Логическая история цивилизации на Земле. Дополнительные доказательства моей теории (Часть 2) - Борис Синюков

Между тем рассмотренная чуть выше, хазака в этих, совершенно одинаковых условиях — разная.

На «новом» болоте (первоначальном приобретении) приобретение захватом («хазака») «простирает свое действие лишь на тот объект, на который она непосредственно направлена, но ни на какой другой, причем размер приобретаемого ставится в тесные границы. Например, если кто совершил «хазаку» в поле, не отмежеванном от соседних полей, то он приобретает лишь минимальное пространство, которое может быть названо полем». Как известно, минимальным полем может стать клочок земли на один пшеничный кустик, примерно как в цветочном горшке, меньше поля выдумать нельзя.

На «старом» же болоте (производном приобретении) «достаточно сделать «хазаку» относительно ничтожнейшего клочка недвижимости, и тем самым уже приобретается какое угодно количество земельных участков, где бы и как бы далеко друг от друга они ни лежали, ибо — как выражается Талмуд — вся земная поверхность есть нечто единое. Это же относится и ко всякого рода движимому имуществу в любом количестве и независимо от местонахождения его».

Мало того. На «старом» болоте (например, занятом чудью белоглазой) «приобретенные вещи, изъятые из владения прежнего собственника неправомерным путем (посредством кражи, грабежа и т. п.) впоследствии, благодаря переработке или тесному соединению с другими вещами, становятся собственностью нового владельца».

Ученым евреям следующих времен немало пришлось применить казуистики, чтоб хоть кое — как примирить эти два идиотизма. Что у них из этого получилось, читайте сами в ЕЭ, ибо меня просто от этого тошнит. Короче, им пришлось впрячь в одну повозку рака, щуку и лебедя, а потом сказать, криво улыбаясь: посмотрите, как все это логически красиво и экономически эффективно!

Можете им верить, дело — ваше. Только я здесь вижу примирение непримиримого, соединение двух противоположных прав в одно скособоченное право. То есть симбиоз права торговцев с правом разбойников, права самаритян (самаритян я понимаю совсем не так как написано в истории, смотрите другие мои работы) — истинных торговцев с правом разбойников — создателей государств.

И если бы этот противоестественный симбиоз был только в приобретательском праве. Точно такая же ситуация создается и в судебном признании.

«Признание в гражданском процессе, сделанное тяжущимся перед судом по поводу требования противной стороны, считается, по выражению Талмуда, таким же несомненным доказательством, как показания ста свидетелей. Такое признание может быть судом записано, и тогда оно имеет такую же силу, как письменное обязательство».

«Πризнание в уголовном процессе. Талмуд не придавал никакого значения сознанию подсудимого в своей вине. Талмуд так объясняет его. Никто не может признать себя преступником, потому что каждый заинтересован в своей судьбе и потому пристрастно относится к себе, хотя бы на тех же основаниях, как родственник («человек сам себе родственник»). И потому как показания родственников подсудимого не могут приниматься судом во внимание, все равно, клонятся ли они к его пользе или вреду, так и его собственные показания суд должен игнорировать».

Мало того, «сознание лица в своей вине не принимается во внимание, не только когда речь идет о смертной казни или телесном наказании, но и когда за соответствующую вину полагается лишь имущественный штраф, либо лишение права быть свидетелем или давать судебную присягу».

То есть, по глубине своего существа, последняя фраза вплотную сближает, даже перемешивает в общую кучу гражданское и уголовное право. Как же могут в однородном обществе существовать два совершенно противоположных законодательных предпочтения, выбрать одно из которых непременно требуется для суда. Ведь в любом случае это будет произвол, а не суд.

Конечно, чередой общеупотребительных софизмов (кстати, софизм есть хороший и софизм отвратительный, и оба идут от суда — софета, Софии, Софокла, но это описано у меня в другой работе) можно доказать, что черное в конечном итоге — белое. Именно так сделано в ЕЭ, но нам — то зачем эта отвратительная метаморфоза?

Исходя из этого и основываясь не только на этом, но на целой куче других доказательств, я повторяю: здесь снова симбиоз двух систем права, торгового (частного) и разбойного (гражданского, права папы — мамы — вождя бить своих «детей»).

Для тех, кто не понял, дополнительно объясняю.

1. Пришли вы, например, на берег озера, на сколько хватает взгляда никого на озере нет, значит, оно совсем «новое» на Земле, никому не принадлежит. Но вы имеете право хазака только на кусок бережка, чтоб забросить удочку. Остальное «приватизировать» нельзя. Я думаю потому, что могут ведь еще прийти сородичи.

