Славянская мечта - Артем Шампанский

– Гриша! Вам не кажется, что мы выглядим сейчас как две стройные секвойи в баобабовой роще?

– Сам не понимаю, что делают здесь эти панки? – растерянно вертел головой Самосвалов.

В эту минуту находящийся у стойки бара молодой человек, наиболее сильно размалеванный черным, увидев Гришу, радостно улыбнулся. Ростиславу стало не по себе – улыбающийся гот выглядит еще зловеще, нежели грустный, словно сам сатана заприметил давно прячущегося должника в толпе. Молодой человек поднял вверх свою руку и хриплым детским басом произнес:

– Хай.

– Хай, – ответил Самосвалов, после чего тихо добавил, – оказывается, я всех тут знаю.

Поздоровавшийся молодой неформал тут же повернулся к рядом стоящему другу и, указав пальцем вначале на Самосвалова, а потом на стойку бара, широко развел руки в стороны и, хлопая ладонями по щиколоткам, потом попытался присесть и подпрыгнуть несколько раз. Эта краткая мимическая сцена очень красочно обрисовала вчерашнее пребывание Самосвалова в баре «69». Ростислав на мгновение представил пузатого, сто двадцать пяти килограммового Гришу, пляшущего гопак на стойке бара.

– Гриша. А вы вчера ничего не курили? – как можно вежливей задал вопрос Косовский.

– Та не. Я не по тем делам.

Разговор прервали появившиеся на сцене музыканты. Фронтмен, худосочного вида парнишка, внешне похожий на сына цыганского барона, поднял руку и радостно произнес в микрофон:

– Группа «Ремонт воды» и я, Владимир Костыльберг, приветствуют всех! – тут же, увидав сидящего Самосвалова, добавил:

– Приятно, шо число наших фанов растет день ото дня!

Ростислав продолжал свое расследование:

– А что ты вчера праздновал?

– Т-товарищу одному помог решить вопрос в земельном отделе, он меня вчера и отблагодарил.

– Большой суммой?

– Та було трошки…[66]

– Хоть что-то осталось?

– Не, я же после концерта, когда все разошлись, попросил ребят еще поиграть. Чего-то романтичного захотелось. Попросил администратора кабак не закрывать…

– Дорого обошлась просьба не закрывать кабак? – перебил вопросом Ростислав.

– Трошки дав, – грустно качнул головой Самосвалов, – а этих попросил чего-нибудь цыганское слабать, а они кажуть, шо не их формат, и так далее…

– А ты?

– Я не помню, сколько сразу им положил, но помню, добавил сверху пять сотен баксов…

– Запели по-цыгански?

– С «Очей черных» начали, – подтвердил Гриша.

– Уверен, они и мексиканские народные сыграли бы…

Перебили Ростислава звуки, доносящиеся со стороны сцены, означающие начало концерта. С наступлением полной темноты кучка наиболее активных фанатов сгрудилась возле стойки бара. Композиция, открывающая концерт, по первым аккордам ничем не отличалась от какофонии сигналов, доносящихся из космоса, слушаемые астрономами при помощи радиоантенн. Музыканты играли самозабвенно, но как-то разрозненно, при этом пытаясь поочередно увеличивать силу звучания своих инструментов. Попытки виртуозно музицировать, как оказалось, были еще не самым страшным. Гораздо более ужасным испытанием стало прослушивание хорового пения коллектива: Ростиславу это напомнило услышанный когда-то утренний галдеж, устраиваемый проголодавшимися зверушками в передвижном зоопарке. Здесь и блеяние, и ржание, и щебетание, перебиваемое диким лаем. Больше всех, хотя и не очень громко, усердствовал поприветствовавший Гришу вокалист. Лениво-веселая манера исполнения этого парня звучала как песнь бредущего по прерии уставшего койота в преддверии брачных игрищ. Из всех приличных слов Ростислав услыхал только одну строку: «…мне лизали шесть женщин из семи не пришедших…», остальные слова, выражения и обороты, прозвучавшие в песне, очевидно, были подслушаны автором во время ссоры бомжей за право обладания мусорным баком. Нецензурную брань, звучавшую со сцены, Ростислав расценил как открытый протест молодых исполнителей против системы образования в школе и методов воспитания в ПТУ. Жанр, в котором работал коллектив, являлся смесью психоделического диско, параноидального рока и дворового фольклора. Справедливости ради нужно отметить, что среди присутствующих ансамбль пользовался огромной популярностью.

Оценку происходящему Ростислав высказал кратко:

– Потрясающие ребята! Сказать, шо я от них пребываю в шоке – ничего не сказать.

