Война на пороге твоем - Дмитрий Самохин

Рената умолкла. Она не видела мою растерянную физиономию, погрузившись в себя. Наконец, очнулась, посмотрела на меня и спросила:

— Земля-то выжила? Мы победили Предтеч?

— Победили, — обнадежил я.

— Слава Богу! — выдохнула она. — А сволочи эти драги! Помочь не могли… Да и друга нашего сожрали — Ларса Русса. Ведь я его любила…

Рената обессилено опала в кресле. Руки безвольно повисли вдоль тела. Глаза закатились, рот открылся, грудь перестала дышать. Рената Музыкантская умерла…

Я постоял несколько минут над мертвым телом и вышел. Ее последние слова звучали в моем сердце, которое обливалось кровью.

Спустился к внешнему люку, вышел наружу, сбежал по ступенькам трапа и прыгнул на болотный мох. Я не знал, куда идти и что делать.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Смешать небо с землей, то есть перевернуть все вверх дном.

Жизнь — грандиозная вселенская глупость! Ну, кто ее придумал — эту жизнь? Стремишься к конкретным целям, планируешь шаги, а когда оказываешься в двух шагах от желаемого, выясняется, что все — мираж, дым от костра, возле которого ты так и не посидел с друзьями, потому что все время к чему-то стремился!..

Я чувствовал, что все кончено. Я выбирал между двумя расами: между джантшун и людьми. Стал человеком. Отринул джантшун, которые когда-то породили меня. И в войне, развязанной Предтечами, я стал помогать людям…

А теперь все кончено. Люди, джантшун — все пошло прахом. Никому больше не нужна моя помощь.

Я оказался дезертиром — как для одной, так и для другой сторон… К тому же навеки заперт на этой планете.

Кто же победил в войне, развязанной Себастьяном Гоевином? Я не сомневался в том, что Первопришедшие. Их силы во много раз превосходили человеческие. Но вернуться к джантшун я не смог бы — впрочем, как и к людям.

Во-первых, противно. Я сделал однажды выбор и не отступлю от него. Увольте… Во-вторых, Предтечи, как и люди, избегали звездную систему Драгов, считая ее проклятой. Если люди все же посылали сюда изредка экспедиции, то джантшун старательно игнорировали сам факт существования этой планеты…

Мне не хватало Ренаты и Марка — верных моих друзей. Теперь я был потерянным семенем на бесплодной почве. Конечно, неподалеку от «Арго» находился городок, в котором жили потомки Ренаты и Марка, но зачем им я? При моем появлении неизбежно возникнет вопрос, кто я и откуда. Как им объяснить? Звездолетчик с Земли? А где же звездолет?.. Рассказать правду — но нужна ли им она?

Поднявшись на знакомый холм, я сел на мшистую кочку лицом к «Арго» и задумался. Раздался ужасный грохот, и «Арго» обрушился, превратившись в груду ржавого хлама. Над тем местом, где некогда стоял корабль, поднялось рыжее облако ржавой пыли.

Все! Путь назад отрезан… Я еще не знал, что мне предпринять, но к детям Музыкантской и Крысобоя заявляться не собирался.

Душа превратилась в болото… Я поднялся с кочки, повернулся спиной к останкам корабля и шагнул в никуда. Я потерял счет времени, обреченно двигаясь вперед. Менялось небо над головой. Холмы чередовались друг за другом. Все было скучно и обыденно, но меня это мало трогало…

Из горестного состояния я вышел, когда заметил в двух шагах от себя знакомый булыжник, ассоциировавшийся с капитанской рубкой почившего в бозе «Арго». В низине возле сухого дерева, поросшего грибами, стоял Скарандаки.

— Вот так неожиданная встреча! — пробормотал я.

«Ты узнал меня?» — раздался в голове тихий голос.

— А чего ж не узнать? Я тебя и не забывал. Помню, как ты, пообещав помочь, растворился в неизвестном направлении! — зло сказал я, намереваясь обойти булыжник стороной.

«А я тебе и помогаю», — спокойно заявил Скарандаки.

— Кажется, ты несколько опоздал в своем начинании… — грустно ответил я.

«А я думаю, что поспел в самый раз», — возразил разумный камень.

Я злобно уставился на него.

— Время ушло. Война закончилась. Земле не нужна больше помощь. А я потерял своих друзей.

На этом хотел завершить беседу, но рииег оказался настырным. Это пришлось мне по вкусу.

«Ты поверил в то, что видел? — спросил он. — Ведь есть пословица: не верь глазам своим, ибо они лгут тебе».

— Что ты имеешь в виду? — насторожившись, спросил я.

