Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны - Георгий Куманев

Организаторами боевого подполья выступали не только партийные комитеты. Многие подпольные организации создавались и по инициативе беспартийных граждан. Это имело место, например, в ряде городов Смоленской области, где на начальном этапе борьбы не было партийных комитетов.

Конкретные и эффективные меры по развертыванию массового сопротивления в тылу захватчиков принимали подпольные партийные органы Прибалтийских республик. Так, летом 1941 г., после оккупации Литовской ССР, наряду с партизанскими отрядами были созданы подпольные организации в Каунасе, Шауляе, Мариямполе, Паневежисе, Укмерге, Рокишкисе и Алитусе. В Эстонии подпольная борьба наиболее активно велась в Вируском, Харьюском, Ярваском, Ляянеском уездах и на острове Сааремаа.

На захваченной врагом территории Молдавии летом и осенью 1941 г. 14 подпольных организаций и групп объединяли около 200 патриотов.

Тяжелая обстановка на фронте, недостаточность опыта борьбы и конспирации в первый период войны нередко приводили к разгрому подпольных организаций, гибели их членов. Но несмотря на все трудности нелегальной работы и большие потери, сила подполья росла и крепла. Вместо одной разгромленной организации или группы возникали новые, а на смену павшим героям-подпольщикам приходили сотни патриотов. Секретарь Духовщинского РК ВКП(б) Смоленской области П. Ф. Цуранов вспоминал: «Первые недели и месяцы подпольной работы были очень тяжелы… Ночевать приходилось в поле, в лесу… Как я ни скрывался… фашистские холуи… проведали о моем пребывании в районе. За мной охотились, как за медведем, но тщетно… Оставшись в районе, я исходил… его вдоль и поперек. Пообходил почти всех коммунистов. Организовал их в подпольные партийно-партизанские группы. Теперь они выросли в партизанские отряды». К началу 1942 г. на оккупированной, например, Орловщине действовало 46 подпольных организаций, а к лету 1942 г. их количество удвоилось, составив 96. Во второй половине 1942 — начале 1943 г. на оккупированной гитлеровцами советской земле подпольные организации и группы имелись почти во всех городах и во многих населенных пунктах, нанося врагу серьезный ущерб.

Особый размах и эффективность борьба подпольщиков приобрела в 1943–1944 гг. Партийные комитеты обеспечили высокую степень ее организованности. На Украине по мере приближения линии фронта к оккупированным гитлеровцами районам деятельность боевого подполья резко активизировалась. Как свидетельствуют многочисленные документы, фактически не было ни одного крупного населенного пункта, жители которого вместе с подпольщиками не приняли бы участие в помощи советским войскам, освобождавшим родную землю. Когда, например, наступавшие части Красной Армии подошли к Днепродзержинску Днепропетровской области, боевые группы подпольной организации, которой руководил П. Л. Педиско, ударили по вражеским войскам с тыла. В развернувшихся тяжелых боях местные подпольщики и советские воины шаг за шагом очищали от оккупантов улицы и кварталы города. На помощь им подошли боевые группы Криничанского района под командованием секретаря подпольного райкома партии В. С. Терещенко. В результате согласованных действий 25 октября 1943 г. город Днепродзержинск был освобожден.

Под воздействием победоносного наступления Красной Армии массовый переход к открытым вооруженным выступлениям осуществили подпольные организации Николаевской, Одесской, Винницкой, Волынской, Житомирской, Станиславской и Львовской областей Украины.

Еще один характерный пример боевой деятельности подпольщиков. В Минске, несмотря на гибель двух составов Минского горкома партии, новому подпольному городскому комитету удалось создать около 80 боевых групп, куда вошло свыше 300 подпольщиков. Вскоре число боевых групп достигло 120. Вот как описывал обстановку в Минске чиновник немецкого торгового общества «Восток» Э. Вестфаль в письме от 5 августа 1943 г.: «В последние месяцы много немцев застрелено прямо на улицах. Шоссе на Вильно из Минска непроезжее. На Барановичи проезжее только при условии прикрытия танков и сильном эскорте… 22 июня в городском театре была заложена мина и к заключению праздника освобождения мина взорвалась. В результате — свыше 30 убитых и 100 раненых. Затем они взорвали электростанцию и паровой котел молокозавода… В воскресенье вечером у офицерского общежития на воздух взлетела легковая автомашина и у водокачки — паровоз. Здесь бухает ежедневно, иногда даже, тяжелое орудие».

