Возьмите нас в стаю - Варвара Мадоши

Например, он чуял, прямо-таки чуял, хотя и не мог толком объяснить свое ощущение, что Кора все-таки плавала к тем подводным развалинам без него.

Глава 30

Алекс вырвался от Хонды, морально выжатый. Меньше всего ему хотелось сейчас заниматься хоть чем-то серьезным. Но еще он чувствовал, что не заснет. Поколебавшись, он сделал выбор в пользу кружки кофе, а не таблетки стимулятора — опасная штука эти стимы, все-таки. Не заметишь как подсядешь: Алексу когда-то из-за них пришлось лаборанта выгнать (что было вдвойне неловко, потому что половина лаборантов в его проекте была волонтерами — в том числе и тот лаборант).

Не повезло: на кухне у тикающей кофемашины куковала Шона, вся излучающая легкое смущение и дружелюбие. Это у нее было состояние по умолчанию. Она пыталась заигрывать по очереди с Алексом и Ледневым. Леднев как-то умудрился ласково и вежливо от нее отделаться. Алексу не удалось. Чем резче он проводил границу, тем более щенячьи глаза становились у Шоны.

Диалоги выходили примерно такие: «Шона, вы очень милая девушка, но я старше вас почти вдвое…» — «Мне двадцать пять, а вам еще нет сорока!» — «Шона, в моем сердце есть место только одной женщине…» — «Коре?!» (удивленные, широко распахнутые глаза). «Науке!» — «Аааа… Алекс, но это же очень здорово! Мой папа тоже крупный ученый!»

И все. И бесполезно прозрачно намекать, что если она собиралась удачно выйти замуж, то для этого можно было выбрать средство попроще, чем дипломатический корпус и что влечение к мужчинам постарше — признак неизжитого комплекса Электры; не ловит намеков. Никак.

При всем при том к Шоне же подбивала клинья Эрика — причем так активно, что это видел даже Алекс, который обладал в этом отношении нулевым опытом — а Шона этого, похоже, даже не замечала.

— Вам тоже не спится? — спросила Шона с этой своей жалкой улыбкой, от которой у Алекса сразу мурашки бежали по спине и хотелось оказаться от недоделанной дельфинерши подальше.

— Угу, — сказал Алекс.

По уму надо было сразу выходить и принимать таки стимуляторы, но почему-то яростно было неудобно. В обществе молодых женщин Алекс чувствовал себя неловко. Как будто он был в чем-то виноват. Как будто он скрывал некий постыдный, гадостный секрет, который ворочался где-то глубоко внутри, словно то самое бездонное океанское дно… Хотя никакого секрета у Алекса не было. Ему даже сны соответствующего плана никогда не снились, и желаний никаких, ни здоровых, ни постыдных, он в этом плане не испытывал — и все-таки. Как будто в самом отсутствии этих желаний был стыд, главный и тяжелый, который никак не избыть, только скрыть за гневом, и сухостью, и язвительностью…

А впрочем, так оно и было. Будучи образованным человеком, да еще и биологом, Алекс Флинт прекрасно знал механизм, который заставлял его чувствовать «недостаточно мужчиной», порой и «недостаточно человеком». Но дело в том, что, как и с прочими методами манипуляция сознания, знание механизма социального давления не освобождает тебя от его последствий. В юности он даже колол себе гормоны, чтобы стать более нормальным; потом, слава богу, подсчитал прибыли и убытки — попустило.

— Вы молодец, — сказала Шона. — Вам удалось подружиться с местными. Прямо поражаюсь, как это вам удалось. Мы с Эри пытались-пытались, но они даже говорить с нами не хотят. А дельфины им не доверяют.

— Не доверяют? — удивился Алекс.

Его кольнула досада, что не общался чаще с дельфинершами: пусть он и недолюбливал дельфинов, которые по сравнению с касатками казались ему чем-то средним между морскими шакалами и веселыми недоумками, но это не извинение; ученый не должен пропускать мимо себя информацию, даже она ему не по душе.

— Ну да, — сказала Шона. — Говорят, они слишком много и часто общаются телепатией, дельфинов это раздражает. Как будто при тебе говорят на языке, котором ты не понимаешь.

— Забавно, — Алекс все-таки налил себе кофе, но уйти уже не думал. Разговор принимал интересный оборот. — Я и не думал, что для телепатии может существовать языковой барьер. Разве мы думаем словами?

(И, уже сказав, вспомнил, что Кора у него в голове говорила на общеторговом).

— Мы — не знаю, — Шона снова как-то заискивающе улыбнулась. — Я не лингвист вообще-то. А ведь среди людей телепатов в полном смысле этого слова нет, как узнаешь? Но у инопланетян считается, что язык влияет на структуру мышления. И часть мыслей все-таки в словах, особенно абстракция. А дельфины же вообще довольно… ну, прямолинейно мыслят. И совсем по-другому, чем люди. И уж подавно по-другому, чем тлилили.

Алекс кивнул: особенности дельфиньего (и китового, кстати говоря!) мышления ему были хорошо известны. Прежде, до этих кошмаров про глубину, он иной раз во сне даже представлял себя китовым: существом, неспособным на длинные логические цепочки, зато видящим мир сразу и в комплексе. После таких снов особенно неприятно было просыпаться.

— Так почему вы решили, что я наладил контакт с местными? — спросил Алекс, позабыв уже о своем смущении перед девушкой: так всегда случалось, стоило ему по-настоящему увлечься работой. — Наш последний к ним визит кончился фиаско.

— Да я просто видела, как этот ваш приятель из местных общается с Корой, — сказала Шона. — Риу, так, кажется? Мы с девочками, — она имела в виду, видимо, дельфиних Сару и Типси, которых курировала, — подплыли, поздоровались.

Алекс аккуратно поставил кружку с неотпитым кофе на стол.

— Спасибо, Шона, за информацию, — сказал он.

— Постойте, — удивилась Шона, — так он что же, общается с Корой без вашего ведома?

— Нет, — быстро соврал Алекс, — конечно, с моего. Просто я понятия не имел, что они встречались сегодня. Вы же сегодня его видели?

— Да, буквально… — Шона кинула взгляд на хронометр у себя на руке, — полчаса назад. Мы возвращались с перехвата. А что?

— Ничего, — сказал Алекс.

А про себя подумал: «Черт побери!».

Первым делом Алекс заглянул к себе в «лаборантскую», где он хранил снаряжение и где было установлено его оборудование для слежения за Корой. Маячок надежно мигал в установленном радиусе: ну да, если бы Кора вышла за его пределы, это было бы видно.

Алексу не надо было отчитываться об использовании лодки, не надо было докладываться; это облегчало дело. Конечно, Хонда будет видеть все его перемещения и может с утра спросить, зачем это он рванул. Но на этот случай у Алекса была подходящая отговорка: те самые пресловутые нормы перехвата, которые он на эту неделю с Корой не выполнил. Его же все равно когда делать — ночью или днем… Могла у Алекса от волнений сегодняшнего дня разыграться бессонница? Еще как могла.