Ядовитый Факультет. Фея, которую вы заслужили (СИ) - Флоренская Юлия

А с шерсти дракона сошло сияние. Она словно бы разом обесцветилась, потускнела и стала невзрачной. Такими темпами, подумалось мне, он присоединится к Птице-Весень, и будут они на пару хандрить, глядя в окно на угасающую красоту природы.

Мастер Хаги Тко поделился с миром своей силой и значительно ослаб. Невооружённым глазом было видно, что ему срочно нужно на покой. А уж когда дракон принял человеческую ипостась, став Ли Фанием Орлом, у меня и вовсе возникло желание привязать его к кровати, чтобы отпаивать мясными бульонами.

Ну куда это годится – до такой степени себя истощать?

Световые шары в ладонях Пересеченя, Вора-Кошмарника и Путеводной Нити выдохлись и погасли. И детектив упал на колени, стискивая руками виски. Его лицо исказила гримаса боли, и мы с Сио Лантием бросились к нему, чтобы помочь подняться, дотащить до ближайшей софы, уложить, укрыть одеялом и приготовить травяной чай. Сыщика знобило.

– Нойта, – бормотал он, – Нойта, не уходи…

Не уходить сейчас или не уходить вообще? У меня в носу защипало от подступающих слёз. Вот зачем он так?

Не зная, что предпринять, я просто опустилась на софу рядом с ним.

Между тем Ли Фаний Орл сменил тему.

– Три дня, – хрипло произнёс он. – Думаю, на три дня защиты должно хватить. Со мной всё будет в порядке.

– А я вот как-то не очень, – мрачно сообщила Путеводная Нить, с трудом забравшись на подлокотник. – Мутит меня по-страшному. Я ведь не стану эфирным телом?

– Успокойся, – отозвался Вор-Кошмарник. – У тебя не то недомогание, которое приводит к истончению материальной оболочки. Дракон взял основную нагрузку на себя. Как бы не помер.

– Да ну вас, – стуча зубами, вяло рассмеялся Ли Фаний Орл. – Через сутки буду как огурчик. Или через двое, – прохрипел он, после чего разразился пугающим кашлем.

Я подскочила, чтобы стартовать за целительным напитком, над которым уже почти закончил колдовать Сио Лантий, потенциальный конкурент Пересеченя по кухонным ритуалам. Но сыщик поймал мою руку и крепко сдавил запястье.

«Не уходи, Нойта», – читалась немая мольба в его красивых сощуренных глазах.

А затем Ли Фаний Орл не придумал ничего лучше, чем отключиться, и Инычужи принялись суетиться над ним, словно горячо любящие родственнички.

Я же будто окаменела.

Сыщику пихали невпопад градусник в зубы, компресс на лоб. Предлагали отведать настоя, который довёл до ума мой напарник, – лежащему без сознания мужчине предлагали, да-да, сообразительные мои. Путеводная Нить с самым зловещим видом пригрозила, что выпустит детективу кишки, если он сейчас же не очнётся, но приём не сработал.

Вызывать скорую помощь было бесполезно.

И когда Сио Лантий догадался о том, что можно использовать драконье золото, я была готова броситься ему на шею. Ну конечно же! Если оно способно восстановить эфирное тело до прочного материального, что мешает ему оказать благотворное действие на того же дракона в обмороке?

– Помнишь, где оно спрятано? – спросила я. – Составить тебе компанию?

Напарник сказал, что всё прекрасно помнит и без компании он вполне обойдётся, потому что на нём теперь защита от тёмных сил, коими, без сомнения, являются тыквоголовые. Стало быть, навредить ему не смогут ни при каких обстоятельствах. И вернётся он как только, так сразу.

Ладно-ладно, подумала защищённая я, а мне тогда что делать прикажете? Праздно сидеть возле сыщика, ожидая, пока тот придёт в себя, – бездарная, и я бы сказала, преступная трата времени. Три дня истекут – а что дальше? Убийства возобновятся, но дракон уже не сможет пожертвовать силами, ибо их попросту не будет в наличии.

Надо найти слабое место тыквоголовых прежде, чем срок действия защиты подойдёт к концу. Надо выяснить, с помощью чего их можно изгнать или уничтожить. Вот, пожалуй, чем в ближайшие семьдесят два часа займётся Нойта Сарс.