2. На другой день вы нашли еще озеро, но народу вокруг — тьма, и все «не знают, что такое оружие», а у вас за пазухой атомная бомба, а в каждой руке по сабле. Вы выбираете местечко на бережку шириной в метр и там, где никого нет, забиваете в землю колышек и говорите: я тут сделал тесное соединение своего колышка с вашим озером, так что имейте в виду, это теперь — моя собственность. А так как согласно Талмуду — вся земная поверхность есть нечто единое, убирайтесь — ка отсюда, ибо согласно тому же Талмуду отныне этот ничтожнейший клочок недвижимости с колышком дает мне право на приобретение какого угодно количества рыбных участков, где бы и как бы далеко друг от друга они ни лежали. Уразумели, чудаки голубоглазые? И, помахав одной из сабель, достаете из — за пазухи атомную бомбу.

Вот в чем смысл симбиоза в данном конкретном случае.

На третий день на любое из озер пришла ваша родня, она в пути задержалась. Одному из них вы подарили шесть метров озера, а другого убили за наглые притязания на десять метров. Какой из двух судов, гражданский или уголовный состоялся первым, я не знаю. Знаю лишь одно, заглянув в Талмуд, что ваше признание в убийстве суд отверг, так как не было свидетелей. А вот признание в том, что вы подарили кусок озера, суд оценил ровно в 100 свидетелей, и сделку утвердил.

Вот в чем смысл симбиоза в данном конкретном случае.

3. Апостол

Уж если йеменское письмо торгового племени, переплыв Тихий океан, превратилось в кипу, которому учились дольше, чем астрономии, а затем уже по Гольфстриму добралось до Ирландии и Шотландии в виде огамического письма, то дураку понятно, что от Йемена на северо — запад до Англии — рукой подать. Поэтому нет ничего удивительного, что все христианские слова — давно забытые еврейские.

Открываем ЕЭ: «Apostole, Apostoli — два слова, сходные по форме, но различные по значению. «Apostole» назывались известные суммы или взносы, уплачивавшиеся в пользу Палестины, «apostoli» назывались те, которых посылали собирать эти деньги. Впервые мы встречаем подробные сведения о них в эдикте от 399 г. императоров Гонория и Аркадия («Codex Theodosianus», XVI, 8, 14), который повелевает еврейским патриархам в Палестине прекратить обычай посылать ученых людей для сбора денег в свою пользу. Суммы, уже собранные, конфисковать и передать в императорскую казну, сборщиков же привлечь к суду и наказать, как нарушителей римского закона. Пять лет спустя Гонорий отменил этот эдикт («Cod. Theod.» XVI, 8, 17). Точная дата установления apostolé неизвестна, но талмудический рассказ о сборе денег законоучителями в первом веке дает право предполагать, что apostolé была введена после создания школы в Иамнии в 70 г., хотя организация этого сбора не сразу, может быть, получила свое полное развитие. Он, вероятно, вырос из прежней храмовой подати, с которою этот сбор имеет некоторые общие черты. Храмовую подать собирали в провинции и привозили затем в Иерусалим высшие сановники. После разрушения храма apostolé взималась посылавшимися в различные страны законоучителями».

Я не обращаю внимания на вранье поддельщиков истории в «Платоновской» академии Козимо насчет римской империи и Палестины, ведь Козимо им хорошо платил как, например, Поджо Браччолини и Марселино Фиччино. И вам советую пропустить это мимо ушей, несмотря на все поддельные «эдикты».

Вместо этого я вам советую обратить самое серьезное внимание на саму суть еврейского слова апостол: апостолы — ходячие сборщики денег, апостоле — сами деньги, строго упорядоченные с еврейской трудоспособной души. Теперь представьте себе, что у евреев есть родина Палестина, а в Палестине храм Соломона, куда чуть ли не каждый день стекается весь еврейский народ на всякие торжества и службы. Задайте себе глупый вопрос: на хрена им в таком случае эти ходячие сборщики? Что, трудно за щеку заложить монетку и сбросить ее в храме, куда следует?

Но от вас хотят скрыть этот неоспоримый факт, поэтому и сам храм выдумали, хорошенько не взвесив последствия вранья. Между тем, торговое племя не может торговать, не рассредоточившись хотя бы как универсамы в крупном городе, не говоря уж о тех далеких временах, когда от «универсама» до «универсама» надо было идти недели три пешком. А сам «универсам» представлял собою всего лишь одну семью торгового племени. Либо одну семью менял, сиречь семью ростовщика, будущего банкира. Такого как Козимо Медичи.