Англия и англичане. О чем молчат путеводители - Кейт Фокс

Плакальщики и ворчуны упускают из виду главное: насилие в футболе — не новое явление. Знаете избитую шутку: «Я пошел посмотреть на драку, а там вдруг стали играть в футбол»? Именно так и зарождался футбол. Эта игра ассоциировалась с насилием с самого ее возникновения в Англии в XIII в. Средневековые футбольные матчи были, по сути, жестокими сражениями, которые вели между собой молодые мужчины из враждующих селений и городов. В них участвовали сотни «игроков»; их практиковали как возможность урегулировать старую вражду, личные ссоры и земельные споры. Некоторые формы «народного футбола» существовали и в других странах (Knappen — в Германии, calcio in costume — во Флоренции), но корни современного футбола нужно искать в жестоких средневековых английских ритуалах.

Более сдержанная, дисциплинированная форма этой игры, которую мы знаем сегодня, появилась как развлечение в викторианскую эпоху, но традиции насилия и соперничества сохранялись — главным образом среди болельщиков, на трибунах и городских улицах. В истории Англии есть два довольно коротких периода — между Первой и Второй мировыми войнами и примерно десятилетие сразу же после Второй мировой войны, — когда страна была относительно свободна от связанного с футболом насилия. С исторической точки зрения эти периоды — скорее исключение, чем правило. Поэтому, как ни жаль, я не могу согласиться с тем, что современное футбольное хулиганство есть доказательство падения нравов в спорте.

Как бы то ни было, я здесь рассматриваю не викторианский набор джентльменских принципов, а основополагающее понятие честной игры, которое не обязательно несовместимо с желанием победить, неприглядной одеждой, финансовой выгодой, коммерческим спонсорством — и, если уж на то пошло, жестокостью. Мой коллега Питер Марш (и не он один) доказал, что человеческая жестокость — в том числе хулиганство английских футбольных фанатов — это не случайная всеобщая драка, а регулируемое правилами действо, в котором понятие справедливости зачастую играет не последнюю роль. Насилие среди футбольных фанатов — не столь широко распространенное явление, и зачастую вовсе не насилие, как это принято считать. Оно выражается в скандировании агрессивных речевок и в оскорблениях, в запугиваниях и угрозах, иногда случаются потасовки между небольшими группами фанатов. Цель хулиганов — напугать болельщиков команды соперника, заставить их пуститься наутек и посмеяться над их трусостью, а не избить до полусмерти. Вот типичная песенка футбольных фанатов (слова скандируются на мелодию песни «Seasons in the Sun»), в которой кратко изложена цель футбольных хулиганов:

We had joy, wehadjun, we had Swindon on the run,But the joy didn't last, cos the bastards ran too fast!(«Вот была потеха, «суиндоны» бежали,Только вот беда, мы их не догнали!»)

Я не защищаю футбольных хулиганов и не пытаюсь их обелить. Они крикливы, несносны, невоспитанны, многие придерживаются расистских взглядов. Хочу подчеркнуть только одно: у них есть свой кодекс поведения, и понятие «честная игра» является неотьемлемой частью этикета, в соответствии с которым они вступают в агрессивные и ожесточенные стычки.

В 1990 г. член парламента от партии тори Норман Теббит спровоцировал громкий скандал в стране и вызвал негодование общественности, заявив, что азиатские иммигранты не прошли так называемый крикетный тест: в матче по крикету между Англией и Индией или Пакистаном они болели за соперника Англии. Упреки Теббита были адресованы непосредственно иммигрантам из Азии и стран Карибского бассейна во втором поколении, которых он обвинил в «неблагонадежности»: те обязаны были демонстрировать свою преданность Великобритании, болея за английскую команду. «Люди, переселяющиеся в другую страну, должны быть готовы к тому, что им придется целиком и полностью посвятить себя этой стране», — заявил Теббит.

Этот так называемый крикетный критерий, который в народе больше известен как «критерий Теббита», — воплощение невежества, высокомерия и расизма. По мнению Теббита, азиатские иммигранты в Англии должны последовать вдохновляющему примеру, который подали мы, прибыв незваными гостями в их страны? И за кого он предлагает болеть английским переселенцам в Австралии, когда Англия играет с Австралией на их приемной родине? А что же шотландцы и валлийцы, живущие в Англии? Кого они должны поддерживать? Неужели он не знал, что шотландцы всегда из принципа, болеют за всякую страну, которая играет против Англии? Равно как и многие представители английской интеллигенции из числа циничных «болтливых классов», и которые всякое проявление патриотизма, особенно в том, что касается спорта, расценивают как наивность. Я уже не говорю про всех остальных англичан, которых смущает патриотический пыл, так что они чувствуют себя ужасно неловко, если их обязывают восхвалять Англию. Значит, нам всем тоже следует отказать в гражданстве?