По телу Скарандаки пробежала судорога. Потом вторая. Затем судороги стали гулять по камню волнами, меняя цвета. Лиловые обращались в фиолетовые… Бурые сменялись голубыми, чтобы перейти в ультрамарин…

Я отступил от Скарандаки на несколько шагов, не зная, как поступить. Однажды я уже видел подобные метаморфозы. И теперь взирал на действо с любопытством.

Очертания тела Скарандаки потеряли четкость. Камень расплылся, углы сгладились. Прямоугольный брусок вытянулся в яйцо, которое раскололось с ужасным треском, выпустив из себя облако серого пара. Оно поднялось на несколько метров над землей, остановилось, втянуло в себя останки, также обратившиеся в пар.

«Я вовсе не сбежал в тот раз. Лишь поменял оболочку», — заявило облако, из которого появилась фигура, напоминавшая отдаленно хмурого, с которым я имел сомнительное удовольствие общаться на вершине горного плато.

Одна загадка за другой… Что имел в виду Скарандаки, говоря, что я зря поверил своим глазам? В чем смысл изменения его оболочки?

Спросить прямо я не решился. Но мне и не надо было это делать. Скарандаки сам ответил на все вопросы.

«Тебе не казалось странным, Первопришедший, что в Галактике параллельно друг другу существовали две расы, имевшие пускай и отдаленное, но сходство? Драги и рииеги — расы наблюдателей, ведущие обособленный образ жизни… Ты не задумывался об этом? А жаль! Тогда, быть может, ты бы сумел догадаться, что рииеги и драги суть одно и то оке. Мы едины… Когда-то существовала одна раса — драгов. Совесть Вселенной — так иногда величали нас младшие расы… Потом случился раскол. Были те, кто хотел продолжать наблюдать и вершить судьбу молодых рас. Но были и такие, кто утверждал, что молодые расы должны сами выбрать свой путь. К числу последних принадлежали мы, рииеги. Удалившись от драгов, мы основали свою колонию, провозгласив себя Ушедшими Из Мира. Благодаря Создателю мы можем подстраиваться под любую окружающую среду. На планете, избранной нами, мы приняли форму камней и долгое время пребывали в наблюдениях, ни во что не вмешиваясь, в то время как активная часть нашего социума — драги — вовсю действовала в подвластной им Галактике. В частности, они извели расу Первопришедших, посчитав ее за опасный вирус… Но спустя некоторое время сами драги впали в уныние. Потеряли интерес к своему труду, считая его бессмысленным. Они не хотят ни во что вмешиваться — в том числе и в новую разборку с джантшун. Они считают, что могли ошибаться, приговорив к смерти целую расу». — Скарандаки умолк.

Я, затаив дыхание, переваривал услышанное. Значит, старый добрый Скарандаки просто вернулся к себе на родину спустя вечность, и в этом ему помог я?.. Но чем же теперь мне может помочь Скарандаки? В конце концов, даже за провоз деньги платят!

— Чем ты можешь помочь мне? Время ушло. Все изменилось… — тревожно сказал я.

«Я же говорю: не верь глазам своим», — послало мне мысль облако.

Окружающее пространство стало меняться с угрожающей скоростью. Опадали и вырастали холмы, иссушались болота и заболачивались сухие места. Светило выписывало по небу дикие кренделя, точно танцевало. Деревья тянули ко мне сухие ветви, оскаленные острыми зубами.

Кажется, я начал сходить с ума… Мгновение — и все кончилось.

«Это место имеет свойство меняться и показывать варианты будущего. Ты увидел, что твои друзья прожили здесь всю жизнь до старости и умерли, оставив детей… Что ж, это — вариант, но он мог и не осуществиться. Это лишь проекция будущего. Ничего на самом деле не было. Все зависит только от тебя. Такой вот банальный факт».

— Значит, Рената и Марк живы? — спросил я.

«Они ждут тебя», — сообщило облако.

— Но я так ничего и не добился! — печально сказал я. — Надеялся, что драги не откажут в помощи и вмешаются. Но ошибся. Человечество будет сопротивляться Предтечам, однако все равно падет. Это неминуемо.

«Вероятнее всего, так оно и будет, — согласился Скарандаки. — Но разве драги уже сказали последнее слово? Ты слышал его? Совесть Вселенной часто молчит — на то она и совесть. Действует она редко — только в самых крайних случаях, когда угроза слишком велика».

— Сейчас угроза самая страшная, какую можно себе вообразить!

«Для кого? — вопросило облако, и мне почудились в его тихом голосе язвительные нотки. — Для расы людей?.. Но расы приходят и уходят, а звезды остаются. Правда, и они взрываются, но неизменно перетекают во что-то новое. Вселенная равнодушна к существованию человека. Почему же совесть Вселенной, драги, должны реагировать на угрозу человечеству?»