Николай II. Дорога на Голгофу - Петр Валентинович Мультатули
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, узники «Дома Свободы» интуитивно почувствовали в приезде Яковлева для себя скрытую угрозу Яковлев это понял и попытался эти опасения развеять. 10/23 апреля он вместе с Кобылинским посетил губернаторский дом. «10(23) апреля. Вторник, — записал Император Николай II в свой дневник. — В 10 1/2 часов утра явился Кобылинский с Яковлевым и его свитой. Принял его в зале с дочерьми. Мы ожидали его к 11 часам, поэтому Аликс не была еще готова. Он вошел, бритое лицо, улыбаясь и смущаясь, спросил, доволен ли я охраной и помещением. Затем почти бегом зашел к Алексею, не останавливаясь, осмотрел остальные комнаты и, извиняясь за беспокойство, ушел вниз. Так же спешно он заходил к другим в остальных этажах. Через полчаса он снова явился, чтобы представиться Аликс, опять поспешил к Алексею и ушел вниз. Этим пока ограничился осмотр дома»{476}.
Секретарь Яковлева С.Т Галкин составил отчет о посещении Комиссией «Дома Свободы»[9]. В этом документе, в котором, естественно, смущенным и растерянным представлен не Яковлев, а Государь, говорится: «Комиссия в составе комиссара Совнаркома Яковлева, его секретаря Галкина, коменданта дома Кобылинского, председателя комитета охраны Матвеева, представителя Екатеринбургского Исполкома Авдеева и дежурного офицера по наружному входу (…) Николая вместе с тремя дочерьми встретила в зале. Тов. Яковлев со всеми поздоровался и спросил Романова:
— Довольны ли вы охраной? Нет ли претензий?
На что Николай, потирая руки и глупо улыбаясь, ответил:
— Очень доволен, очень доволен.
Комиссар изъявил желание посмотреть Алексея. Николай замялся.
— Алексей Николаевич очень болен.
— Мне необходимо видеть его, — упорствовал комиссар.
— Хорошо, только разве вы один, — согласился Романов.
Тов. Яковлев и тов. Авдеев ушли в комнату Алексея. Дочери с любопытством разглядывали во время разговора представителя коммунистического правительства.
Алексей действительно оказался сильно больным от кровоподтека наследственной болезни рода Гессенов.
Желтый испитый мальчик казался уходящим из жизни.
Бывшая Царица на этот раз не была готова к посещению. Тов. Яковлев посещал ее после один: Александра, выступая по-царски, с величием встретила его, любезно отвечая на вопросы и часто улыбаясь. Алексея еще раз посетили».
Надо учитывать, что этот свой отчет Галкин писал для своих революционных товарищей, поэтому у него Яковлев такой решительный и революционный, а Император слабый и безвольный. При этом, как бы мимоходом, Галкин сообщает, что Цесаревич Алексей Николаевич «казался уходящим из жизни», как будто специально готовил общество, чтобы оно не удивлялось, если Цесаревич вдруг действительно «уйдет из жизни».
На самом деле Яковлев изо всех сил старался быть не просто любезным и предупредительным, а почтительным перед Государем. Яковлев продолжал играть свою роль — роль делегата какой-то могущественной силы, стремящейся освободить Царя. Сын доктора Е. С. Боткина Г. Е. Боткин писал в своих воспоминаниях: «22 апреля в полдень мы узнали ошеломляющую новость: прибыл комиссар из Москвы Яковлев. Это был человек высокого роста, физически развитый, одетый в форму матроса и вооруженный до зубов. После завтрака он посетил Царскую Семью.
— Я поражен состоявшимся разговором Яковлева с Императором, — рассказывал мой отец. — Этот человек, Яковлев, одет в форму простого матроса, но это, скорее всего, маскарад. Он выглядит, как человек культурный. Что еще более потрясающе, что он разговаривал с Императором, стоя во время всего разговора по стойке «смирно» и несколько раз повторил: «Ваше Величество». Можешь ли ты себе представить, чтобы Панкратов говорил Императору «Ваше Величество»? Я не знаю, но, быть может, Яковлев закамуфлированный германский агент»{477}.
Последние слова доктора Боткина говорят о том, что Яковлев прекрасно справился со своей ролью. В «Доме Свободы» его восприняли не как большевика, а как представителя иностранной силы или по меньшей мере интеллигентного человека. Этим Яковлев чрезвычайно озадачил недалекого Авдеева. «Николай подошел к Яковлеву, — вспоминал тот, — протянул ему руку, и, к нашему удивлению, тот подал ему в свою очередь руку, и они обменялись приветствиями»{478}.
Вежливость и интеллигентность Яковлева запомнилась всем обитателям «Дома Свободы». Правда, наблюдательная Государыня заметила еще и страшную нервозность Яковлева:
«10/23 апреля, — записала она в свой дневник. — Вторник. Утром новый комиссар Яковлев пришел посмотреть нас (впечатление интеллигентного, крайне нервного работающего инженера)»{479}.
Камердинер А. А. Волков вспоминал: «22 апреля явился комиссар Яковлев. Он приехал со своей пехотной охраной, с 17 конными солдатами и со своим телеграфистом. По приезде Яковлев тотчас же отправился к солдатам, потом прошелся по помещению, занимаемому Царской Семьей. Побывал у Государя и у Императрицы. Был очень учтив. После его ухода я спросил, кто это такой. Императрица назвала его. Я спросил, образован ли он. Государыня сказала, что он не столько образован, сколько начитан, но очень вежлив»{480}.
Пьер Жильяр: «В одиннадцать часов приехал комиссар Яковлев. Он осмотрел весь дом, затем прошел к Государю и вместе с
