Неинтересное время - Константин Костин

В итоге тетя Софа исчеркала весь список. Из двенадцати потенциальных магов остались только один. И еще двоих, которые не давали объявлений в газету, Сергей вписал с ее слов.

Поздно вечером, нагруженный информацией и пирожками с капустой, Сергей шел к дому тети Тани — что-то тети у него начали плодиться — обдумывая ситуацию.

Итак, двенадцать магов превратились в десять. Двое умерли, двое убыли и двое прибавилось. Несмотря на мнение тети Софы, Сергей все равно собирался обойти всех. Даже сумасшедшую Варвару. В таких поисках, когда ищешь неизвестно что, главное — методичность. Составить список, обойти всех, опросить, составить скорректированный список, обойти всех, опросить… И так, пока не найдешь нужное или не кончаться люди. Ну, или пока тебя не пристукнут за излишнее любопытство. Тоже, кстати, вариант. Чем больше он ходит и задает вопросов, тем больше вероятность того, что кто-то заинтересуется уже им самим. Возможно, этим кем-то окажется как раз нынешний владелец артефакта, которому станет интересно, кто его ищет и зачем. Рискованно. А что делать? Как говорил Фокс: «Жизнь без риска, как еда без соли». Или кто не рискует, тот не пьет шампанского… Тут, правда, вспомнилось продолжение фразы «…и того не хоронят в гробу из красного дерева».

Рискованно. А что делать? Бросать поиски Сергей не собирался. Да еще фабрику строить… Ожидаются насыщенные деньки.

Сергей подошел к калитке дома тети Тани, переложил в левую руку бумаги с бизнес-планом, потянулся к кольцу…

— Добрый вечер, Сергей Аркадьевич, — раздался за его спиной мрачный голос.

Сергей крутанулся. Сзади подходил человек в подпоясанном плаще с высоко поднятым воротником. Глаза и пол-лица скрывала низко надвинутая шляпа с полями.

— Меня, — продолжил незнакомец, — послал к вам…

Он замолчал, булькнул и опустил руку в карман плаща.

Сергей выхватил револьвер раньше, чем вообще сообразил, что происходит.

Незнакомец, не обращая внимания на оружие, достал из кармана белый платок и тяжело откашлялся.

— Меня послал к вам Федор Федорович.

— Это еще кто? — Сергей попытался вспомнить имя-отчество капитана Ждана, но не сумел.

— Федор Федорович, мой учитель…

Слово «учитель» вызвало цепочку ассоциаций «учитель-педагог-педагогическое училище-химия-профессор»

— Профессор Крещенский?

— Совершенно верно.

Сергей подумал, что на улице говорить о делах неудобно.

— Может быть, пройдем ко мне в комнату?

— Если вас не затруднит.

Тетя Таня удивилась ночному гостю, но вида не подала. Только спросила, будет ли гость ночевать — тот вежливо отказался, — будет ли кушать — тоже отказался, будет ли кушать Сергей — тот подумал, что не ел весь день, но решил перекусить потом.

В комнате гость положил на стол снятую шляпу и Сергей смог рассмотреть лицо неожиданного посланца. Молодой, относительно, чуть старше тридцати, узкое выбритое лицо, спокойные карие глаза. Распухший и красный нос, судя по всему сильный насморк.

— Прошу прощения, — начал гость, опускаясь на табурет и поддергивая брюки, — меня зовут Виктор Алексеевич луарх-хар-кхыр…

Гость опять закашлялся:

— Прошу прощения.

— Туберкулез? — насторожился Сергей, глядя, как гость рассматривает платок.

— Ранение.

— Война.

— Нет.

Пауза.

— Хорошо, Виктор Алексеевич, давайте к делу.

— Давайте. Насколько мне известно, вы обращались к Федору Федоровичу за консультацией по производству анилина. Анилиновых чернил, если быть точным. Так?

— Да.

— В химии вообще и в производстве в частности вы не разбираетесь совершенно. Так?

— Да. Вы тоже, как профессор, упрекнете меня в том, что мы, большевики, строим глобальные планы, не имея достаточных знаний?

— Нет, отчего же, не буду. Я был свидетелем, да и участником, и более удивительных вещей, чем строительство чернильной фабрики химическим профаном. Итак, вам нужен специалист. Мне нужна работа. После ранения мне пришлось уехать из Ленинграда. Слишком многие хотели задать мне вопросы и не все хотели получить ответы добро…уах-кхыр-хар.

Виктор Алексеевич убрал платок.

— Кратко говоря, я химик. Производство чернил — не моя специальность, но, в любом случае, я смогу построить технологическую схему производства. Федор Федорович, к которому я приехал с просьбой помочь, порекомендовал обратиться к вам, как к человеку, который собирается организовать химическое производство.

