Период распада ч.3 - Александр Маркьянов

И, тем не менее — он снял с пистолета глушитель, заткнул оружие за ремень, снятый с предохранителя и с патроном в патроннике, так чтобы можно было выхватить и мгновенно выстрелить. Сверху накинул легкую куртку, повесил сумку на плечо и так вышел — в тихий, сумрачный, провонявший дымом и благовониями подъезд, где уже давно не светила ни одна лампочка.

Двор тоже был самым обычным — жгли костер, чтобы жарить барана, которого тут же и зарезали — у кого-то день рождения. Тут же бегали дети, грязные, шумные, вездесущие, увидел белого американца, они увязались за ним и чтобы от них отвязаться — он бросил на землю горсть мелких монет. Дети с криками набросились на неожиданно свалившееся богатство…

На улицах тоже вроде все как обычно — работают дуканы, из тех, которые не закрылись по наступлении темноты, шум, туристы, блеск нехитрой рекламы — реклама здесь была просто отвратительная, бросалась в глаза. Он нарочно сделал небольшой крюк, потому что знал, куда и как должна выдвигаться бронетехника в случае объявления чрезвычайного поражения, глупо предполагать, что при мятеже будут использовать какие-то особые планы, военные будут использовать те планы, какие у них есть. Техники не было.

Выехав из города — он съехал с дороги, подключил передний мост. Чем хорош японский внедорожник — он не вязнет в песке в отличие от грузных американцев. А дорогу к месту постоянной дислокации йеменской бригады спецназа он мог найти и с закрытыми глазами…

Остановив машину в пустыне, подполковник поднялся на багажник на крыше, достал заранее припасенный бинокль. Медленно, по секторам начал рассматривать находящийся в клике с небольшим ППД — то, что удавалось рассмотреть.

На первый взгляд — все нормально. На вышках — часовые, прожекторы не разбиты, внешний периметр не нарушен, не видно стрельбы — если бы стреляли, были бы видны трассеры, спецназ почти всегда использует трассеры. Что же тогда произошло? В конце концов — может быть, и в самом деле какой-то псих вломился в казарму и расстрелял троих?

Тогда почему у него так скверно на душе?

Если есть сомнения — сомнений нет!

На территорию он проник через лаз, которым пользовались желающие уйти в самоволку, перед этим он целый час лежал на земле и пытался найти тех, кто наблюдает за лазом в готовности открыть огонь — и не нашел. Он прекрасно знал всю территорию части — в конце концов, он сам участвовал в разработке мер безопасности для нее.

Где? Штаб? Нет, в штабе не рискнут? Казармы? Может быть — но слишком много солдат, неужели все продались — сборная солянка ведь.

Ага…

Было темно, и подполковник передвигался от одной стены к другой, от одного куска черноты к другому, избегая круглящей света из-под висящих фонарей в абажурах. У него был прибор ночного видения — тоже из дома — и игра была нечестной, он просто видел то, что впереди так же четко, как днем, видел он и зеленый луч, показывающий, куда нацелено его оружие. Единственно, но что не решил еще — что делать, если его обнаружат. В конце концов, он здесь для того, чтобы учить этих людей, а не убивать. Сказать, что это внеплановые учения.

Единственно, в чем он убедился — учениями тут и не пахнет. Ни Скорой, ни суеты у казарм, ничего такого, что должно было бы сопутствовать расстрелу сослуживцев.

Значит, что-то и впрямь произошло.

Перейдя посыпанную мелким гравием дорожку — он клял себя за то, что именно по его приказу здесь был мелкий гравий, он не глушит шаги как песок — подполковник прижался к стене склада, потом продвинулся на несколько метров вперед, встал на колено, осторожно выглянул.

Часовые. Как и полагается, двое, автоматы, примкнутые магазины.

Всё? Да нет…

Первого часового он знал. Второго — никогда не видел в части, форма на нем сидела так, как она сидит на гражданском. И, тем не менее — у него был автомат, и он стоял у склада, полного оружия и боеприпасов. Посторонний — на территории особой воинской части.

Подполковник достал расческу, обычную китайскую пластиковую расческу, провел по ней пальцами особым образом — звук был примерно таким, какой издает одна из местных змей, очень ядовитая. Еще раз… Еще.

Часовой выглянул из-за угла, осторожно выглянул, держа наготове оружие — но подполковник все-таки превосходил его и в боевом опыте и в арсенале имевшихся у него приемов. Часовой увидел лежащего навзничь человека… кого именно было плохо видно. Вывод напрашивался простой — змея, человек без сознания — человека укусила змея. Часовой сделал шаг, потом еще один — и тут лежащий навзничь человек взметнулся, ухитряясь ударить его ногой из лежачего положения. Часовой полетел на землю, и неизвестный прыгнул на него.