Приступ массовой истерии, царивший в заведении, спровоцировал новый вопрос Ростислава:

– Гриша! Вот ты мне скажи, откуда в тебе, провинциальном парне, выросшем на понятной, качественной, порой героической, советской песне, появилась тяга к этому андеграунду?

– Ростик, давай выпьем, может, я после ста грамм чего лучшего вспомню о вчерашнем дне.

– Я думаю, ты согласен, Гриня, что эти ребята нам не подходят? – Ростислав задал вопрос тоном, не требующим ответа, – я тебе завтра покажу человека, который все устроит. Мне тут хорошие люди посоветовали. Говорят, талантище!

Сто грамм не освежили память в еще не отрезвевшей Гришиной голове, впрочем, заказанные еще четыреста тоже. Партнеры благополучно досидели до окончания вечеринки, продолжая бодриться водочкой, после чего распрощались у входа в паб.

– Ты только машину не бери, тебе тут и-идти два шага, а я себе таки в-возьму, – по-дружески посоветовал Самосвалов оказавшийся, вопреки ожиданиям, менее пьяным.

Однако, проходя мимо автомобиля, изрядно подвыпивший Ростислав решил перегнать авто к своему дому, что оказалось огромной ошибкой. Не успев отъехать и ста метров, Ростислава догнала машина автоинспекции с включенными проблесковыми маячками. Разговор с представителями дорожного контроля оказался кратким. Горе водителя отвезли на медосмотр и по прибытию обратно составили протокол. Ростислав пребывал в отчаянии, глупая самоуверенность может лишить его водительского удостоверения, что повлечет за собой огромное количество ненужных проблем. Подписывая протокол, подозреваемый в «управлении в нетрезвом виде» водитель ниже графы «показания нарушителя» не признал факта управления транспортным средством и охарактеризовал ситуацию досадным недоразумением.

– Ранком вашу справу роздивиться суддя міського суду. Вам потрібно бути в суді о дев'ятій годині[67], – сухо завершил разговор инспектор дорожного движения.

За оставшиеся несколько часов Ростиславу удалось отрезветь; побриться; одеть свежую, накрахмаленную рубашку и добраться практически к указанному времени в суд.

Подобного рода дела каждый день рассматривал очередной дежурный судья, как правило, не особо вдаваясь в подробности. Перед залом заседания собралась малочисленная толпа из числа вчерашних нарушителей разной степени тяжести. Не успел Ростислав рассмотреть присутствующих, инстинктивно выискивая знакомых, способных помочь, и выяснить фамилию судьи, как прозвучал голос секретаря:

– Следующий Косовский. Приготовиться Мотовилец.

«Подсудимый» робко прошел в небольшой зал и занял место ответчика. Кроме него, секретаря и судьи в зале находился начальник городского ГАИ капитан Прислуцкий, выполнявший роль обвинителя.

Не поднимая глаз и не обращая никакого внимания на Ростислава, служитель Фемиды закончил какие-то записи, открыл серую картонную папку, вытащенную из высокой стопки, и достал оттуда три листочка. Быстро пробежав глазами по бумагам, он огласил о начале процедуры судебного процесса, выражаясь сухим языком протокола. Из его слов выяснилось, что дело рассматривает судья по фамилии Хомяк, и, поскольку возражений по поводу отвода его кандидатуры нет, присутствующие перешли к рассмотрению сути вопроса. В процессе зачтения протокола задержания Ростислав, к своему превеликому удивлению, узнал о наличии свидетеля, якобы случайно вышедшего покурить на улицу в момент задержания, в четыре утра, и подписавшего протокол в пять десять. Подозреваемый в правонарушении не смог сдержать эмоции:

– Це якась нісенітниця! Звідки з'явився цей свідок? Вийшов покурити о четвертій ранку і курив годину, аби підписати протокол! Це лжесвідок! Підстава міліціянтів! Треба ретельно розібратись![68]

– Попрошу вас не указувати суду, що треба робити, – сухо ответил председательствующий, однако странный факт с ночным курильщиком у него тоже вызвал подозрение, вызвав желание задать вопрос к капитану милиции, – ви це як поясните?[69]

Капитан Преслуцкий, строго глянув на Косовского, резко ответил:

– Нічого дивного тут нема! Його затримали п'яним, ось він і викручується. Що до свідка? Пропоную визвати саме того інспектора, який здійснив затримання. Думаю, він нам все пояснить![70]

– Згоден, – согласился Хомяк. – Оголошується перерва на годину для виклику головного свідка по справі.[71]

Этот час Косовский провел в тягостных раздумьях: «Судья настроен явно не в мою сторону. Здесь бурым переть нельзя! Нужно срочно что-то придумать! Здесь нужна хитрая тактика. На жалость пробить его, что ли? Нет. Этих жалостью не возьмешь. Нужно искать другой подход. Может, юмором его взять?»