На корабле утро - Александр Зорич

Все в жизни надоедает. Даже это. Хотя ни один старшеклассник, ни один кадет мне не поверит…

Глава 4

Северный полюс, Южный полюс

23 августа 2622 г.

Авианесущий рейдер «Изумруд»

Открытый космос, система Макран

Обнявшись словно две сестры, «Кельн» и «Изумруд» безмятежно парили в заданном секторе мирового безвоздушного океана.

Поскольку ягну до последней секунды не должны были подозревать о том, что в системе Макран остались боевые корабли Великорасы, сектор для безмятежного парения был задан черт знает где, за орбитой местного крошечного трансплутона со странным названием Тиуракш.

Благодаря трем стыковочным рукавам, мы совершенно беспрепятственно ходили со своего рейдера на европейский и обратно. То же относилось и к «кельнцам». В том числе к пилотам 33-го смешанного гешвадера «Карстен Гюнстих».

Немецкие хлопцы нам запомнились своим чувством юмора. За три минуты общения мы узнали от них, что все чоруги – «свиньи», все ягну – «свинские свиньи», положение наше – «дерьмо» и мы не лучше «обоссанных свиней». Немцы как один были уверены, что все мы непременно погибнем, приглашали к себе в кают-компанию слушать Генделя, лезли меняться фуражками и очень живо интересовались, на что можно выменять у нас те самые двести граммов русской водки, которые якобы включены в нашу дневную норму. Среди них были, кстати, довольно симпатичные, грудастые девицы – в Европейской Директории, как и у клонов, закон не запрещал женщинам пилотировать боевые флуггеры. Кое-кто из наших пытался оказать девицам знаки мужского внимания, но те как будто не понимали, чего от них хотят, а может попросту переели этого мужского внимания на своем «Кельне». Шутка ли дело – десять баб на две сотни одиноких мужиков…

Я, честно говоря, посмеивался над нашими ловеласами, пытавшимися заклеить немецких фройляйн. Ведь времени не было не то что на романы, но даже на банальный флирт. Рейдеры состыковались в 23.58 (то есть ровно за две минуты до того, как корабельные динамики возвестили сакраментальное «На корабле полночь»), а уже в половине четвертого утра в адмиральском салоне «Кельна» открылся военный совет.

Кроме командиров кораблей, там присутствовали мой тайный кумир, разведупровец Бондарович, командир 33-го гешвадера фрегаттен-капитан Михаэль Грайс и Анатолий Корзун – комкрыла соколов с «Изумруда». Ну и я, ваш покорный слуга, на правах командира сильнейшей группировки наземной компоненты наших объединенных вооруженных сил – обескровленной, потрепанной роты осназа.

– Ну что, товарищи и камрады, – начал Окунев, командир «Изумруда», – задача поставлена предельно точно, осталось определить цели. Как мы и рассчитывали, десять минут назад до наших удаленных палестин наконец-то дошли инфопакеты, переданные с борта автономных разведчиков типа РАД-14 и «Бине». А вот устаревшие зонды типа «Пеленгас», к сожалению, молчат… Надо полагать, перехвачены противником. Впрочем, и без «Пеленгасов» все ясно. Со вчерашнего дня, когда командир конкордианской эскадры кавторанг Маджид предпринял отважную, но малоосмысленную попытку уничтожения астрофагов ягну на Алборзе, диспозиция противника почти не изменилась. В недрах Алборза находятся двенадцать астрофагов ягну. Они разделены на три группы: южную полярную, северную полярную и экваториальную. Обе полярные группы достаточно компактны. Их штольни расположены в вершинах квадрата со стороной тринадцать километров. Экваториальная группа, напротив, совершенно некомпактна. Штольни этой группы, расположенные по экватору с шагом девяносто градусов, разделены расстояниями свыше десяти тысяч километров.

С этими словами Окунев нажал три кнопки и все шесть экранов под подволоком командирского салона показали нам Алборз, нафаршированный астрофагами ягну.

Эта завораживающая картинка – астрофаги внутри Алборза – неуловимо напоминала передачи о зверушках на канале «Природа». Вот ягнюшки на приволье, устроились на солнышке, вот они порезвились, а потом зарылись глубоко-глубоко в грунт, чтобы искать там питательных червячков и жучков…

– Ясно, что какие-то из этих астрофагов являются нашими целями и подлежат уничтожению, – продолжал Окунев. – Об остальных мы должны забыть. Вопрос ставится так: каких именно астрофагов атаковать, а на каких плюнуть? Прошу высказываться!

Тишину нарушил умница Бондарович:

– Напоминаю, что по традиции на военных советах первыми высказываются младшие по званию.

