Мир красного солнца: Фантастические рассказы - Клиффорд Саймак

Помнишь, о чем он так гладко плел, когда прибыл к нам в Айову? О том, как замечательно быть фермером на Венере. Какую симпатичную картинку он нарисовал: никаких зим, и можно вырастить четыре или пять урожаев зерновых в год. Он говорил, что осадков здесь выпадает вполне достаточно. Из него прямо-таки лился поток болтовни о девственной, ни разу не вспаханной почве Венеры, которая только и ждет, чтобы на ней выросли небывалые урожаи и сделали бы нас всех богатеями. И для всего того, что мы вырастим, найдется спрос, потому что фермы находятся рядом с Нью-Чикаго. Помню, как он говорил нам, что Нью-Чикаго скоро превратится в большой город и его жители с удовольствием хорошо заплатят нам за наши продукты.

— Конечно, я помню это, — сказал Лютер, — Он то же самое говорил и мне. Так что мы с мамой обсудили все это и решили отправиться сюда. В конце концов мы вычислили, что Венера уже более трехсот лет как колонизирована, и полагали, что это довольно цивилизованное место. Признаю, все это звучало тогда довольно заманчиво. Это ведь факт, что почва на Земле заметно истощилась. Даже в штате Айова. Все лучшие места изрыты дренажными канавами. Нельзя же обрабатывать одну и ту же землю в течение более чем пяти тысяч лет, не заботясь о ней надлежащим образом, и надеяться, что зерно вырастет само.

Сцинк снова высунулся из сорняков около груды досок, и Зик злобно выругался, поскольку существо исчезло прежде, чем он сумел вытащить пистолет из кобуры.

— Дьявольское отродье! Я с тобой разберусь! — кричал он, размахивая оружием.

В ответ доносилось глумливое чириканье твари.

Убрав пистолет в кобуру, Зик принялся набивать трубку свежей порцией венерианского табака и вновь обратился к приятелю:

— Но этот парень много чего не рассказал, Лютер. Он не говорил нам, что на этой планете слишком много всяких диких животных и птиц, а также рептилий, в десять раз более ядовитых, чем гремучие змеи. И миллиард различных видов жуков, словно вырвавшихся из ада. Он предупреждал о ливнях — но не о том, что они зальют наши посевы. Он, так его и разэтак, не говорил о психах, которые съедают любую зелень на своем пути, когда их мучает голод, и он почему-то забыл упомянуть о ящерицах размером со слона, которые способны вытоптать поле быстрее, чем вы моргнете глазом. Он умолчал о влажности, от которой будут ржаветь машины и из-за которой даже хорошее железо здесь превращается в труху.

Лютер сплюнул с отвращением и добавил свои слова к обвинительному акту:

— И ни слова правды не сказал тот обманщик о том, что собой представляет Нью-Чикаго. Он сообщил нам, что это растущий город, преувеличив его размеры до неприличия. Маленькая вонючая фактория, всего лишь несколько магазинов, питейных заведений и притонов для охотников, старателей и торговцев, которые приезжают сюда раз в год, ну, может быть, два раза. Он сказал, что здесь мы будем продавать нашу продукцию. Конечно, про это вообще можно забыть, так как нам нечем торговать. Мы здесь пять лет и за все это время ничего не продали. Хорошо, если для нас самих находится еда.

— Вот уже месяц питаюсь дичью, которую подстрелил, фруктами и прочей зеленью из джунглей, — сказал Зик.

— Мы получили из дома немного муки и сахара. Не так много, но могу поделиться с вами, — предложил Лютер.

Зик покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Оставьте себе. У вас есть молодежь, которой это необходимо. А мы со старухой обойдемся. Какие же мы дураки, Лютер! Я лежу с открытыми глазами ночи напролет, пытаясь придумать, что делать. И не нахожу выхода. Мы, пятьдесят семейств, даже не можем собрать достаточно денег, чтобы купить хотя бы один билет на Землю. Тогда один из нас слетал бы туда и узнал, не может ли кто-нибудь помочь нам. Да и кто мы такие после этого — куча простофиль.

Лютер вздохнул.

— Как бы мне хотелось вернуться в Айову, — сказал он.

— Нет! — громко сказал доктор, — Мне нечего вам сказать об этом. Если бы вы не рассказали мне о голодной болезни, я ничего не знал бы о ней. Я впервые услышал о ней от журналиста, который позвонил мне из Рейдиум-сити. — Доктор отпил бокки и помахал бутылкой перед Бобом.

— Не хотите глотнуть? — предложил он.

Боб покачал головой.

— Еще утро. Слишком рано, чтобы начинать пить, — объяснил он.

— Послушайте, — сказал доктор, — для того, чтобы пить в Нью-Чикаго, подходит любое время дня или ночи. Черт, выпивка — единственная стоящая вещь на этой свалке. С тех пор как умер старый Джейк Ханслер, только она меня здесь развлекает. Кстати, интересный случай. Он что-то подцепил на Марсе. Жук его укусил или еще кто-то. Хотелось бы, чтобы он пожил подольше, тогда бы, возможно, я изучил его болезнь получше. Люди обвинили меня в его смерти. Сказали, что я был пьян. Какая разница, тем более что это была странная болезнь, — Он сделал глоток.

— Джейк Ханслер, — сказал Боб, — Знакомое имя. Я где-то уже слышал его.

— Уверен, слышали. Доктор Джекоб Ханслер, великий ботаник.

— Точно, — сказал Боб, — Я помню, что он умер на Венере.

— Он прибыл сюда, чтобы провести кое-какие эксперименты и изучить местную флору. — Доктор говорил оглушающе громко, — Чудной старикан. Местным жителям он не слишком нравился, потому что не уделял им слишком много внимания. Но со мной он разговаривал. Из нас могли бы получиться хорошие приятели. Он подробно рассказывал мне о том, что он делал, но сейчас мне уже не вспомнить. Сюда он привез горстку семян, которые нашел на Марсе. Семена найдены им среди руин старой лаборатории, относящейся к династии Гензик. Семена были сухими, и большинство из них не смогло бы взойти, но некоторые все же проросли, и он возился с ними. По его утверждению, возраст этих семян — не одна тысяча лет. Он привез их сюда, потому что считал почву и климат Венеры весьма подходящими для растительной жизни. Говорил, что, если растение не вырастет на Венере, оно не вырастет нигде.

— Что случилось с растениями после того, как доктор Ханслер умер? — спросил Боб.

Доктор фыркнул.

— Теперь можно увидеть, какой чертовщиной все обернулось, — сказал он. — Они — настоящие вредители. Эти сорняки заполонили город. Некоторые из них с крупными пурпурными цветами, похожими на розы. Очень симпатичные растения, и женщины возятся с ними, составляя букеты. Впрочем, нельзя сказать, что они требуют особого ухода. Другие — чем-то напоминают горох. Довольно вкусные. Есть еще один сорняк, гипоэстес[2] — тоже очень вкусный, что-то вроде шпината, но гораздо лучше.

— Судя по вашим словам, доктор Ханслер — интересный человек, — сказал Боб.