Призраки Эхо (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев"

— Говорила я, навесить на них маячки, — шипела Пэгги, утраивая бдительность. — У этих мутантов даже примитивных сетевых устройств нет. А радиопередатчики они благополучно отключили.

— Эх, предлагал я нести эту железяку с ключом сразу на «Нагльфар», — вздохнул Шака. — И кто сказал, что не хватило бы кислорода.

Хотя Савитри и страшилась жутковатого пиратского корабля, члены экипажа которого непонятной прихотью судеб оказались сейчас союзниками и почти друзьями, идея укрыться в городе нравилась ей еще меньше. Конечно, Гу Синь и его соратники заверили, что убежище надежно, а путь туда известен лишь тем, кто по нему ходил, и предателей среди проходчиков нет, Савитри слишком хорошо знала, на что способен Шатругна. Особенно когда кто-то пытается помешать воплощению его планов.

Меж тем город, издали казавшийся изысканной шкатулкой, манящей средоточием теплого света, повернулся неприглядной изнанкой в виде куч шлака и свалок. Впрочем, они и входили, можно сказать, через черный ход по старому шурфу давно заброшенной выработки. Вот только на этот раз безлюдный тоннель оказался очень даже обитаем.

— Впереди большая группа людей, и они хорошо вооружены, — доложила Пэгги, когда отряд почти добрался до шахтового ствола.

И в этот миг за спиной у Прокопия и Цветана, которые шли замыкающими, опустился энергетический щит, а из мрака тоннеля выступили не менее двадцати охотников при полной амуниции, вооруженных переносными плазменными установками. Еще десяток стрелков возвышались на галерее, опоясывающей шахту лифта.

— Именем городского совета! Бросить оружие! Руки за голову! — прозвучал хриплый, но властный голос, усиленный громкой связью.

— Твою мать! — выругался Шака. — Называется, сходили в город под куполом!

— Без глупостей! — предупредили охотники, обезвредив из парализатора Гу Синя, который пытался подорвать и обрушить свод.

— Я не отдам тебя им живой! — воспользовавшись внутренней связью, беззвучно вскричала Пэгги, которая вслед за Синеглазом была готова рвать охотников хоть зубами.

— А что это изменит? — горько усмехнулась Савитри. — Шатругне нужен только ключ.

— Но как? Каким образом? Про этот тоннель знали лишь наши, да и то не все, — недоумевал Цветан, пока на его запястьях закрепляли магнитные наручники.

— Простите, ребята, — понурившись, отошел в сторону Джошуа Грин, пока охотники гуртовали пленных.

На Савитри, которая кое-как пыталась стоять, поддерживаемая с двух сторон Пэгги и Синеглазом, никто особого внимания не обращал, и она этому даже обрадовалась. Если их всех отправят на рудник, ее, возможно, не разлучат с Пэгги, а уж боевой андроид что-то придумает. Но радость оказалась недолгой. Когда все бойцы группы Гу Синя, включая Пэгги и Синеглаза, были обезврежены, из-за спин охотников появились намозолившие до боли глаза фигуры Тьяо и Билли.

— Ну, что, шеф, уговор остается в силе? — со странной смесью заискивания и панибратства глянул на командира охотников Билли. — Я думаю, вторая красотка тоже заинтересовала бы папашу Хайнца, да и мальчишка на что-то сгодиться может.

— Договор был только про полудохлую шмару с пиратской посудины, — строго одернул его охотник, и Савитри поняла, что Билли и его подельник успели наплести три корзины, дабы не рассказывать, откуда на самом деле добыча. — Мальчишка пройдет тесты и, если его признают здоровым, отправится на верхние уровни в интернат. А остальным, как опасным преступникам и рецидивистам, место на руднике. Все равно ни Маркуса Левенталя, ни его дочери, ни долбанного оператора сети среди этих хануриков нет!

— Ну, что, красотка, вижу, тебя успели так хорошо подлатать, что можно хоть завтра приступать к апсарским танцам!