Глава 40. По ту сторону слов

За всеми треволнениями мы не заметили, как на город легла ночь. И где-то впотьмах сейчас бродил Сио Лантий, охотник за драконьим золотом. А я?

Я, ссутулившись, топала под фонарями к парку развлечений. Что-то мне подсказывало, что сегодня тыквы соберутся не у пирса, а у колеса обозрения. И интуиция, как всегда, оказалась на высоте.

Лунапарк ещё издали манил своими голубоватыми, жёлтыми, пурпурными огнями, и отдыхающие невольно устремлялись к нему.

Туристов нынче было как-то особенно много. Иногда приходилось проявлять чудеса сноровки, чтобы с ними разойтись. Пару раз среди человеческих голов мелькнули раздутые тыквенные, но на меня выходцы из бездны внимания не обратили. Они были целенаправленны, как никогда. Где-то их явно ждали.

Слившись с толпой, я осторожно следовала за тыквоголовыми, они же, в свою очередь, двигались по сходящимся траекториям в том же направлении, что и основная масса отдыхающих: к колесу.

Вероятно, их всполошили перемены, которые произошли с людьми благодаря дракону. Никого из смертных теперь нельзя было выпить, высушить, убить. На месте преступников, не знающих истинного положения дел, я бы решила, что это со мной что-то не так, что это у меня магические способности улетучились, и забила бы тревогу, и объявила бы общий сбор.

У тыквоголовых, судя по всему, как раз намечалось экстренное собрание. Подслушать – не подслушаю, но хотя бы издалека понаблюдаю, думала я. Может статься, щедрый жест детектива вселит в этих гадов неуверенность в себе, доставит им моральный дискомфорт и тем самым изгонит их из Мережа. Не понадобится даже в их слабости вникать.

Хорошо бы так и случилось.

Но пока что мои колени предательски подгибались, в сознании творился хаос, пот лил с меня градом, и дико хотелось убежать домой, чтобы завернуться там в пушистый плед и раз и навсегда отречься от этой реальности, похожей на похмельный бред.

Однако ноги всё же принесли меня к колесу обозрения, а разум очень вовремя активизировался и привёл веские доводы в пользу того, чтобы затаиться в кустах. Неуязвимость не равна невидимости. А заметят меня – попытаются убить. И хоть у них, скорее всего, ничего не выйдет, к чему мне лишний стресс?

В общем, засела я в кустах с сердцем в пятках и гудящей от напряжения головой, уши навострила. А тыквоголовые – жерди эти угловатые – поодаль топчутся, жестикулируют, на наречии своём непонятном что-то вопят. Да-да, не бормочут, не шушукаются тайком, а именно вопят, им терять нечего. Взгляд обывателя скользит по ним, не задевая, заурядный слух не улавливает их криков. Зато мой улавливает, и ещё как, только пользы от этого ноль, потому что язык незнакомый.

Вот и гадай, к атаке они готовятся или к капитуляции. Переводчика бы сюда.

Колесо обозрения медленно тянет кабинки наверх и изредка поскрипывает, оно в парке самое тихое. А вдалеке шум, визг, веселье, грохот аттракционов. И замечательно бы стать частью шумного, визгливого, весёлого. Но увы, Нойта Сарс, ты – часть мрака и неизбежности, нравится тебе это или нет.

Я посидела среди зелени и мусора, который нерадивые туристы обожают кидать где попало, порядком озябла, предприняла попытку согреться, обхватив себя за плечи, но ночная прохлада только больше забралась под одежду. А тыквоголовые продолжали совещаться и в процессе совещания становились всё более неправильными. То есть, конечно, они и раньше были неправильными, жуткими чучелами, которых призвали к жизни по чудовищной ошибке. Но сейчас с ними творилось и вовсе что-то неестественное, причём я даже не смогла бы описать словами, что конкретно.

Вспомнив о существовании такого замечательного устройства, как серк-ри, я полезла в карман за недавно купленной моделью, включила камеру и навела объектив на вражескую группировку, чтобы запечатлеть её на снимке во всей красе.

На снимке со вспышкой.

Бедовая моя башка! Вот что помешало мне проверить настройки, прежде чем включать эту несчастную камеру? Могла бы ведь убраться из засады живой-невредимой, с фотографией в виртуальной галерее, которая впоследствии прольёт свет на природу убийц. А так…