Миры Роберта Хайнлайна. Книга 12 - Роберт Хайнлайн

Лонг громко кашлянул и поздоровался:

— Добрый день!

Незнакомец поднял голову и воскликнул:

— О, простите! Я задумался. Чем могу быть полезен?

— Я хотел бы узнать новости. Хорошо бы включить экран.

— Никаких проблем. — Человек встал и включил проекционную аппаратуру. — Вас интересует что-нибудь конкретное?

— Я хотел узнать, — сказал Лазарус, — нет ли о нас — я имею в виду Семьи — каких-либо новостей?

— Я и сам пытаюсь их поймать. Может, лучше воспользоваться автонастройкой и подождать?

— О'кей, — согласился Лазарус и подошел к приемнику. — Какое слово ключевое?

— «Мафусаил».

Лазарус нажал кнопку. Послышались писк и шорохи, указатель заскользил по шкале и наконец остановился с триумфальным щелчком.

«Новости дня! — раздалось из динамика. — Единственная служба новостей на Среднем Западе, получающая информацию от всех ведущих информационных агентств. Свой лунный видеоканал. Собственные корреспонденты во всей Солнечной системе. Из первых рук — тут же обо всем! Линкольн, штат Небраска: ученый разоблачает долгожителей! Доктор Уитвел Оскарсен, заслуженный президент Брайанского Лицея в отставке, требует пересмотра статуса группы граждан, именующих себя Семьями Говарда. Доказано, говорит он, что эти люди разрешили проблему долголетия и продления человеческой жизни, возможно, до бесконечности. Это весьма похвально — честь и слава им за такое достижение. Но их отговорки, что причина долголетия коренится в наследственности, — сущая чепуха, как с точки зрения здравого смысла, так и с научной. Наши современные знания в области генетики позволяют нам утверждать со всей ответственностью, что эти люди просто пытаются утаить от общества свое открытие, пользуясь между тем втихомолку его плодами.

Это идет вразрез с нашими обычаями не делать научные знания монопольным достоянием какой-либо одной группы лиц. Когда же речь идет о человеческой жизни, утаивание сведений становится просто предательством. Как гражданин, я призываю Администрацию действовать решительно. Хочу напомнить, что даже умнейшие люди, разработавшие Договор и наметившие основные принципы нашей жизни, не могли в те времена усмотреть подобной ситуации. Законы создает человек, следовательно, закон не может быть безошибочным. То, что всякое правило имеет исключение — непреложно, как дважды два четыре. И перед лицом…»

Лонг нажал кнопку.

— Ну что, довольно слушать этого типа?

— Да, я уже сыт им по горло, — вздохнул незнакомец. — Нечасто приходится выслушивать такой богатый набор трескучих фраз. Это удивляет меня: доктор Оскарсен известен как серьезный ученый.

— Значит, он изменился за последнее время, — изрек Лазарус, снова включая приемник. — Теперь он, похоже, считает, что законы следует устанавливать согласно его мнению.

Приемник немного потрещал, звякнул и снова заговорил: «Новости дня…»

— Он, часом, не собирается пичкать нас этой ерундой до скончания веков? — поморщился Лазарус.

— Подозреваю, что так, — откликнулся незнакомец.

А бесстрастный голос продолжал:

«Энсенада, Байя Калифорния. Сегодня Джеффер и Люси Джефферсон потребовали специальной защиты у проктора, утверждая, что в их дом ворвалась группа граждан, угрожала им насилием и предприняла ряд других противозаконных действий. Джефферсоны являются, по их собственным словам, представителями пресловутых Семей Говарда. Они считают, что инцидент вспыхнул исключительно на этой почве. Начальник районной полиции заявил, что никаких доказательств случившегося они не представили и что он просто принимает данное требование к сведению. Вечером состоится собрание жителей города, на котором…»

Незнакомец повернулся к Лазарусу.

— Брат, неужели я не ослышался? Ведь это первый случай насилия за последние двадцать лет… а они сообщают об этом так спокойно, будто информируют о каких-нибудь неполадках в системе контроля погоды.

— Не совсем, — задумчиво произнес Лазарус. — Чересчур выразительна информация, с которой была произнесена фраза о «пресловутых Семьях».

— Это верно. Но сдается мне, за всю передачу не прозвучало ни слова с индексом эмоциональности выше полутора. А ведь в новостях разрешается использовать и выражения с индексом две целых ноль десятых.

— Ты психометрист?

— О нет. Простите, я забыл представиться. Меня зовут Эндрю Джексон Либби.

— Лазарус Лонг.

— Я знаю. Я видел вас вчера вечером на собрании.

— Либби, Либби… — несколько раз повторил Лонг. — Кажется, среди Семей такой фамилии нет, И в то же время что-то очень знакомое.

— Мой случай отчасти напоминает ваш.

— Ты что, сменил имя во время Междувластия?

— И да и нет. Я родился после Второй Революции. Но мои родители были вовлечены в Новый Крестовый Поход и, порвав с Семьями, изменили мое имя. Только став взрослым, я узнал, что являюсь членом Семей.

— Что ты говоришь! Это интересно. Как же они тебя нашли? Хотя, может быть, тебе не хочется рассказывать…

— Видите ли, я служил в Космическом Флоте, и один из моих начальников…

— Точно! Точно! Я вспомнил, что ты раньше работал в космосе. Ты — Либби Калькулятор.

Либби застенчиво улыбнулся.

— Меня действительно так называли.

— Да-да. Последний корабль, который я пилотировал, был оборудован твоим парагравитационным выпрямителем. А в рубке управления пользовались твоим дифференциалом для управления двигателями. Я позаимствовал у тебя идею, но ее воплощение разработал самостоятельно.

Либби, казалось, ничуть не обиделся. Напротив, он даже просиял.

— Вы интересуетесь символической логикой?

— Только с практической точки зрения. Кстати, я внес в твой принцип одно усовершенствование, основанное на отличии обратных альтернатив в тринадцатом приближении. Вот как это выглядит: предположим, что мы находимся в пределах поля плотностью «х» с нормалью градиента n-го порядка по отношению к направлению. Если необходимо проложить правильный курс к точке А, то здесь нужно воспользоваться вектором РО, применяя автоматическую селекцию всего прыжка, затем…

Мало-помалу они перешли на язык терминов, понятный только людям, работавшим в космосе. Приемник тем временем продолжал свой поиск. Трижды он набредал на каналы вещания, но Либби каждый раз, не слушая, нажимал кнопку отказа.

— Теперь понятно, — сказал он наконец. — Я тоже подумывал о подобном, но потом пришел к выводу, что это экономически невыгодно — слишком уж дорого. Ваш же вариант решения обойдется дешевле.