были в полном порядке. Соответствующая запись гласила, что Расти был приговорен судом к трем годам условно; из той же записи неоспоримо следовало, что, если у него снова возникнут противоречия с законом, он может попасть в тюрьму на срок до двадцати лет. Мэри-Энн выглядела ошеломленной.

– Я не думала, что кто-либо еще знает об этом.

– Только Дядюшка Бак и я, – я похлопала ее по руке. – Не беспокойтесь, мы никому не собираемся рассказывать.

– Он совершенно переменился с тех пор, в самом деле. Знаете, вокруг него тогда вертелась куча девиц. Он спал с кем попало. Вы бы видели эти фотографии у него! Но когда мы познакомились, он все это бросил, и сейчас его не интересует ничего, кроме работы, он хочет стать звездой, и я уверена, он ею станет.

– Он в самом деле не хуже любого на телевидении, – я нисколько не кривила душой. – Конечно, он не очень хорошо говорит, но и все они не лучше.

– Ой, что вы! Он ужасно хорошо говорит. Ему просто не хватает выразительности, но это дело наживное. Как бы там ни было, у него есть главное – он настоящий. И конечно, он очень сексуальный. Вы бы видели его весной по нашему внутреннему ТВ, он играл одного из этих сумасшедших убийц. Это было нечто!

На этом самом месте мне и дал марихуану то ли Клем, то ли Клинт, и остаток вечера прошел в мистическом духе.

15

Мне стало лучше, и подготовиться ко второму занятию по перевоплощению я смогла как следует; и, хотя я чувствую себя совершенно измученной, мне по крайней мере удалось преодолеть похмелье.

Письмо от доктора Монтага меня подбодрило. Он предостерегает меня насчет депрессии, в которую я впала после смерти Майрона, и считает, что вместо того, чтобы копаться в себе, мне следует загрузить себя работой; все это слишком очевидно. Я так загружена, что он мог бы только мечтать об этом! В промежутках между осуществлением плана по заманиванию в ловушку Расти и попытками заполучить свою законную часть Академии я едва выкраиваю минуты для настоящего дела моей жизни, для завершения книги Майрона. К счастью, мысли, которые возникли у меня во время посещения «Метро-Голдвин-Майер», многое добавили к тексту Майрона. Между тем у меня появилась замечательная идея статьи о Пандро С. Бермане, которую «Кайе дю синема» [16] должен просто проглотить. В конце концов, если не считать Орсона Уэллеса и Самюэля Фуллера, Берман – самый значительный постановщик сороковых годов.

16

Сегодня я говорила с