Подполковник наскоро обыскал его — ничего интересного, автомат и пистолет, редкий пистолет АПБ, русский бесшумный пистолет, которые тут остались еще со времени русского присутствия. Пистолет он забрал, незадачливого часового связал и заткнул рот.

— Э, ты кто?

Подполковник резко, одним движением кисти, схватил, сколько смог мелкого гравия, который был здесь везде и бросил в лицо тому, кто спросил его об этом. Потом бросился на него… точно, гражданский, военный бы успел выстрелить, при равном профессионализме проверяемый никогда не опередит с выстрелом проверяющего. Но он должен быть — профессионализм.

А в данном случае его не было.

Кто это такой — подполковник спрашивать не стал, в любой момент мог появиться еще кое-кто. Связал, заткнул рот, уложил ближе к стене. Если это просто новый солдат, а все это — не более чем дурацкий розыгрыш — потом проблем не оберешься, йеменцы, как и все арабы очень памятливы и обидчивы.

Все? Нет, не все, еще кое-что… Лучше перестраховаться.

Помещение, где хранилось оружие — строили русские, и поэтому это был не быстровозводимый ангар или здание из плит — а капитальный, низкий и длинный барак с солидными дверьми. Каптенармус должен был находиться в угловом помещении, там было небольшое, с мутным стеклом окно. Через него заглянул подполковник и увидел то, что чего опасался увидеть — Тарика, сидящего на отставленном к стене стуле, руки у него были заведены назад, наверняка связаны. Еще в небольшом, угловом помещении было двое солдат с автоматами, причем один непрестанно смотрел на дверь, единственную — а в любой момент мог посмотреть и в окно.

Решив, что выхода другого нет, в помещение "нормально" не проникнуть, а того, что он видел достаточно — подполковник прицелился в одного из солдат из пистолета. Пистолет с глушителем, звук разбитого стекла — вряд ли кто услышит.

Войдя в каморку каптенармуса, подполковник заметил то, чего он не заметил когда смотрел в окно. У обоих солдат, которых сейчас роднило то, что они были мертвы — было еще кое-что общее. Черные повязки, вырезанные из какого-то дешевого материала — на руках. Ни одним уставом такие нарукавные повязки — предусмотрены не были.

Подполковник подошел к Газизу, рот у него не был заткнут кляпом, но он молчал. Руки у него и впрямь были связаны за спиной, а ноги привязаны к ножкам стула. Воспользовавшись ножом, подполковник освободил Газиза.

— Что произошло?

— Заговор, эфенди! Только что отсюда вывезли два грузовика с оружием. Лейтенант Охрам…

Понятно, из северян… из богатой семьи, тут и думать нечего.

— Кто еще в заговоре?

— Не знаю, эфенди. Клянусь Аллахом, не знаю.

— Тарик?

— Я его со вчерашнего дня не видел, эфенди.

Подполковник принял решение — он достал из кармана пистолет Стечкина с глушителем, который отнял у одного из спецназовцев, бросил его Газизу.

— Пошли. Надо пробиться к штабу. Прикроешь меня, понял?

Он повернулся, сделал шаг к двери, потом еще шаг….

Щелчок

Подполковник обернулся. Газиз, встав со стула и направив на него трофейный пистолет, нажимал на спуск. Пистолет не стрелял.

— С бойком он будет работать лучше — сказал подполковник, поднимая свой Мк-23.

Газиз не шевельнулся, видя, что пистолет направлен на него — а в глазах бушевала такая ненависть, что становилось страшно.

— Зачем ты это сделал, Газиз? Где Тарик, вы убили его? Убили своего командира? Что же вы за подонки. Ты же родственник президента, Газиз, из одного с ним племени. Зачем ты предал его, Газиз, скажи мне?

— Аллаху Акбар! — коротко, громко и исчерпывающе ответил Газиз.

Подполковник выстрелил — и заместитель командира бригады спецназа Йемена свалился на пол…

Аллаху акбар…

Белый свет включившегося прожектора бьет в окно, высвечивая противоположную стену так, что на ней видны мельчайшие трещинки. По-видимому — связанного кто-то нашел, или еще что-то произошло. А он — опоздал.

— Всем выйти с поднятыми руками! Считаю до пяти! Пять!..

Подполковник, не поднимаясь, пополз к ближайшему мертвецу. Шансов у него было немного — только один…