Похищенная с Земли (СИ) - Боярова Мелина

— Прекрати, я приказываю! — в глазах потемнело от злости на эту нахалку. — Ты же знаешь, я ни за что.

— А вот Грай тебя неоднократно прочитать пытался. Если бы не защита древних, расколол бы еще в первые дни на «Патори».

— Хватит! — выкрикнув, приложила пальцы к вискам и помассировала. Спорить уже устала, и бороться с собой — тоже. В этом вопросе разум и сердце никогда не придут к согласию. В мире, где каждый сам за себя, не принято беспокоиться о чувствах других. Считал бы меня ирсай, будь у него такая возможность? Да, как ни прискорбно это осознавать. Почему тогда я продолжаю мерить разумных земными мерками? Может, потому что не хочу им уподобляться?

Симбионт притих, притулившись в сторонке. Одежду она снова сменила на офисный костюм и усиленно изображала, что занята полезным делом. Помимо постамента с ложем, в белоснежном помещении располагался полукруглый тактический стол. На прозрачной столешнице отображался медотсек, в котором на кушетках рядами лежали обнаженные архсианцы. Голову каждого закрывала металлическая полусфера, и от нее вдоль тела кольцами расходились зеленые лучи. Грай находился в отдельном боксе, фиксаторы прижимали его к ложементу, голову закрывал шлем, а вся конструкция — сердцевина непонятной установки из светящихся трубок. Данные, получаемые от ирсая тут же обрабатывались и поступали на голографический экран, развернутый над столом. Мельтешение картинок и лиц указывало, что процесс в самом разгаре.

Я демонстративно отвернулась, показывая, что не собираюсь в этом участвовать. Объяснять мою позицию Марго не нужно, если найдет доказательства, тогда и позовет. Остальное — не интересует. Вру, конечно. Я бы с удовольствием посмотрела, как Грай жил раньше, что ему нравилось и чем любил заниматься. Это естественно, узнать любимого человека получше. Вот только способ подкачал. Потому и стою, скрестив руки на груди, и нервно кусаю губы. Волнуюсь, ожидая ответа, как приговора.

— Ри, — позвала Марго, — ты должна это увидеть.

— Нет, — мотнула головой, — просто скажи «да» или «нет».

— Если рассматривать только голые факты, да, виновен. Но я бы назвала нашего Заюшку жертвой. Его отец, Флай Хиан-Кош, — вот настоящий монстр. Грай никогда не хотел идти по военное стезе, любил искусство, занимался живописью, ценил жизнь в любых ее проявлениях. Это дозволялось, все-таки третий ребенок, ему не светило место главы рода. Так бы и продолжалось, пока не погиб старший брат Тхай. Тогда-то Флай Хиан-Кош и обратил внимание на младшего сына, и с того момента жизнь парня превратилась в ад. Трудно ли сломать псиона? Легче легкого, если знать, на какие точки давить. Флай знал, как знает собственного ребенка родитель. И наносил удары столь беспощадно, что однажды психика ирсая не выдержала, и он сорвался. От псионического всплеска погибло все живое в радиусе полукилометра. Слуги в поместье, охрана, жители ближайшей деревни, звери, птицы и... любимая сестра, которая оказалась не в том месте и не в то время. Думаешь, Флая это остановило? Нет, он сознательно вытравливал из сына привязанности и чувства, чтобы в дальнейшем враги не использовали слабости против него. Грай находился на грани помешательства и на тот момент счел за лучший выход разделить сознание. Внутри него обитают две личности: беззаботный мальчишка, с каким познакомилась при слиянии, и беспощадный монстр, не знающий жалости.

— То есть, нам повезло встретиться с первой?

— К счастью, да! — подтвердила Марго, — но Флай Хиан-Кош не был бы тайным советником императора, если бы не нашел способа управлять обеими личностями. Сын — марионетка в его руках, когда он дергает за ниточки, Грай делает то, что от него требуется. Он будто зомби. Достаточно сказать слово-активатор, и ирсай превращается в покорного исполнителя.

— Сотворить такое с собственным ребенком? В голове не укладывается, — сердце защемило от боли. — Ему можно как-то помочь?