Лицо Сергея залило жаром, оставалось надеяться, что краснота при свете керосинки не будет видна. С каким лицом он сидел бы сейчас, если бы не отказался от своей идеи мошенничества, не хотелось даже думать.

Честность — лучшая политика.

— А почему Федор Федорович, — спросил он, чтобы успокоиться, — направил вас ко мне? Он же не любил большевиков.

Виктор Алексеевич потер нос:

— Он и сейчас их не любит. Он сказал, — усмехнулся химик, — «Я могу сидеть дома, пить чай с вареньем и вздыхать о погибшей России. Но ведь эти ребята построят свою, новую Россию. И если они сделают это без меня, мне будет стыдно».

Стыдно стало почему-то Сергею.

Они пообщались еще немного, Виктор Алексеевич оказался на самом деле ценным специалистом. По крайней мере, он, в отличие от Сергея знал, где можно в Пескове найти все необходимые химикаты. Договорились, что Сергей обратится к нему, как только получит разрешение от губкома на производство.

— Виктор Алексеевич, — спросил Сергей, когда провожал гостя до калитки, — А вы не боитесь ходить ночью, больным? Здесь на улицах неспокойно…

— Знаете, Сергей Аркадьевич, — Виктор надвинул шляпу на глаза, — после того, как мне, тяжело раненому и привязанному к кровати, пришлось провести полтора часа на даче на Крестовском острове Петрограда, я решил для себя две вещи. Никому не доверять и всегда иметь при себе оружие. До встречи.

Он коротко поклонился и двинулся по темной улице.

Сергей сидел в приемной секретаря Песковского губкома, товарища Шрама, Петра Ивановича, на обитом коричневой клеенкой стуле. Нервничал.

Мало того, что он плохо спал ночью: опять приходили ночные кошмары с беспризорниками, белогвардейцами, товарищем Вацетисом, который взглянул белесыми глазами из-под полей шляпы и произнес «До скорой встречи…». Так еще секретарь его принять не может. Секретарша секретаря — серьезная пожилая дама в черной наглухо застегнутой кофте — сказала, что у товарища Шрама, его давний знакомый, Ян Фрицевич.

«Вацлав Гитлерович» — пробурчал Сергей. Неужели даже здешние большевики страдают чиновным чванством? Выйдет сейчас какое-нибудь раскормленное мурло, сразу почувствуешь себя в родном двадцать первом веке…

Раскрылась дверь, показалась серая шинель… Из дверей вышел высоченный товарищ с длиннющими, агрессивно торчащими в стороны усами.

«Буден Михалыч Семенной??? В смысле, Семен Михайлович Буденный??? Что он здесь делает???»

— До свидания, товарищ Мартын, заходи еще, если будет оказия.

Ошарашенный явлением усача, Сергей не заметил собственно хозяина кабинета — невысокого неприметного мужчину лет тридцати с небольшим, в зеленом френче.

— Товарищ ко мне? — кивнул секретарь на Сергея, — Я сейчас приду. Подождете?

— Д-да.

Шрам с усачем вышли. Интересно, кто это был? Навряд ли, Буденный. Тот все-таки не Ян Фрицевич. А кто тогда? Товарищ Мартын… Что у большевиков за привычка была — друг друга кликухами называть?! Вон и Сталина всю жизнь товарищи Кобой называли. Какой фильм со Сталиным не смотришь, к нему все «Коба» обращаются. До революции он даже представлялся так.

Сергею припомнился один из рассказов училки о Сталине, зачитанный из книги «Портрет тирана». Там ребята нашли какого-то старика на квартире которого Сталин с женой жил в 1908 году — история рассказывала в 98-ом, училка несколько раз повторила, что дело было ровно девяносто лет назад — так тот старик рассказывал, что большевик Коба, который снимал квартиру, был жесток и беременную жену бил сапогами. Все-таки этому миру повезло. Здешний Сталин — не такой…

— Проходите, товарищ, — секретарь пронесся мимо Сергея и скрылся в кабинете.

Сергей медленно поднялся. Вот так, запросто, в кабинет… по современному счету, губернатора? Понятно, что расстрелять не прикажет, и в тюрьму не посадит, но если просто разозлиться? Наорет? Сергей почувствовал, что еще несколько секунд промедления, и он просто сбежит…

«А ну собраться! — рявкнул он мысленно на себя самого, — Подумаешь, губернатор! Ничего он тебе не сделает! А вот если войдешь к нему бледный и трясущийся, то он над твоими прожектами просто посмеется. Собраться!»

В кабинет секретаря губкома вошел твердой походкой уверенный в себе молодой человек в джинсовом костюме.