Беспутный и желанный (Клятва верности) - Ширл Хенке

Теплое молоко она согрела себе на кухне без помощи кухарки, а порошок достала из-под ковра на лестнице. Приняв самодельное снадобье, она ждала, что телесная боль отпустит ее, но ей не помогло обычное средство. Слишком сильно она желала мужчину.

«Я животное, безмозглое Божье создание, и ничего более», – трезво оценила она себя.

На обратном пути из кухни, осторожно двигаясь по темному коридору уснувшего дома, Ребекка услышала голоса в кабинете Амоса. Три часа ночи – это не время для светских бесед. Ей не хотелось знать, о чем совещается муж в этот зловещий час. Он был замешан во множестве темных дел с членами кабинета и конгресса. Правление победителя в Гражданской войне президента Гранта позволило вырасти раковой опухоли коррупции на теле лишенной всех законов Америки.

Ребекка уже миновала прикрытую дверь кабинета, как вдруг чей-то незнакомый голос заставил ее замереть на месте.

– Вы надеетесь, что Мадиган оставит нас в покое? Он уже вынюхивает, где что плохо лежит, и собирает сведения о горнорудном лобби.

– Ирландский выскочка! Он ничто. Заверяю вас, он продержится в конгрессе только один срок. Он так же глуп, как и его избиратели. Губернатор Бредли его вытащил, и с ним, как с камнем на шее, он и утонет на следующих выборах. – Это говорил Амос, но обычной железной уверенности не было в его голосе.

– Неважно, кто он, но мне не нужен шум… – Ребекка узнала голос одного из анонимных гостей, секретно посещающих их дом.

Она догадывалась, что это он принадлежит к славной когорте калифорнийских банкиров, выставляющих Амоса Уэллса на ристалище, как бойцового петуха. Чем призовой боксер Мадиган отличался от респектабельного Уэллса? Только суммой ставок.

– Ты уже пустил слух о новой жиле на прииске «Греческий»? – допытывался уже новый участник разговора.

– Слух дойдет аж до Китая, – ответил Амос со смешком.

– Пусть так! А когда нам начать сбрасывать акции?

– Подождем пару недель. Продержим рабочих внизу, спустим им туда вдоволь виски и шлюх. Все решат, что там кипит работа. Акции поднимутся…

В разговор вступил новый собеседник. У него был спокойный властный голос.

– Будем надеяться… Мои друзья в Сакраменто скупят все, что попадет на рынок… Но когда они все потеряют, я потеряю друзей… Твои проекты, Амос, стоят того?

– Подсчитайте прибыль, сэр. – Никогда раньше Ребекка не слышала, чтобы Амос так пресмыкался перед кем-либо. Вероятно, это был его истинный хозяин.

– Позаботься о том, чтобы этот новый конгрессмен и его настырный братец не путались под ногами. Патрик Мадиган напустил свору платных агентов и копает глубоко. Они ищут свидетелей взрыва, из-за которого сгинул на шахте их старший брат. Теперь Патрик объединился с Рори. Как ты мог проглядеть его избрание в конгресс?

Амос нашел в себе смелость дать отпор.

– Чьи-то деньги оказались сильнее ваших. Вы проглядели избрание демократа в губернаторы, а губернатор вытащил за собой эту ирландскую обезьяну. Но у нас, на Западе, правит очень удобная демократия… Мы знаем, как справиться с теми, кто мутит воду. Так что спите спокойно, мистер…

Ребекка могла сама докончить за Амоса незавершенное обращение.

Мистер Стефен Хаммер – министр внутренних дел. Значит, он тоже обогащается за счет «золотой лихорадки» и преступных махинаций Амоса? И братья Мадиган представляют для них угрозу.

Заслышав шум отодвигаемых стульев, означающий, что ночная встреча закончилась, Ребекка поспешила к себе наверх. Захлопнув дверь спальни, она упала в кресло. Ей надо было хорошенько обдумать то, что она услышала. Амос – преступник. Он виновен в смерти старшего из братьев Мадиган. Ребекка давно подозревала, что богатство Амоса зиждется на крови и на преступлении, что на его совести много загубленных жизней. Может быть, Рори знал об этом раньше и, желая отомстить Амосу, сплел свою сеть. Внезапно ей пришло в голову, что Рори соблазнил ее только потому, что Амос ухаживал за ней. Конечно, это была подлость, но и такое возможно. Его поведение сегодня вечером вполне соответствовало этому предположению. Рори был так издевательски холоден, так жесток. Он перестал играть роль влюбленного и открыл ей свое истинное лицо. Вряд ли только богатство и успешная политическая карьера сделали его таким.

– Пусть они перегрызут друг другу глотки, – прошептала она с грустью. Но в глубине души Ребекка чувствовала, что это зловещее пожелание прозвучало фальшиво. Кем бы ни стал Рори, но он не преступник. Он всегда сражался с открытым забралом. Он не будет подсылать к противнику наемных убийц. А Амос?!

«У нас, на Западе, очень удобная демократия. Мы знаем, как справиться с теми, кто мутит воду»… Ребекка уже не ощущала сонливости, вызванной наркотиком, разведенным в горячем молоке. Она спешно принялась за сочинение письма.

Рори смял в кулаке нацарапанное торопливым почерком послание. Почему она предупреждает его о замыслах Уэллса? «Амос знает, что ты копаешь под него. Будь начеку!» – пишет она.

– Черт побери! Разве это не признание в любви?! Иначе она бы не заботилась о моей персоне и не действовала в ущерб интересам мужа.

Послание Ребекки не смягчило Рори, а лишь добавило горечи в его и без того смутное настроение. Он сделал порядочный глоток бренди и уставился в черный зев не зажженного по случаю жаркой погоды камина.

«Уэллс, вероятно, довел ее до этого… Интересно, какими проклятиями он осыпал ее, когда ему нашептали про наше долгое отсутствие во время танцев? В отместку за наказание она решила отомстить супругу, раскрыв его планы. Здесь не замешана любовь, а лишь присутствует голый расчет. Что ж, семя раздора посеяно в семье Уэллс! Первый шаг на пути к отмщению оказался удачным».

Рори пытался убедить в этом сам себя. Он не хотел вспоминать, как вела себя Ребекка, оказавшись в его объятиях после стольких лет разлуки. К ней он не испытывал жалости. Он поклялся, что она будет унижена, что сама явится к нему просить милости. Но если он так же будет терять над собой контроль, как при этом свидании, то никогда не добьется поставленной цели.

«Будь ты проклята, Ребекка Синклер!» – Он свернул записку в бумажный шарик, зашвырнул его в глубину пустого камина и осушил до дна бокал бренди.

13

Уэлсвилл, май 1878 года

Выразив свои соболезнования, друзья и соседи удалились, и в доме Эфраима остались только члены семьи. Амос, сославшись на неотложные дела в столице, тоже скоро откланялся, поручив Генри Снейду утром проводить Ребекку на ранчо. Леа и ее два маленьких сына останутся с Эфраимом на несколько дней. Ребекка с завистью наблюдала, как старшая сестра хлопочет возле своих детишек.