Квантовый вор - Ханну Райяниеми

затем резко поднимает машину вверх. Они проносятся вплотную к краю каньона, и у Марселя душа уходит в пятки. Совенок, заметив выражение его лица, разражается хохотом.

— Ты сумасшедший, — говорит ему Марсель и целует его.

— Я думал, ты никогда на это не решишься, — с улыбкой говорит Совенок.

— Это было здорово, — говорит Марсель. — Но нельзя ли на некоторое время подняться повыше и полюбоваться звездами?

— Все что угодно, любовь моя. У нас в запасе вся ночь.

Марсель игнорирует его подмигиванье, отводит назад спинку кресла и смотрит в небо. Время от времени он прищуривается, чтобы получить картины отдельных созвездий и планет.

— Я уже подумывал уехать, — говорит Марсель.

— Уехать? — переспрашивает Совенок. — И куда бы ты направился?

Марсель пожимает плечами.

— Не знаю. Куда-нибудь. — Он прижимает ладонь к гладкой, прозрачной стенке глайдера. Яркий Юпитер просвечивает между пальцами. — Тебе не кажется, что глупо придерживаться здешнего цикла? Здесь все какое-то нереальное.

— Разве не в этом заключается твоя работа? Ощущать нереальное?

В его голосе звенит гнев. Совенок — студент-конструктор, и они никогда бы не сошлись, если бы не физическое влечение, но и теперь он порой говорит такие вещи, от которых сердце Марселя сжимается. За те два года, что длится их связь, Марсель не раз подумывал оставить приятеля. Но такие моменты, как сегодня, заставляют его остаться.

— Нет, — говорит Марсель. — Я делаю нереальные вещи реальными или реальные вещи более реальными. И там это было бы легче сделать. У зоку имеются устройства, обращающие идеи в предметы. Соборность утверждает, что они намерены сохранять все когда-либо возникающие мысли. А здесь…

Юпитер под его пальцами взрывается. Ладонь на мгновение вырисовывается красным силуэтом на фоне ослепительной белизны. Он зажмуривается, глайдер трясется, его крылья изгибаются под невероятными углами, словно горящая бумага. Он чувствует в своей руке похолодевшие пальцы Совенка. Потом его возлюбленный начинает издавать бессмысленные крики, его гортань взрывается потоком нечленораздельных звуков. И потом они падают.

Только много позже, после того как Спокойные подобрали их тела в пустыне и Воскресители собрали их заново, Марсель слышит слово «Вспышка».

Пострадали города. Повреждения не миновали даже экзопамять. А в небе дела обстоят еще хуже: Юпитер исчез, поглощенный черной дырой — гравитационной или технологической, никто не может сказать. Соборность заявляет о космической угрозе и предлагает всем гражданам Ублиетта убежище путем перекачки сознания. Среди оставшихся в живых зоку возникают волнения. Ходят разговоры о войне.

Марселю все это безразлично.

— Для меня это неожиданная радость, — говорит Поль Сернин, сидя в студии Марселя. Возможно, Марселю это только кажется, но в гевулоте его конкурента при взгляде на модели из клейтроника, эскизы и законченные работы звучит намек на зависть. — В самом деле, после столь долгого отсутствия я не ожидал, что стану первым твоим посетителем. Как дела?

— Если хочешь, — отвечает Марсель, — посмотри сам.

Совенок занимает лучшую комнату в доме Марселя, стоящем на Краю города. Бо́льшую часть времени он с безразличным видом сидит в коконе из исцеляющей пены и молчит. Но время от времени из его горла вырываются долгие последовательности резких щелчков и металлический лязг.

— Воскресители не понимают, что с ним, — говорит Марсель. — Его мозг остается в перманентном когерентном состоянии, как в одной из древних квантовых теорий сознания: забиты микроканальцы нейронов, связанных с экзопамятью. Если произойдет прорыв, он может очнуться, а может и нет.

— Мне очень жаль, — говорит Сернин. К удивлению Марселя, в его голосе звучит искреннее сочувствие. — Я бы хотел чем-нибудь помочь.

— Ты можешь помочь, — говорит Марсель.

— Не понимаю.

— Я отступаю, — говорит Марсель. — В прошлом ты находил мои идеи достойными воплощения. И я хотел бы продать их тебе. — Он обводит рукой студию. — Все свои работы. Я знаю, что ты можешь себе позволить их купить.

Сернин изумленно моргает.

— Но почему?

— Все это напрасно, — говорит Марсель. — Там, наверху, обитают гиганты. Мы для них ничего не значим. Кто-то может раздавить нас и даже не заметить этого. Нет смысла рисовать красивые картинки. Все уже сделано. Мы просто муравьи. Единственное, что имеет смысл, — это заботиться друг о друге.

Некоторое время Сернин молча смотрит на него.

— Ты ошибаешься, — говорит он наконец. — Мы такие же большие, как и они. И кто-то должен это им доказать.

— Строя игрушечные дома? Как хочешь. — Марсель машет рукой и составляет для Сернина мысленный контракт. — Это все твое. Ты победил.

— Спасибо, — тихо говорит Сернин. Он встает и прислушивается к звукам, издаваемым Совенком. Затем откашливается. — Если мы заключим сделку, — медленно говорит он, — могу я время от времени его навещать?

— Если захочешь, — говорит Марсель. — Мне все равно.

Они закрепляют соглашение рукопожатием. Марсель из вежливости предлагает коньяк, но они пьют молча, и после этого Сернин сразу же уходит.

После того как Марсель дает ему поесть, Совенок становится спокойнее. Он приказывает дому играть новые марсианские мелодии и долго сидит с ним рядом. Но когда в небе появляются звезды, Марсель задергивает шторы.

13. Вор и потусторонний мир

Мою смерть мы инсценируем на следующее утро, в приюте Утраченного Времени. Это то самое место, куда испустить свой последний вздох приходят нищие Временем. Это агора, украшенная потемневшими бронзовыми скелетами и статуями страдания. И еще зрелище, предназначенное для того, чтобы его участники получили