Зона поражения - Василий Орехов

Я внимательно присмотрелся к темной груде, лежавшей у него под ногами. Это был труп бродяги в защитном комплекте. Я не смог определить принадлежности его к какому-либо клану – мне были видны только его ноги. Труп не был свежим, бюреры уже успели над ним поработать: из его правой распоротой штанины торчала окруженная кровавым месивом голая кость.

Ощутив позади едва уловимое перемещение воздуха, я понял, что любопытный Миша с опаской выглядывает из-за моей спины. Сейчас я мог бы не глядя, одним движением локтя разбить ему нос – ничего, это не страшно, некоторым любознательным личностям их вообще отрывают. Однако он непременно заголосил бы, а это нам сейчас ни к чему. Да и сталкер стоял под лампой, а мы находились в тени, так что вряд ли он мог нас засечь. Так что Пустельга продолжал молча глазеть, даже не подозревая, какой опасности избежал.

– «Сокол», я «Кречет»! – плачущим голосом повторял военный сталкер в микрофон. – «Сокол», я «Кречет»! Нас атаковали! Поднимайте вертолеты!..

Зря он это делал. На такой глубине ПДА бесполезны – мощные бетонные перекрытия и внушительный слой грунта над головой надежно экранируют сигнал. Значит, и армейская рация не могла ловить частоту. А кроме того, с гарнитуры, которую он подносил ко рту, свисал, болтаясь в воздухе, закрученный шнур длиной сантиметров двадцать – ни к чему не присоединенный.

– Они пожирают нас заживо!.. – Человек сорвался на хриплый крик и простуженно закашлялся.

Это была одна из легенд Зоны, призрак заблудившегося сталкера. Он бродил по подземельям Темной долины с тех пор, как военные сталкеры попытались однажды углубиться в лабиринт подземных ходов и едва сумели выбраться на поверхность, оставив внизу три четверти личного состава. Кроме него из оставшихся внизу не уцелел никто. И он сам – непонятно, сумел ли выжить или лишь его мертвая оболочка продолжала бесцельно блуждать по этим каменным казематам, полагая, что ищет выход наверх. Его бессвязные выкрики и кашель, далеко разносившиеся по гулким тоннелям, нервировали спускавшихся в катакомбы сталкеров уже несколько лет. Заслышав людей, он либо начинал стрелять в них, либо без оглядки удирал в лабиринт. Непонятно, откуда он брал здесь патроны. Впрочем, вон он, ответ, лежит в середине коридора. Патроны сюда приносят сталкеры, после смерти которых боеприпасы остаются бесхозными. Да и бюреры стаскивают на свои походные алтари всякую дрянь, которую находят в Темной долине, в том числе патроны, которые воруют из схронов. Новую одежду взамен истлевшей он, предположим, тоже снимает с трупов. Но все равно непонятно, чем он тут питается столько времени? Не бюрерами же. Нет, заблудившийся сталкер – наверняка призрак.

Он наклонился над трупом, и меня вдруг осенило – за мгновение до того, как безумец опустился на колени и вытащил из-за голенища армейского ботинка нож.

Чем питаются все прочие обитатели Зоны, кроме людей?..

– Бюреры… – всхлипнул военный сталкер, аккуратно пластая ногу своего бывшего коллеги, привычными движениями срезая с нее тонкие, прозрачные ломти мяса, словно профессиональный японский повар, приготавливающий сашими. – Проклятые пожиратели падали… – всхлипнул он, засунув один из ломтиков в рот и принявшись тщательно его пережевывать.

Миша Пустельга издал короткий горловой звук. Безумный военный сталкер рывком вскинул голову, прислушиваясь, потом вскочил, переведя «М-16» в боевое положение.

– Бюреры! – выкрикнул он, выпустив в нашу сторону длинную очередь. – Выходите, твари!

Мы едва успели убрать головы – пули защелкали по торцевой стене коридора, отбивая от нее кусочки бетона. Заискрил перебитый кабель.

Выпустив по нам половину магазина, безумец затих. Я напряженно вслушивался в пространство, но в тоннеле за углом не было слышно ни звука. Не думаю, что человек мог бы бесшумно подкрасться к нам по залитому водой и покрытому мусором полу, но полное отсутствие звуков все равно действовало на нервы. Невольно закралось в душу подозрение, что это действительно призрак и сейчас он, беззвучно шагая по воздуху и вздернув свою винтовку, вывернет нам навстречу из стены тоннеля. Вот вроде бы плеснуло что-то вдали, вот снова – еще дальше. Я уже готов был сам выкатиться из-за угла на разведку, когда услышал вдалеке раскатистый безумный вопль заблудившегося сталкера: бедолага решил отступить, на ходу оглашая тоннели боевым кличем.