Но даже если не принимать в расчет все вышесказанное, все равно «критерий Теббита» неэффективен в качестве критерия «английскости». Истинные в культурном отношении «англичане» — независимо от расовой принадлежности и страны происхождения — обязательно будут болеть за более слабого, это у них в крови. Разумеется, не я первая заметила эту черту: склонность англичан поддерживать слабых — один из тех национальных стереотипов, которые я вознамерилась всесторонне проанализировать в ходе своего исследования. Я видела множество примеров, но один мне особенно запомнился и помог по-настоящему понять всю глубину правила поддержки слабой стороны. Это был мужской финал теннисного турнира Большого шлема — Уимблдона-2002.

Очевидно, любители тенниса сочли, что для финала Уимблдона это весьма скучный матч, но я пришла на корт наблюдать не за игрой, а за зрителями, и то было поразительное зрелище. Играли Лейтон Хьюит, знаменитый теннисист из Австралии, который был «посеян» на турнире под высоким номером, и практически неизвестный в то время аргентинец Давид Налбандян, впервые выступавший на Уимблдоне. Как и ожидалось, австралийский чемпион одержал легкую победу, обыграв Налбандяна в трех сетах со счетом 6:1, 6:3, 6:2. В начале матча все английские зрители поддерживали Налбандяна. Они хлопали, свистели и кричали «Давай, Давид!» каждый раз, когда тот выигрывал очко или просто демонстрировал хороший удар (или как это еще называется в теннисе). В адрес Хьюита же раздавались редкие хлопки — из вежливости. Когда я стала спрашивать сидящих вокруг меня английских зрителей, почему они поддерживают аргентинца — учитывая, что Англия и Аргентина не испытывают большой любви друг к другу, и вообще мы еще не так давно воевали, — мне объяснили, что национальность не имеет значения, что Налбандян — слабая сторона, вряд ли победит, а значит, заслуживает нашей поддержки. Судя по всему, мой вопрос удивил зрителей, и несколько человек мне даже процитировали правило: «Всегда нужно болеть за слабого», «Вы обязаны поддерживать слабую сторону». Их тон говорил, что я, вообще-то, должна бы это знать, что это — основной закон природы.

Прекрасно, подумала я, замечательно, вот вам и еще одно «правило английской самобытности». Довольная собой, я продолжала наблюдение и уже начала скучать, подумывая о том, чтобы спуститься с трибуны и поискать где-нибудь мороженое, как вдруг произошло нечто странное. Хьюит особенно удачно выполнил какой-то прием (какой именно, не знаю, — я не разбираюсь в теннисе), и зрители вокруг меня принялись улюлюкать и хлопать ему, выражая свое восхищение. «Так-так, — изумилась я. — Минутку. Вы же болеете за Налбандяна, за слабого? Почему же вы хлопаете Хьюиту?» Объяснения, которые дали мне зрители, были довольно путаными, но их суть заключалась в следующем: Хьюит играем превосходно, и публика болеет за Налбандяна, потому что тот слабее, а это значит, что бедняга Хьюит, несмотря на свою блестящую игру, фактически не получает поддержки стадиона, что, в общем-то, несправедливо; зрителям стало жалко Хьюита, ведь против него весь стадион, и, чтобы восстановить равновесие, они стали его подбадривать. Иными словами, Хьюит-фаворит (Я правильно подобрала слово? Впрочем, неважно — вы знаете, что я имею в виду.) в одночасье превратился в жертву несправедливости, и, следовательно, он заслуживал поддержки.

Некоторое время, конечно. Выведенная из состояния самодовольства, я теперь была настороже, пристально наблюдая за поведением зрителей, поэтому, когда крики в поддержку Хьюита прекратились и стадион вновь начал болеть за Налбандяна, я незамедлительно принялась приставать с расспросами: «А теперь что произошло? Почему вы больше не болеете за Хьюита? Он стал хуже играть?» Как оказалось, вовсе нет: он играл даже еще лучше. И в этом-то было все дело. Хьюит уверенно шел к легкой победе. Налбандян сопротивлялся из последних сил; соперник разбивал его в пух и прах, не оставляя ему ни малейшего шанса, — поэтому, разумеется, справедливость требовала, чтобы публика всецело поддерживала его и лишь из вежливости вяло хлопала играющему на победу фавориту Хьюиту.