— Я могу уничтожить якори и снять подчинение, но блокировать вторую личность не получится. Это две половинки целого, как Джекил и Хайд: если уничтожить одну, пострадает и другая. Но Грай — сильный ирсай и в его власти удержать темную часть в подчинении. В отличие от героя Стивенсона, светлая знает о наличии темной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Делай, что нужно! — процедила, всматриваясь в калейдоскоп картинок сквозь застившую глаза пелену слез.

Вот мальчишка, непокорный и бесшабашный, с проворностью белки перелезает через забор и сбегает из поместья. Семье Хиан-Кош принадлежат земли Заповедного леса, красивейшие места — реки, горы, водопады. Вот, ирсай уже на живописной поляне, где у него оборудован тайник. Грай извлекает мольберт, краски, кисти и устремляется дальше. Путь пролегает по горной тропе, узкой и довольно опасной, но он знает здесь каждый камешек, каждую выщерблинку. Немного усердия, и мальчишка у цели. Крохотный пятачок, скальный выступ, на пару метров выступающий вперед. Но этого хватает, чтобы Грай расположился с комфортом. Зато какой вид! Дух захватывает! На сколько простирается взгляд тянется зелень леса, разбавленная островками цветущих лугов и каменных проплешин. Синие нити ручейков сбегают по склонам, теряются в зелени, чтобы влиться в зеркальное озеро, берега которого щедро усыпаны белыми цветами.

Или другая картина: темноволосая ирсайка с синими глазами, чуть старше Грая и такая же красивая. Ее смех похож на перезвон маленьких колокольчиков, а улыбка... будь я мужчиной, влюбилась бы без памяти. Несмотря на разницу в пару лет, на уроках они сидят вместе, изучают одни и те же предметы. Проказничают тоже вместе, а вот наказание чаще получает Грай. Оно и понятно, как мужчина и брат, берет вину на себя. Но Ильрея не остается в долгу, тайком таскает сладости или одалживает нейроком для связи.

Это светлые воспоминания, которые Грай часто перебирает в памяти, но они неизменно заканчиваются одним: застывшим в муке мертвенно бледным оскалом с потеками крови из глаз, носа и ушей.

Почему она? — заходится в немом крике его подсознание, — Ильреи там не должно было быть! Не должно! Она поступила в академию. Только не в первый день занятий. У нее новая жизнь! Ей незачем возвращаться домой!

— Врагу такого не пожелаешь! — всхлипнула.

— А я вот не удивлюсь, если выяснится, что папочка приложил к этому руку, — зло бросила Марго. — Смерть Ильреи послужила переломным моментом в жизни Грая. Попадись мне этот изверг, выпотрошила бы поганца, как свинью!

— Ты можешь, как-то смягчить боль? Он ведь наказывает себя, сохраняя в памяти это воспоминание, — я видела похороны, и Ильрея там выглядела ангелом, уснувшим вечным сном.

— Постараюсь, но это займет некоторое время.

— А мы куда-то спешим?

Мда, риторический вопрос. Остатки экипажа в лагере, сообщение о десантном боте, обещание помочь людям. Среди них наверняка есть раненые. И те четверо, кто остался в палатке, их вряд ли успели эвакуировать. А почему, собственно, меня должна волновать их судьба? Я ничего не обещала и ничем не обязана. Долг за спасение с пиратского корабля давно возвращен сторицей.

— Вот-вот! — поддакнула Маргоша, — вспомни еще о поселенцах на двух линарийских базах, и о проблеме мирового голода.

— Ладно, — поняла, что бороться с собственной совестью бесполезно, — что там с лагерем?

— Я бы успела вывести людей. Предупреждение Либер Антц получил вовремя, могли бы уйти и раненых унести. Вот только нашлась добрая душа, которая выложила планы противнику.

— Кто?

— Геда Улисс. Мерзавка! Зря только лечили, сдохла бы, туда ей и дорога!

— Все живы хоть? — сколько уже сталкиваюсь с предательством, а каждый раз как ножом по горлу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Антцу шкурку попортили, но, когда запихивали в бот, сопротивлялся. Если окажут помощь, может, и выкарабкается, если нет, ну и не велика потеря! Кстати, их на ближайшую базу повезли, и запасы наши тоже. Так что, считай, услугу оказали. Не нужно теперь голову забивать, разделяться или нет, кого в лагере оставлять, а кого с собой брать. А базу потом захватим, если понадобится.