Время любви (СИ) - Деметра Фрост
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Све-е-ет! — повторяю я, — Не надо…
— Ок, как скажешь, — подруга поднимается, но, обхватив меня за предплечье, тут же тянет за собой. — Пошли, заяц. Покажешь, где ванная, — умоем твою мордашку. А то и правда — глядеть страшно.
_________
баруха* — любовница, сожительница (вор.ж.)
Глава 24.2. Олег
Стоя на кухне, мужчина раздраженно отстукивает пальцами какой-то незамысловатый ритм по столешнице и чутко прислушивается к тому, что происходит в квартире. Голоса девушек доносятся смутно, куда как яснее слышно, как они идут в ванную комнату и там шубуршат. Через несколько минут они появляются на пороге, и Олег цепляется жестким взглядом за миниатюрную фигурку Тани. Та же, при виде Должанского, снова сжимается, втягивает голову в плечи и испуганно хлопает длинными ресницами.
Трусишка…
Вот мать ее, Софья, никогда так не трусила — это однозначно. Никогда не выворачивалась наизнанку, не шугалась, как загнанный зайчонок. И уж точно не смотрела, как на врага народа.
“Что ж ты натворила такого, девочка… — отвлеченно думает Олег, отворачиваясь, чтобы взять чайник, — Чего так боишься..?”
Света сажает девушку за стол и садится рядом. Начинает что-то быстро тараторить — но Олег не вслушивается и не вникает.
А когда перед ними оказываются чашки с пахнущими травами чаем, недоуменно вскидывается и глядит на мужчину.
— Серьезно? — спрашивает.
— В чем проблема? — парирует тот.
— Это просто чай, Свет. Вкусный. Успокоительный. — мягко говорит Таня.
— Тебе-то да, понятно. Надо. А мне зачем травиться? — Александрова наклоняется и, хмурясь, с подозрением принюхивается к светлой и прозрачной жидкости.
— Что покрепче? — спрашивает Олег.
— Если не жалко.
— А ты разве не на машине? — это уже испуганно восклицает Таня.
— Типа того. Из-за пробок оставила за пару километров отсюда, позвоню, мои заберут. И меня заодно. Так что от ста грамм не откажусь. Коньяка, если есть.
Далеко не сразу, но до Олега доходит — эта командирша и определенно самоуверенная девица действует невероятно прагматично и четко. Таня по-прежнему чего-то боится, сам Олег из-за этого нервничает, хоть и скрывает это, поэтому атмосфера в воздухе… так себе. А вот Света, несмотря на бахвальство и порой грубые и прямолинейные высказывания, берет себя на себя функцию буфера. Она беззаботно болтает, несет какую-то чушь про университет, про свой магазин, про недалеких консультантов и дуру-бухгалтера и буквально вывозит на себе эмоции подруги. И в итоге заставляет ту расслабиться. И даже улыбнуться. Это позволяет Олегу с облегчением выдохнуть. Неожиданно для себя, но…
Он тоже успокаивается. И отпускает себя.
Таня по-прежнему держится скованно и избегает его взгляда. Но уже не дрожит, как осиновый лист, и даже поддерживает беседу. А Олег наблюдает за ней. Исследует своими глазами, пытливо ощупывает. Что-то отвечает, когда Света задает вопросы, спрашивает что-то сам, демонстрируя неискренний интерес.
И разве что вслух не благодарит бога, когда, чему-то удовлетворенно кивнув, Света торжественно объявляет:
— Ну все, заяц, провожай меня, я пошла. Олег? Всего доброго. Не обижайте Танечку. Она у нас мадам нежная и ранимая.
— Ну Света… — обиженно пыхтит Таня.
— Ну Таааня! — передразнивает ее подруга, — Динаре отзвонись, чтоб та не поседела раньше срока. Ей не пойдет.
