Господин Целитель - Виталий Башун

– Некоторые мои поступки сейчас кажутся мне глупыми и отвратительными. Я не знаю, почему я так делал. Но это делал, безусловно, я и мне стыдно. А иногда не стыдно и хочется поступать как раньше. Очень хочется. Раньше я не мог и дня прожить без новой игрушки, а теперь они мне почему-то не нужны. Но я же не мог так измениться.

– Тихо-тихо. Все хорошо. Это после оздоровления и ты взрослеешь. Это нормально.

Дон Томас озабоченно нахмурил брови и задумался.

– Константин… Ты ведь позволишь себя так называть, когда мы одни?

– Да. Так лучше.

– Константин, ты по-прежнему испытываешь влечение к подросткам – мальчикам и девочкам?

– Да, доктор. Но очень слабо. Меня не сводят с ума чувственные желания, как раньше. Я… я стал почти равнодушен к ним.

– Константин, припомни, пожалуйста, с какого момента ты почувствовал изменения в себе.

– Не помню.

– Постарайся, Константин, – мягко поднажал доктор и я пошел ему навстречу.

– Кажется, после визита дона Абрама.

– В день прилета?

– Да.

– Теперь вспоминай в мельчайших подробностях эту встречу.

Я рассказал все. Вплоть до формы потека кофе на чашке безопасника.

– Еще раз, что он сделал левой рукой? Ты можешь повторить его жест?

А доктор – умница. Я тоже понял, в какой именно момент дон Абрам подсыпал мне зелье в кофе. Жест был отвлекающим. Непроизвольно я перевел взгляд на его руку и он держал мое внимание несколько секунд. Вот ведь фокусник. Манипулятор. Однако неплохо здесь развиты немагические способы воздействия.

– Он сделал вот так.

Я неуклюже повторил жест дона Абрама.

– Так-так-так. Отлично. На счет три ты проснешься и забудешь наш разговор. Ты будешь помнить только то, что мы говорили о лечении ноги Макса. Ты принц и всегда им был. Чувство неловкости связано с твоим взрослением и ответственностью за исход похода. Ты уверен в себе. Ты мне веришь и всегда будешь верить…

Томас опять поставил ментальный блок на свое воздействие и начал считать:

– Раз. Два. Три.

– Так что там Макс, дон Томас?

– Будем надеяться на лучшее, но у него профессиональная травма абордажников. Он пролежит в камере три часа. Если это вообще возможно, то кибердоктор его вылечит. Как вы себя чувствуете, ваше высочество?

– Прекрасно. Не знаю, что на меня нашло. Но уже все в порядке.

– Тогда, может, займемся делом? Я уже говорил, что выполнил ваше поручение…

– Хорошо. Докладывайте.

Я решил, что максимум за час мы всяко справимся, тем более в подробности вникать я принципиально не буду.

– Вы как хотите, чтобы я доложил о каждой кандидатуре или сначала мои рекомендации по управляющему вашим, так сказать, штабом?

– Кандидатуры доложите этому начальнику штаба. Ему работать с ними.

– Но одна из кандидатур, кроме самого управляющего, должна быть утверждена лично вами.

– Это кто?

– Начальник службы безопасности.

– Говорите.

– Как ни странно, но наиболее подходящим кандидатом на этот пост является… дон Абрам. Я могу показать вам свои выкладки на основе чего я пришел к такому выводу.

– Не стоит. Я в них все равно ничего не понимаю.

– Тогда поверьте на слово – это умный, лояльный вашему высочеству и государю-императору человек, хороший профессионал, но совершенно без протекции. К тому же его нелюбовь к кровопролитию и предпочтение профилактических мер создали ему репутацию недалекого и простоватого служаки. А это далеко не так…

– Дон Томас! Прекратите меня убеждать! Я вам верю! – доктор опять внимательно и с удовлетворением посмотрел на меня. – Если вы(!) говорите, что он лучший, значит пусть себе командует дальше. Что с управляющим?

– А вот с управляющим я даже не знаю, – с явным сомнением в собственном решении сказал Томас, – это… ваша секретарша Илона.

– Илона?! – я неподдельно удивился. – Она же…это…молода же совсем!

– Она блестяще закончила два факультета столичного университета, учась одновременно на обоих. Имеет небольшой опыт управленческой работы…

Доктор замолчал и снова впал в задумчивость.

– Так что вас пугает?

Томас искренне пожал плечами.

– В том то и дело, что ничего, кроме… индекса лояльности.

Глава 6

– А что не так с индексом?

– Дело в том, что материалы ее досье содержат допустимую величину в пятьдесят процентов. То есть на грани неблагонадежности. Однако, перепроверив расчеты на основе исходных данных, я получил результат в… двадцать пять процентов. Ровно вдвое ниже, указанного. Как она вообще могла оказаться секретарем при вашем высочестве с таким индексом, уму непостижимо. Ей, по логике, даже площадь перед дворцом мести доверить нельзя. Однако она здесь и в должности, позволяющей… скажем так, сделать много… нехорошего.

– А есть еще кандидаты?

– Есть еще двое, но они будут на прядок ниже по эффективности.

– Значит, ее и надо уговорить. Я даже знаю, кто это сделает.

На лице Томаса мелькнуло сомнение в моей умственной полноценности, точнее уверенность в неполноценности. Понятное дело, что только себя он видел в роли убедителя девушек.

– Тебя, дон Томас.

Доктор расслабился и едва заметно вздохнул с облегчением, пытаясь проанализировать мое обращение на "ты". Принц не утруждал себя вежливостью, однако его "тыканье" разделялось на два прямо противоположных полюса: к одним он так обращался просто вследствие хамского своего характера, к другим – из дружеского или близкородственного расположения. Удивительно, но сестер своих он любил, хотя и считал, не без оснований, дурами набитыми, озабоченными сплетнями, перемыванием косточек кавалерам, тряпками, украшениями и балами. Те на него злились, считая, что даже к членам своей семьи настоящие благородные люди должны обращаться исключительно на "вы", и не понимали, что таким образом принц выказывает им, если не любовь то, хотя бы дружеское расположение. Очень немногих людей в империи принц называл на "вы". Тех, кого уважал: например, отца, императора, и дядю, герцога Манфреда. Последнего, правда, все чаще на "ты", включив фактически в ближний круг.

Ничего, пусть поразмыслит: сработали его сеансы гипноза или я по-прежнему вижу в нем не более чем слугу?

– Что ж, ваше высочество, я постараюсь с честью выполнить возложенную на меня миссию.

– Ага. Давай… это. Выполняй миссию.

– Прошу вас только сообщить донье Илоне, что, разговаривая с ней, я выполняю ваше поручение.

Я вызвал на связь секретаршу.

– Слушаю, ваше высочество.

Я с новым интересом присмотрелся к ставшему уже привычным образу девушки. Кто бы мог подумать, что за приятной внешностью типичной курицы скрывается незаурядный ум и блестящее образование. Правда, если присмотреться, что я к стыду своему не сделал раньше, возникает странное впечатление, будто образ старательной, но недалекой красотки, создан специально и весьма искусно.