Вообще-то встреча с заблудившимся сталкером, как и сообщение о смерти Семецкого, считается хорошей приметой. Почему-то там, где он бродит, никогда не бывает бюреров. То ли он их чем-то отпугивает, то ли еще что. Я даже готов поверить, что его безумие является священным в их религиозных взглядах, и потому они стараются с ним не встречаться. Черт его разберет. Легенды о том, что он непревзойденный стрелок и просто уничтожает всех телекинетиков на своем пути, на мой взгляд, смехотворны. Однако как-то же он выживал здесь все эти годы.

Миша все же получил свою плюху, даже целых две плюхи, и вынужден был признать, что получил за дело.

Остаток пути мы проделали без происшествий и вскоре достигли цели. Это была бетонная стена с вакуум-затвором посередине, не таким огромным, как на входе, но все-таки достаточно большим. Его, похоже, даже не пытались взрывать. Сенсорный пульт электронного замка, естественно, был выворочен с корнем и выпотрошен до основания, но охотники перенесли это стоически. Альваро при помощи своего компьютера тут же померил напряжение в торчащем из стены обрывке кабеля, деловито подключился к нему через какой-то хитрый разъем и начал колдовать над клавиатурой.

Вообще у меня сложилось впечатление, что как только мы добрались до точки назначения, я сразу отошел на второй план. Не то чтобы меня перестали замечать, но у каждого из моей команды тут же обнаружилось какое-нибудь важное дело, и лишь я стоял посреди всей этой кипучей деятельности дурак-дураком, ибо моя миссия пока была исчерпана.

Код к дверям подобрали почти сразу. Возможно, Альваро даже не подбирал его, а просто загрузил с компакт-компьютера – слишком быстро все произошло. Донахью с Галлахером разом навалились на металлический штурвал вакуум-затвора, крякнув, провернули его и деловито сдвинули в сторону протяжно заскрипевшую дверь. В лицо пахнуло затхлым. С открытием двери сработало какое-то реле, и внутри одна за другой начали загораться лампы дневного света. Стеценко тут же нырнул внутрь, опередив мой протестующий возглас, затем показался снаружи: все чисто.

Я сунулся за ним. Помещение оказалось не очень большим, размером примерно с две Динкины комнаты. У выхода был установлен обычный письменный стол, видимо, для секретаря-охранника. В центре помещения располагались сдвинутые вместе лабораторные столы, на которых громоздилось нечто бесформенное, массивное и угловатое, накрытое брезентом. На противоположной стене над большим экраном висели в ряд несколько циферблатов с непонятными обозначениями под каждым (если это были часы, в чем у меня почти не возникло сомнений, то все они давно стояли), под ними распласталась большая армейская эмблема, на которой сидел гриб-невидимка. Он настолько искусно изобразил на своей поверхности ту часть эмблемы, которую прикрыл собой, что мне даже пришлось напрячь зрение, чтобы убедиться, что я не ошибся. Вдоль стен выстроились высокие металлические шкафы с прозрачными дверями, за которыми виднелись перекрученные жгуты тонких кабелей и световодов, офисная оргтехника и какие-то картонные коробки, упакованные и готовые к отправке, – видимо, во время бегства военные просто бросили их тут, не успев забрать с собой. Я ковырнул ближайшую ко мне коробку, но Стеценко тут же коршуном метнулся ко мне и придавил ее сверху ладонью, не давая откинуть крышку: нельзя. Я равнодушно выпрямился: ну, нельзя так нельзя.

Через высокий порог шагнул Пустельга. На его обычно простодушном полудетском лице была нарисована такая озабоченная серьезность, что я даже не поверил своим глазам. Он устремился к столу, ухватил брезент за угол и рывком сдернул его на пол. Нашим глазам предстали четыре больших доисторических монитора, у которых торчали сзади огромные электронные трубки, что выглядело крайне непривычно. На экранах блеснули тонкие поперечные полосы, после чего начала загружаться заставка «Windows» какой-то древней версии: Альваро снаружи продолжал манипулировать своим волшебным компактом.

Миша плюхнулся за ближайший компьютер, постучал по клавишам устаревшей кнопочной клавиатуры, остановив загрузку программной оболочки, и на экран вывалилось файловое дерево «Norton». Переводчик весь преобразился, стал сосредоточенным и деловым, все его движения стали скупыми и точными. Он явно попал в свою стихию. И если Стеценко действительно был полковником, то Пустельгу вполне можно было представить майором, начальником компьютерной службы этого командного поста.