Огненный волк - Елизавета Дворецкая

— Милава! — Огнеяр шагнул к ней. — Ты меня не забыла?

— Это ты! — ахнула девушка, при звуке его голоса уверясь, что это не сон. И радость горячей волной затопила ее душу, ей было все равно, откуда он и с чем приехал, главное — он снова здесь, он цел и невредим.

— Ты здесь! — Со счастливыми слезами на глазах Милава бросилась к Огнеяру и вцепилась в серый мех его накидки.

Огнеяр обнял ее, счастливый, что она помнит его и по-прежнему рада ему.

— Ты жив! — твердила Милава, то зарываясь лбом ему в грудь, то поднимая глаза, чтобы посмотреть на него.

И от взгляда ее сияющих счастьем глаз у Огнеяра теплело на сердце, вся досада и горечь последних дней пропала. Если есть среди людей девушка, которая его любит, то не так уж он далек от них.

— Знамо дело, жив! — смеясь, отвечал он. — А тебе что порассказали?

— А правда, что тебя Оборотневой Смертью били? — Милава снова взглянула ему в лицо, и в глазах ее виднелся отблеск пережитого страха.

— Били, — небрежно подтвердил Огнеяр. — Да моя шкура и ей не по зубам оказалась.

— А наши старики рассказали, что ты все равно от нее умереть должен, хоть и не сразу. Ой, до чего же я испугалась, как узнала, что ее на тебя боярин у нас взял!

— Да я и сам… — почти признался Огнеяр, но прикусил язык и оглянулся на коня. — Я ее назад привез. Она домой запросилась.

— Кто? — не поняла Милава.

— Да ваша Оборотнева Смерть.

Огнеяр подвел Милаву к Похвисту и показал ей рогатину. Милава смотрела на нее со страхом. Ведь эта рогатина чуть было не стала убийцей Огнеяра!

— Так что же ты теперь? — спросила она, снова обернувшись к Огнеяру. — И почему ты один, где твоя Стая? И что князь Неизмир?

Огнеяр помолчал. Он не знал, что ей сказать. Он вообще ничего не знал. Неясное прежде будущее теперь было у него, как у настоящего зверя, — сегодня до вечера, а завтра как боги дадут.

— А вас-то тут Белый Князь не обижает? — спросил он вместо ответа.

Милава вздохнула.

— Воет, воет, каждую ночь воет. Страшно стало, — принялась рассказывать она, прижавшись к Огнеяру, будто ища у него защиты. — И без рогатины нашей втрое страшнее. Со свадьбой-то той что вышло? Ведунья лисогорская в лес ходила, шестерых назад привела людьми. Где она их нашла, как назад превратила — мы не знаем. И старший Малинкин брат воротился. Сам прибежал волком и сел под тын. Все уже знали про нее, ну, мать ему в глаза поглядела и говорит: «Вечень, ты ли?» Елова на него старую его рубашку надела, заговор сказала, он и обратно человеком стал. А Малинка все в тоске…

— Постой, как в тоске? — перебил Огнеяр. — Она же тоже…

— Да ты ничего не знаешь! — сообразила Мила-ва и стала пересказывать, как после погребения Горлинки встретила Малинку волчицей и помогла ей вернуть человеческий облик.

Огнеяр слушал, хмурясь и покусывая нижнюю губу, даже взял Милаву за плечи, чтобы взглянуть ей в глаза. Она, кажется, сама не понимала, что сделала — сняла заклятие Князя Волков. Это не каждому ведуну под силу, а она, молоденькая девушка, знающая два-три простых заговора, сумела сорвать чары Сильного Зверя, словно простую нитку разорвала. Недаром он выбрал ее из всех девушек, недаром и она сумела увидеть в нем человека и полюбить его, даже зная, кто он такой. В ней скрывалась особая сила, но сама она, кажется, не думала и не знала об этом. Глаза ее оставались так же чисты и ясны, в них была лишь тревога, грусть и любовь. Она понимала, как мало у них надежды на счастье, но сейчас, когда они все-таки вместе, это было не важно. Те мгновения, которые они могли провести вдвоем, казались целой вечностью, а будущая разлука относилась уже к какой-то другой, далекой жизни.

— А Малинка, хоть и превратилась, все печальная сидит, на посиделки за зиму ни разу не сходила, веретена в руки не берет, все сидит, в огонь смотрит, — рассказывала Милава. — Ее волки сглазили. И Елова ее лечить пыталась, и лисогорская бабка Листина, а все без толку. Она по Быстрецу тоскует, по жениху своему.

— А его-то бабка не воротила?

— Нет. — Милава грустно покачала головой. — Он так волком и остался. Видно, Листина не нашла его. А Малинка про других и слышать не хочет. Я, говорит, Быстреца жена, нас перед чурами соединили, мне другой мужем не будет. Да за нее и немного охотников свататься. Она ведь испорченная…

— А может, она его любит? — спросил Огнеяр.

— Конечно, она всегда его любила. Они и сговорились-то с ним давно, только ждали, пока Быстрецову сестру замуж отдадут. А теперь он все равно что мертвый…

— Может, вернется еще, — сказал Огнеяр. Ему почему-то хотелось, чтобы Малинка продолжала любить своего жениха и в волчьем обличье. — Ей бы самой его поискать, покричать. Князь Волков им след запутал, превращенным, чтобы они дороги домой не нашли. А ее голос он услышит. Она его признает да опять человеком сделает, как ты ее.

— Да? — Милава с радостью посмотрела на него. — Я ей скажу.

— А ты? Ты-то любила бы меня, если бы я волком стал? — вдруг спросил Огнеяр, для себя самого неожиданно. — Или забудешь?

— Как же я тебя забуду? — Милава посмотрела на него с тревогой, недоумением, даже обидой, и снова вцепилась в мех его накидки. — И зачем волком? Ты же не волк!

— Да я сам не знаю, кто я! — досадливо ответил Огнеяр. У него вдруг снова стало сумрачно на душе, словно чей-то гадкий голос напомнил, что он — оборотень, изгнанный даже из родного города. — И куда мне идти теперь, не знаю. Люди меня выгнали, одна мне дорога осталась — к волкам.

— Нет, — прошептала Милава, и глаза ее наполнились слезами. В голосе Огнеяра была такая тоска, что она понимала — он не шутит. — Не надо. Как же я? Как же мы? Что же нам делать?

— Не знаю! — отчаянно ответил Огнеяр. — Видят боги светлые — я как тебя никого не любил и любить не буду. Да только что тебе будет от моей любви? Отдадут тебя за оборотня? И говорить нечего! А украсть — на мне и без того всяких бед полный короб!

— Ну и пусть! — воскликнула Милава. Душа ее разрывалась: она привыкла почитать законы рода и во всем слушаться старших, но сейчас, когда ей грозила разлука с Огнеяром, родовые обычаи вдруг утратили над ней власть. — А хоть меня и не отпустят! Я все равно с тобой пойду!

— Куда? — воскликнул Огнеяр, готовый рычать от тоскливой ярости на судьбу. Он любил Милаву и хотел ее любви, но не мог ее принять. Что он даст ей, кроме несчастья? Порвав с надежным кругом родни, она все равно не найдет полного лада с мужем-оборотнем. Они слишком разные, и этого различия не преодолеть никакими силами. — Куда я тебя поведу — в нору под корягой? Я сам не знаю, что еще этот зверь во мне выкинет! Что со мной мой отец сделать задумал! Он меня недавно в такое диво превратил, самому тошно было!