В оккупированных немецко-фашистскими захватчиками районах Украины под руководством партийных комитетов в годы Великой Отечественной войны мужественно сражались с врагом более 100 тыс. подпольщиков, в Белоруссии — более 70 тыс., в краях и областях Российской Федерации — более 35 тыс.

Вместе с партизанами и подпольщиками против оккупантов по мере своих сил и возможностей выступали широкие народные массы. Командование партизанских отрядов и руководители подполья постоянно опирались на поддержку населения оккупированных врагом районов, направляя глухое и скрытое недовольство местных жителей в русло организованного отпора фашистским поработителям.

Подавляющее большинство советских граждан, находившихся на территории, захваченной гитлеровцами, не только постоянно помогали партизанам и подпольщикам, но и сами систематически срывали далеко идущие планы врага. По этому поводу Т. Оберлендер — начальник диверсионной службы вермахта на южном участке советско-германского фронта — в донесении от 28 октября 1941 г. сообщал: «Наряду с охраной путей подвоза существует неотложная необходимость выжать из страны все возможное для обеспечения снабжения Германии. Гораздо большей опасностью, чем активное сопротивление партизан, здесь является пассивное сопротивление — трудовой саботаж, в преодолении которого мы имеем еще меньшие шансы на успех»[268].

На предприятиях, которые не удалось перебазировать в тыловые районы СССР, рабочие прятали или приводили в негодность готовую продукцию, станки, инструменты, оборудование. Жители деревни боролись за сохранение колхозной собственности, угоняли в леса скот, передавали его партизанам, прятали сельскохозяйственный инвентарь, хлеб. Одновременно развернулся массовый саботаж на производстве. Несмотря на крайне жестокие меры оккупантов, рабочие, крестьяне и служащие уклонялись от выхода на работу, скрывали свои профессии и специальности, игнорировали распоряжения оккупационной администрации, не платили налогов, боролись против угона советских граждан на фашистскую каторгу, уклонялись от мобилизации в различного рода трудовые формирования и т. д.

В результате всех этих методов невооруженного сопротивления захватчикам только на территории Украины, где до войны в строю действующих находились сотни и тысячи фабрик, заводов, шахт и рудников, гитлеровцам удалось частично наладить работу лишь 0,02 % довоенного количества предприятий. Практически бездействовали все крупнейшие металлургические объекты республики. По свидетельству одного из партийных руководителей Днепропетровской области, «на протяжении 24 месяцев немцы пытались использовать наши заводы для нужд своей армии, однако эти попытки ни к чему не привели… Кое-как за год и девять месяцев немцам удалось пустить две мартеновские печи в июне 1943 года, но и здесь сталевары… не дали немцам ни одного грамма качественной стали. Рабочий коллектив листопрокатного цеха два раза выводил из строя моторы. На цементном заводе не дал немцам доброкачественного цемента, почти весь выработанный цемент был брак». Благодаря сопротивлению шахтеров оккупанты лишь в самой незначительной мере воспользовались топливом Донецкого бассейна. Согласно сообщению германского хозяйственного штаба «Восток» от 30 сентября 1944 г. в Донецкой области за все время оккупации было добыто 4,1 млн т угля, или всего лишь 1,5 % его довоенной добычи, составившей в 1940 г. 94 млн 319 тыс. т[269].

Весьма чувствительными для захватчиков были саботаж и диверсии на транспорте. В Минском депо с 9 июля по 16 августа 1943 г. было выведено из строя и недодано по графику 155 паровозов и уничтожено взрывом два паровоза.

Гитлеровцы были вынуждены констатировать: «Ни одно предприятие не получает ни чугуна, ни стали». «Крупнейшие металлургические заводы Донбасса бездействуют».

По признанию министра военной экономики Германии А. Шпеера, «не удалось извлечь экономической пользы из Донбасса, так как разрушения были серьезны, а восстановление шло необычайно трудно».

Такое же положение сложилось для противника и в области сельскохозяйственного производства, где урожай на захваченной им территории не превышал 25 % довоенного, а значительная часть его оставалась к тому же неубранной и невывезенной с полей. Уже к середине 1942 г. надежды врага получить отсюда нескончаемый поток продовольствия стали исчезать. В марте 1942 г. немецкая газета «Дойче Украине цайтунг» писала: «Украинские колхозники без энтузиазма относятся к снабжению германской армии. Они не желают производить больше, чем необходимо для поддержания их собственной жизни».