Походя пнув Цветана и грубо оттолкнув пытавшегося защитить принцессу Синеглаза, Билли вразвалочку подошел к своему призу и по-свойски цепко взял за локоть обожженной руки. Савитри попыталась сделать шаг, но правый бок пронзила жестокая боль, ноги подогнулись, процессор ушел в перезагрузку, и мир заполнила спасительная тьма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глава 20. Троянский кот и дырка от бублика

Когда на запястьях сомкнулись магнитные наручники, Синеглаз испытал такой шок, словно его ударили по голове снарядом из камнемета. Кажется, известие о том, что «Нагльфар» попал в зону гравитационной аномалии черной звезды, его меньше потрясло. Впрочем, тогда он злился на Шварценберга, мысленно желал его посудине провалиться в Черную дыру и, когда это случилось, почти не удивился. Сейчас же его до глубины души раздражала беспечность вестников.

Уже второй раз на его памяти посланцы Великого Се показали себя клиническими идиотами. Можно подумать, у них особый талант попадать в самые простые ловушки, доверяя тем, кому не следовало бы. Неужели они не заметили, как подавленно и неуверенно с самого начала держался этот Джошуа Грин, как воровато бегали его глаза, когда он узнал о планах Левенталя взять под контроль «Эсперансу»? Но нет, они же выясняли, можно ли доверять сыну сольсуранского цареубийцы, а теперь из-за их недальновидности они все оказались пленниками города, который может в любой момент стать их общей могилой.

Хотя охотники не узнали принцессу Савитри, не стоило сомневаться, что для всесильного Шатругны Нарайана, пусть тот и утратил способность к ментальной связи, разыскать пропавшую невесту не составит труда. Теперь вся надежда, что отец и жених другой наследницы династии раджей сумеют уберечь девушку и вернуть «Эсперансу». Хотя Кристин, кажется, даже не подозревала о том, что, как и все потомки асуров, обладает даром ментальной связи, Синеглаз продолжал ощущать ее ровный, спокойный зов, свидетельствовавший, что у той группы пока все идет по плану. Зато призыв Савитри, в момент новой встречи с мародерами сорвавшийся в гневный вопль, воспринимался глухим отголоском тяжкого сдавленного стона. И что сейчас происходило с принцессой Сансары, Синеглаз даже не брался гадать. Впрочем, он бывал с отцом на невольничьих рынках и примерно представлял, на какую участь обрекали большинство рабынь.

Другое дело, что княжичу и самому сейчас хотелось стенать и рычать, но приходилось просто стучать зубами от холода. Хотя разреженный, как высоко в горах, но в то же время затхлый воздух тоннелей для дыхания подходил весьма условно, экзоскелеты у них отобрали. А в узкой, тесной камере, оборудованной прямо в одном из ответвлений заброшенного шурфа, каждый камень, казалось, пропитался ледяным дыханием космической пустоты и источал промозглую сырость.

Княжич в который раз пожалел о том, что не может по своей воле примерить шкуру горного кота, прекрасно защищавшую во время зимних прогулок по заснеженным горам. Но поскольку со времени последнего обращения миновало не более пары-тройки недель, отец, видимо, выжидал и копил силы. Оставалось только плотнее прижиматься к мягкому боку Эркюля. Хотя это почти не спасало: бедовый контрабандист и сам дрожал так, что аж стены тряслись.

Впрочем, холод Синеглаз еще пережил бы. Задевало, что тюремщики, прогуливавшиеся вдоль решетки со скорчерами наготове, могли эту досадную трясучку приписать страху. Еще чего! Не сказать, что княжич не боялся. Он помнил рассказы Семена Александровича о том, какие муки пережили в плену Пабло Гарсиа и его товарищи. Да и на публичных казнях, которые регулярно устраивал отец, доводилось присутствовать.

Наверняка у подручных этого Нарайана возникнут вопросы о том, куда отправился и что задумал Маркус Левенталь. И кто знает, насколько далеко они пожелают зайти, чтобы докопаться до истины. Не просто ж так уже сейчас помимо наручников шеи Прокопия, Цветана, Шаки, Эркюля и Гу Синя украсили ошейниками, на каждое резкое движение отвечающими ударом тока. А на процессор Пэгги поставили специальный блок, перекрывающий доступ к боевому режиму.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Впрочем, зря старались. Конечно, все понимали, что без скорчеров и брони побег почти невозможен. Да и защитное поле еще как-то надо преодолеть. Но когда в камеру неожиданно для всех втолкнули Джошуа Грина, никакие наручники и ошейники с током не смогли погасить вспышку праведной ярости, хотя Цветану и Шаке это стоило приступа мучительного, удушливого кашля.