Воровские гонки - Игорь Христофоров

Татуированная лапища лопатой смахнула край цветного холма в черный целлофановый пакет, и холм сразу осел, с легким стоном завалился на бок.

- Шу-устрей, - поторопил Хрипатый.

Лапа-грабарка заработала быстрее. Через минуту на столе осталось несколько мятых сторублевок. Безликий бандит подумал-подумал и все-таки смел их в пакет.

Такого пустынного стола Жора Прокудин не видел еще никогда в

жизни. С него как будто содрали лак, хотя никакого лака на плахе

не было.

- Нам бы это, - еле вспомнил о способности разговаривать Прокудин. Ну, хоть немного денег из выручки на завтра. Нам же выдавать за работу. По двойной норме каждому кто прийдет...

- Они и сда-авать будут, - показал знание жориковой технологии

Хрипатый и шустрым кроликом выпорхнул из кресла.

- С утра всегда только берут, - не сдавался Прокудин.

- В на-атуре?

- Век воли не видать! - перекрестился Жора.

- На...

Сунув ручку в мешок, Хрипатый достал оттуда хилую щепотку денег, тысяч на пятьсот, не больше, брезгливо сбросил ее на пол, к ногам Прокудина, сложенными на груди крест-накрест ручками оправил воротничок рубашки и молча выскользнул из кабинета. Безликий, так и не продемонстрировав умение менять выражение лица, последовал за ним.

Под хлопок двери Топор удивленно спросил:

- Это как?.. А?.. Совсем, что ли?

- Ко-озлы! - с заикательной интонацией Хрипатого выкрикнул Жора Прокудин и футбольнул купюры.

Они даже не подумали разлетаться. Лишь перевернулись с шорохом. Как вздохнули по исчезнувшим братьям.

- Ну скажи, Толик, - надрывным голосом спросил Жора Прокудин,

- разве можно в этой стране по-нормальному набрать начальный капитал? Ну скажи, можно?!

- Я его одной левой уделаю!

Рука Жоры еле успела ухватить Топора за шиворот. С хряском на пол осыпались пуговицы.

- Пу-усти! - обернувшись, брызнул слюной Топор. - Я его убью!

Я таких шкетов на зоне по-черному мочил!

- Остынь, чумовой! - таким же брызганьем слюны ответил Жора Прокудин. - Ты до Хрипатого даже пальчиком не дотянешься, как они тебя завалят! Ты видел, сколько их?! Даже Софрон ушел с полными штанами!

- Пусти!

- Не дурей! Это тебе не мячики по мордам кидать!

Крутнувшись, Топор вырвался их жориных рук. С хряском оторвался воротничок его джинсовой рубашки. Прокудин смотрел то на воротничок, оставшийся в его пальцах, то на шею Топору. По ней синими точками лежали детские цыпки.

- Ты бы помылся, Толик, - укорил его Жора. - А то шея как...

- От тебя тоже несет как от...

Приподняв локоть, Прокудин посмотрел на почерневшие подмышки, и в этот момент за окном что-то лопнуло. Звук был очень необычным. Во дворе словно взорвался воздушный шар. Но только большой, с корзиной для людей.

Именно поэтому прилетевший к подоконнику Жора Прокудин попытался найти во дворе воздушный шар. Человечки, перебегавшие от кустов к кустам в дальнем конце парка, его не интересовали. Они были совсем не похожи на пассажиров, выпавших из корзины воздушного шара.

- Шу-ухер! - выдохнул за плечом Топор. - Это разборка! С мочиловкой!

- Ты думаешь? - присел по подбородок у подоконника Жора.

- Однозначно. Кто-то кого-то мочит!

- Я догадываюсь, кто...

- Серьезно?

- А ты еще не понял?

- Не-а...

От дальних кустов к деревьям парка перебежало несколько черных фигурок. Как будто матросы морской пехоты готовились идти врукопашную. Стоило им перебежать, и выстрелы вразнобой вновь проткнули воздух.

- По карлику бей! По шкету! - заорал кто-то с женской истеричностью в голосе. - Он - за машиной!

- Софро-он, батя на "стрелку" зовет! - заорали примерно от этой машины, хотя за деревьями Жора мог рассмотреть только капот джипа "Гранд Чероки".

Возможно, Хрипатый прятался вовсе не за ним.

- В аду будешь на "стрелки" ходить! - заорал один из черных пацанов, смело выскочил из-за клена с выставленным на двух руках пистолетом, и звук его выстрелов тут же слился со звоном стекол и визгом пуль.

- Чумовой у них мочила! - восхитился киллером Топор. - Весь в меня!

- Заткнись! - потребовал Жора и за руку потянул друга вниз.

Сядь, дурак! Пристрелят как куропатку! Им все равно, кого мочить!

Отстрелявший обойму парень прыгнул под защиту дерева, а слева от

него, метрах в пятидесяти ахнул взрыв и взлетели в воздух

смешанные с землею ветки кустов. В эту секунду Жоре Прокудину почудилось, что деньги, которые они нагребли сегодня у горняцких простаков, - заколдованные. Прикоснувшийся к ним обречен. Он в испуге обернулся и отыскал взглядом на полу деньги. Отсюда они почему-то выглядели черными.