Ой. Я, что ли?

Я зачем-то встал. И даже чуток разрумянился от волнения – уж больно все непривычно.

– Я думаю, бить надо туда, где ПКО противника слабее. А где оно слабее – лично я не знаю… Из общих соображений мне кажется, что шахта любого экваториального астрофага должна быть защищена хуже, нежели любая из полярных. Поскольку полярные являются групповыми объектами и теоретически прикрыты зональной ПКО. Экваториальные же должны быть прикрыты объектовой ПКО.

– Зональной ПКО! Объектовой! – воскликнул Михаэль Грайс, в его голосе звучал убийственный сарказм. – Что вы можете знать о тактических нормативах, которые приняты у этих каналий?! И есть ли у них вообще эти нормативы?! Я считаю, мы должны опираться только на объективные, точные данные инструментальной разведки.

С этими словами фрегаттен-капитан выжидающе посмотрел на командира «Кельна», Оливера Байера.

– У нас нет достаточных данных разведки, – флегматично пожал плечами тот.

– Нет? – изумленно вздернув брови, Грайс перевел взгляд на Окунева.

Тот кивнул. И, помолчав, как бы нехотя добавил:

– Располагают ли ягну наземной компонентой ПКО, мы вообще не знаем. Касательно их воздушно-космической группировки, можно сказать лишь то, что по неполным вчерашним данным и совсем уж фрагментарным сегодняшним, группы паладинов и корветов ягну распределены над Алборзом практически равномерно.

Бондарович просто не смог удержаться от участия в дискуссии.

– Товарищи и камрады, давайте вернемся к нашим баранам. Мнение Степашина вы слышали. Теперь моя очередь.

– Милости просим, – поощрил его Окунев.

– Я поддерживаю точку зрения капитана Степашина. Бить надо экваториальных астрофагов. Причем выбрать тех, в чьих районах наблюдаются наихудшие метеоусловия. Теперь ваш черед, камрад Грайс.

Я был уверен, что Грайс из вредности будет «голосовать» за полярный вариант. Но я ошибся.

Грайс сделал классическое тевтонское лицо – бесстрастно-возвышенное такое – и сказал:

– Ну раз у нас нет исчерпывающей информации, остается лишь полагаться на удачу. И общие соображения товарища Степашина.

Следующим высказался Корзун, командир авиакрыла «Изумруда».

Я его немного знал, еще по довоенной службе на Лючии. Это был очень смелый и отчаянный человек. Но вне боевой обстановки он страдал от какой-то невероятной, просто-таки подростковой застенчивости. Запинался, бледнел, мямлил…

– А я… товарищи… вот чего подумал… Было бы правильней… значительно правильней даже… по Северному… именно по Северному полюсу работать… Четыре цели… они так компактно расположены… и мы их могли бы атаковать… обоими рейдерами совместно… Ведь это неплохо получилось бы… это отвечает нашей суворовской… да и вашей, товарищи немцы… стратегической аксиоме… я извиняюсь… аксиоме о предельной концентрации сил на одном участке.

Окончив, Корзун вздохнул с неподдельным облегчением. Было ясно, что ему легче совершить три боевых вылета, нежели один раз выступить в качестве оратора.

– Согласен с товарищем Корзуном, – сказал Окунев.

Неожиданно. Оставалось узнать мнение герра Байера.

– Дело в том, коллеги, что неблагоприятные погодные условия в экваториальной зоне Алборза, о которых говорил камрад Бондарович, действительно имеют место. И я не уверен, что кто-то из вас хочет иметь дело с ураганным ветром скоростью до трехсот километров в час и спорадическими песчаными бурями. Одного этого для меня достаточно, чтобы поддержать «полярный вариант».

Бондарович легко смирился с поражением.

– Полюс так полюс… Теперь надо решить, который из двух. Что мы предпочтем – полярный день на севере или непроглядную ночь на юге?

– День вроде бы… Даже аргументировать не буду, просто мне… извините… так кажется, – сказал Корзун.

– Пусть будет день. – Байер чинно огладил свои пушистые седые усы.

– День, – произнес Окунь.

– Ночь! – воскликнул Грайс.

– Я лично за ночь, – это был Бондарович.

Я помалкивал, сличая на карте северную и южную полярные зоны Алборза.

Время суток интересовало меня в последнюю очередь. Я сравнивал местность, высоты, начертание водных бассейнов. В конце-то концов, если сложатся на то обстоятельства, это мне, а не Окуню и не Грайсу, придется промерить все это брюхом. Они – птицы-буревестники. А я – рожденный ползать.