Девушки уходят в коридор и еще пару минут о чем-то шепчутся. Должанский остается на кухне. Облокачивается на стол, сплетает пальцы в замок и кладет на них подбородок.
Когда слышится приглушенный хлопок закрываемой двери, Олег ожидает, что Таня вновь ускользнет в свою комнату. Но общение со Светой, видимо, сделало свое дело, и она все-таки возвращается на кухню. Правда, замирает на пороге и не приближается. Мужчина переводит на нее взгляд, смотрит на то, как косолапят миниатюрные ступни и поджимаются пальчики, и скользит глазами вверх.
Терпеливо ждет, когда та заговорит первой. Если вообще заговорит.
Она снова нервничает. И губы поджимает. Слегка краснеет. И вроде как пытается сдержать очередные слезы.
— Прости… — тихонько, почти неслышно выдыхает она наконец-то. — Прости меня… пожалуйста…
Опустив руки, Олег поворачивает всем корпусом к девушке. Упирается ладонью в колени. Смотрит внимательно и испытывающе, из-за чего Таня смущается еще больше.
— Ничего страшного, — говорит мужчина, — Подойди ко мне. Пожалуйста.
И в приглашающей жесте протягивает ладонь ей навстречу.
И снова — ожидание. Таня смотрит на него большими и круглыми глазами не мигая. Закусывает губу и тут же быстро облизывает язычком — сухо ведь. Шумно сглатывает и мнется, переступая с ноги на ногу. Поэтому Олег зовет ее — ласково и тихо:
— Танечка. Ничего страшного не произошло. Иди сюда. Ко мне.
Девушка вздрагивает, но шаг в его сторону все равно делает. Потом еще один. И еще несколько, пока не оказывается совсем близко. И даже вкладывает свои пальчики в протянутую ладонь. Олег сжимает их, тянет девушку на себя и ставит между своими коленями. Скользит пальцами по спинке, та ожидаемо вздрагивает, и Таня жмурится.
— Скажешь, что случилось?
Девушка решительно мотает головой.
— Таня, — мягко, но настойчиво зовет Олег, поддевая пальцами ее подбородок и заставляя посмотреть в свои глаза. — Маленькая. Поговори теперь со мной.
— Я не хочу. Мне… стыдно.
— Почему? — спрашивает Олег, нежно лаская ее подбородок и шею. — Думаешь, мне неприятно?
— Женская истерика — это не самое приятное зрелище. Прости… Не хотела тебя беспокоить…
— Я знал, на что иду. Успокойся. И просто скажи, что тебя расстроило.
Олег опускает свои руки и обхватывает тонкие и такие хрупкие запястья. Теперь он уже поглаживает большими пальцами тонкую кожицу, через которую просвечивают синие ниточки вен. Чувствует сумасшедший пульс. Начинает машинально отсчитывать.
Потом скользит выше, задирая рукава. Проводит по острым локотками и плечам. Сжимает худые, почти отсутствующие мышцы.
И помимо воли возбуждается от этого незамысловатого прикосновения. Хотя для этого не совсем подходящее время. Точнее говоря — совсем неподходящее.
Им ведь действительно надо поговорить…
Однако ласка действует и на Таню. Вскинув руки, она после секундного замешательства обвивает ими плечи Должанского и прижимается. Трется, как кошечка, о его висок и тихонько всхлипывает. Выгибается в пояснице. И почти мурлычет.
Соблазн чистой воды.
— Прости, пожалуйста… — снова шепчет она, — Прости…
Однако Олег узнает особые нотки отчаяния в ее голосе — уже слышал их когда-то. И это немного остужает его пыл. Но Таня уже тянется к его губам, прижимается и целует. И тоже — отчаянно и настойчиво до безысходности.
Потом она кладет свои ладони на его скулы. Слегка поглаживает и царапает ноготками. Зарывается в короткие волосы. Пытается проскользнуть языком между губ, чтобы углубить поцелуй. И теснее