С трудом сглотнув слюну, Жора подумал, что их нельзя ни в коем случае поднимать. Коснувшийся их - обречен.

- То-олик, - попросил он, - собери "бабки" с пола... Как стихнет, уйдем...

Топор нехотя оторвался от зрелища в коне, на четвереньках прополз

под стол, сгреб купюры за грудки и замер от крика за окном.

- Софро-она разорвало! - испуганно выкрикнул кто-то. - На хрен

разорвало!

Бешеный киллер опять выскочил из-за дерева, но на этот раз упал на грудь. Пистолет он все так же удерживал в двух намертво сцепленных руках. Наверное, они навечно приросли к оружию.

- Кого убили? - попытался встать Топор и со всего размаху врезался головой в стол. - Ой-йо-о!

- Со... Софрона... Амбала этого...

Визг пуль, рикошетирующих от асфальта, от машин и стен дворца культуры, вытеснил все звуки со двора. Упавший на живот стрелок бил по низу, бил под автомобили с самозабвенностью ударника производства. Скорее всего, он почти без потери времени сменил один пистолет на другой, а другой на третий... Жора Прокудин не мог представить, что есть модель пистолета с таким емким магазином.

- Ну-у чумовой! - опять не сдержал похвалы Топор. - Как пулемет лупит!

- Долби его! - долетел со двора чей-то животный нутряной крик. Долби!

У машин, где-то совсем близко, заработал "калашников". Трава перед киллером зашлась в брызгах. Он бревном катнулся влево и пропал из виду.

Взвизгнула дверь кабинета, и у Жоры пересохло во рту. Он медленно, как будто шли кадры рапидной съемки, и как будто вообще весь ход жизни замедлился, превратившись из обычной в рапидную, повернулся и вместо мужика с пистолетом увидел Жанетку.

Ее личико было еще более землисто, чем пожеваная физиономия Хрипатого. Она хотела что-то сказать и не смогла.

Топор подлетел к ней, усадил в кресло, налил из графина в граненый стакан воды. Ее меняли в графине не чаще раза в месяц. Для порядку. Жанетка выпила ее, удивленно ощутив, что еще никогда не пила такой вкусной воды. А Жорик смотрел на нее, а перед глазами все катился и катился по траве стрелок и, казалось, сейчас именно он вкатится через дверь в кабинет и продолжит свое страшное дело.

- Там... там... там, - ожили губы Жанетки.

- Мы знаем... Разборка, - налил второй стакан Топор.

- Нет... Там... там того заволокли в холл... Маленького... Что меня за руку нагло брал... Он... он...

- Что - он? - на корточках подобрался к ней Прокудин.

Дверь все не открывалась, и ощущение катящегося стрелка ослабло, превратилось в легкую боль в левом виске.

- Он... он... весь в кровище... Они орут... матюгаются... Бе... Бе... поэт по... потерял сознание... Я... я его в по... подсобку за... затащила. Он такой хо... холодный...

- А его это... не убило? - снизу вверх спросил Жора Прокудин.

- Дурак!.. Я ж говорю, сознание по... потерял... И все... А

ма... маленький хрипит... Его грудь... И еще два... Там кровищи!.. Кровищи!...

- Судя по всему, один - один, - подвел итог перестрелки Жора.

В голову упорно лезли мысли, что это все из-за него. Что если бы не позвал Хрипатого с его орлами, если бы не стравил их... Но потом он вспомнил о деньгах, и на душе стало чуть спокойнее. Стрельба шла не из-за ссоры, а из-за денег. Большие деньги - большая кровь. Для заштатного Горняцка двадцать - двадцать пять тыщ "зеленых" - ломовые деньги.

- Топор, - все еще не вставая с корточек, приказал Жора Прокудин, тащи поэта наверх! Уйдем через черный ход! Я не привык быть свидетелем. И потом это... вечером та бабка все-таки приезжает. Я должен ее увидеть...

Глава пятидесятая

ДЕВОЧКА С ФАНТИКА

Не чаще трех-четырех раз в год частный сыщик Дегтярь покупал газеты. Да и то делал это если требовалось узнать подробности какого-нибудь преступления. Впрочем, прочитав, он тут же эти подробности забывал. С милицейских лет он не верил газетам. Ни об одном преступлении, детали которого он знал, репортеры не писали правды. То ли ему не везло на хороших репортеров, то ли работа их состояла не в том, чтобы сиксотить, а в том, чтобы врать, сиксотя, но только он перестал доверять их словам.

- Мне "Спорт-экспресс", - протянул он бледному деду-продавцу пять тысяч рублей и сделал скорбное лицо. - А почему он такой дорогой?!

- "Спорт-экспресс" всегда дороже других, - безразлично ответил дед. Купите "Сегодня". Дешевле газеты нет.