Любимая - Джил Грегори

– За что?

– За то, что нарушила обещание. За то, что к вечеру не вернулась в хижину и не рассказала тебе о братьях. Я знаю, что поступила ужасно, но я была так потрясена встречей, нам нужно было так много поведать друг другу…

– Послушай, – грубо перебил ее Коул, – замечательно, что вы встретились. Я рад за тебя. Ты снова с ними – ведь твое место рядом с братьями.

Джулиана принялась гладить его руку, легко проводя по ней пальцами. Эта ласка подействовала на Коула странным образом. Он почувствовал, что тугой узел внутри его превращается в нечто, похожее на расплавленное железо. Черт бы ее побрал, с ее штучками!

Внезапно он схватил ее за запястья.

– Этот парень, Киди, прав насчет меня. Я приношу одни неприятности. Причем столько, что тебе трудно представить.

– И я тоже. – Джулиана отбросила прядь волос с лица. – Ты не раз говорил мне об этом. Мы отлично подходим друг другу.

– Ты неправильно поняла меня, Джулиана. Я не из тех, кто может кому-либо подойти.

Коул почувствовал, что лоб покрывается испариной. Она выглядит такой хрупкой и нежной. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не прикоснуться к Джулиане. Его одолевало безумное желание вынуть шпильки из ее волос и ощутить, как эта золотистая масса обрушивается ему на руки. Ему хотелось сжать ее в объятиях и никуда не отпускать. Но это было бы худшим из всех зол. Он должен расстаться с ней навсегда.

Коул с мрачной обреченностью понимал, что он не из тех мужчин, с которыми можно строить семью. Он даже не из тех, с кем можно обрести покой и довольство, а ведь именно к этому стремилась Джулиана и именно это она заслужила в полной мере. Уж лучше ей держаться своих братьев. Возможно, когда-нибудь она выйдет замуж за Киди или за парня вроде него – но только не за «одинокого волка», в совершенстве овладевшего искусством ни в ком не нуждаться и никому не доверять.

Ему никогда не сделать ее счастливой. Его преследуют несчастья, да и смерть маячит поблизости. Из этого порочного круга нет выхода. Коул знал, что он обречен жить в мире жестокости и опасности. Джулиана же с детства, с тех пор как она лишилась родителей, бежит прочь от насилия. Ей нужен мужчина, который защитил бы ее от боли и трудностей. Зачем ей тот, чье существование представляет собой бесконечную цепь противостояний, кто выжил только потому, что научился быть более жестким, безжалостным и опасным, чем его возможные противники. А Джулиане нужен дом с занавесочками на окне, с садиком, с книгами и фарфоровым сервизом – и дети. Он не может дать ей всего этого. Он может приносить одни беды.

– Послушай, – сказал Коул, стараясь говорить спокойно и не выдать боли, раздиравшей его душу. – Знаю, ты считаешь, будто в долгу передо мной за то, что я вытащил тебя из Платтсвилла. Это неверно. Я поступил так по собственному желанию, и нет надобности объяснять тебе мои причины. Теперь все позади. Уэйд и Томми позаботятся о тебе. Я же займусь Маккреем.

В памяти Джулианы всплыли бледные лепестки маргаритки. «Не любит». Неужели она так сильно ошибалась? Неужели она просто дурачила себя? Охваченная отчаянием, Джулиана пристально всматривалась в его лицо.

Красивый, он выглядел таким же хладнокровным и невозмутимым, как в тот день в Денвере, когда она потеряла сознание и упала ему на руки. Он смотрел на нее совсем не так, как Киди или молодые люди, ухаживавшие за ней в Сент-Луисе. И совсем не так, как прошлой ночью. Однако Джулиана не знала, как вернуть его взгляду прежнюю нежность. Казалось, она исчезла навсегда.

«Потому что я подчинилась ему. Ему было любопытно, какова я в постели, к тому же мы были одни в хижине. Так все и случилось. Но для него это ничего не значит. И я для него ничего не значу. Ему надо было избавиться от меня с наименьшими потерями. Вот он и добился этого, а теперь уезжает».

Джулиана почувствовала, словно ее сердце пронзили тысячами острых иголок. От страшной боли у нее перехватило дыхание. Горло сдавил такой болезненный спазм, что она не смогла сглотнуть. Испугавшись, что сейчас заплачет, Джулиана начала лихорадочно придумывать, что бы сказать. И придумала. Идея была абсурдной и не имела никакого отношения к происходящему, однако она ухватилась за нее, как за спасательный круг.

– Ты… ты сказал, что привезешь мне подарок. М-можешь отдать мне его, прежде чем уедешь?

Ни он, ни Уэйд, ни Томми не увидят ее слез. Ни за что. Она будет держаться с достоинством и не допустит, чтобы в его памяти остался образ жалкой рыдающей дуры.

Коул стоял и смотрел на Джулиану. Зеленое платье подчеркивало живой блеск ее удивительных изумрудных глаз. Он думал о дешевой мексиканской крестьянской юбке и блузе, которые сегодня утром купил у Люситы, экономки Джозефа Уэллса. Юбка была сшита из цветастой ткани, а у белой блузы простого покроя было низкое декольте с кружевной отделкой. А еще он купил желтых и красных лент для волос и изящный золотой браслет. Подарки для Джулианы. Первые подарки, которые он приготовил женщине.

Однако они оказались глупыми, наивными. Он решил не ехать в ближайший город, чтобы надолго не оставлять Джулиану одну, и ограничился этими безделушками. Всю дорогу он представлял, как она, нарядившись в юбку и блузу, надев браслет и перехватив волосы лентами, сядет за стол ужинать. Потом она начнет убирать со стола, и при каждом ее шаге юбка будет обвиваться вокруг ее ног. И хижина превратится в настоящий дом, а не во временное убежище. А затем, с наслаждением предвкушал Коул, он медленно, неторопливо снимет с нее одежду.

Однако он нашел ее в тайном укрытии банды братьев Монтгомери, одетую в столь изящное платье, что по сравнению с ним юбка и блуза маленькой Люситы выглядят уродливыми и убогими. Он заметил и жемчужные серьги в ее ушах, и у него защемило сердце. Серьги были красивыми и дорогими – очевидно, подарок братьев. Представив одежду и браслет, лежавшие в седельной сумке, – то, что, по его мнению, должно было привести ее в восторг, – он почувствовал себя ничтожным щенком, выпрашивающим подачку с хозяйского стола.

– Я не смог раздобыть для тебя подарок, – сказал Коул. Он пытался убрать руки с ее плеч, но пальцы сжимали их еще сильнее. – Прости, ангел мой.

– Ничего страшного. – Джулиана попыталась улыбнуться. Слезы обжигали глаза, и ей стоило огромного труда не расплакаться. – Куда… ты теперь поедешь?

– Обратно в Платтсвилл. Я хочу выяснить у Ножа, где найти Маккрея. А потом я рассчитаюсь с обоими.

– Не надо, – неожиданно взмолилась Джулиана. Охвативший ее страх пересилил душевную муку. – Просто… уезжай. Отправляйся… в Нью-Мексико или в Техас. Я хочу попросить Уэйда и Томми увезти меня из Аризоны. И тогда ни тебе, ни мне не придется беспокоиться из-за Маккрея, или Джона Брина, или кого-то другого…