Драконья незабудка - Броня Сопилка

способен ещё решить её радикально. Щепетилен. «Держись от меня подальше». Может, не хочешь изменять своей принцессе? А то, что вытворяешь в трансе – не считается?

Крылатые! А был ли транс вообще? Или это моё поражённое меткой воображение настойчиво чудит? Перестал же он писать мне письма. Может потому, что попал к дурманхану. А может и просто так. Что я ему?

Держись от меня подальше.

Я поднялась из постели, чувствуя себя живым трупом, с вывернутым наизнанку мозгом. Как привидение выплыла из палаты и куда-то направилась.

«Если не хочешь столкнуться со мной, просто не иди туда, куда тебя почему-то тянет».

– Я не хочу, не хочу встретить тебя…

Впрочем, ты и сам знаешь, как меня обойти.

 

– Ты зачем встал? Вернись в постель сейчас же!

Звонкий и чистый, до боли знакомый голос встряхнул мой мозг. За ближайшей дверью раздались шаги.

– Я в порядке, отстань.

Сердце подпрыгнуло к горлу. Он здесь!

Глава 27. Дыши

Сбежать, исчезнуть?

Шаги затихли, голос стал глуше – Корвин обернулся к той, что звала его в постель.

– Встреча с алчным духом не проходит бесследно, ты нуждаешься во мне, – убеждала она его.

– Не в тебе, Уль, не в тебе, – возразил он, а моё дурное воображение дорисовало серию картинок, где он… во мне.*

*здесь Ваш автор долго ржал над тем, что получилось. Так вот, троеточие тут подразумевает слово «нуждается», а не то что вы подумали ;D

– Сандр-рин прислал меня к тебе, как и тогда, но, – тут интонации Ули, той самой Ульмы – спасительницы из подземелья, стали совсем уж придыхательными, – тогда ты был более отзывчив. Я излечила тебя от кошмаров, а ты стал мужчиной. Неужели ты больше не хочешшь повтор-ри-ить?

У меня задёргалась верхняя губа, я медленно втянула в себя воздух, чувствуя, как он холодит зубы. Теперь у меня была иная проблема: не как быстро исчезнуть, чтобы не встретиться с Корвином, а как удержать себя в руках и не снести эту хлипкую дверь. Желательно так, чтоб ею укрыло наглую стерву с ядовито-чарующим голосом.

– Ты ведь любил меня, я знаю. Я видела, как ты страдал ещё ребёнком.

– Тебе показалось, родная. Ты всегда считала себя неотразимым центром вселенной.

– Ох, да ладно тебе, малыш…

Из горла Корвина донеслось глухое рычание.

– Ты всегда так забавно бесился, когда я тебя так называла. Ведь будь ты тогда старше, я досталась бы в жёны тебе. Я, а не моя бесполезная сестрица.

Кррылатые, да сколько их, этих дурацких прринцесс тут?!

– Какое счастье, что я в те времена оказался слишком юн. Иначе мне в жёны досталась бы змея, – мёдом в мои уши влился язвительный ответ Корвина. Немного горчило в нем чувство недоговорённости. Да и связи с ней он не отрицал…

Я прищурилась, прикусив губу, пытаясь понять, что меня злит больше всего, и… упустила момент. Ручка двери провернулась, я дёрнулась. От испуга показалось, что я рассыпалась по полу коридора, но через миг я оказалась перед шагнувшим из двери и словно на каменную стену напоровшимся, замершим надо мной Корвином. Грудь его глубоко вздымалась.

Задрав подбородок и отразившись в янтаре его глаз, я ощутила, как от солнечного сплетения в живот и ниже, в ноги, ушла ледяная волна. Поймала ртом воздух, янтарь напротив плавно превратился в чёрное золото…

А потом…

 

 

Уйти...

Я должна была уйти, прежде чем увижу.

Прежде чем...

Вдохну...

Но я не ушла. И он надо мной. А за спиной чудовищно красивый и нежный цветок, отвергнутый им. И где-то есть ещё один, из-за которого он… готов меня… отпустить.

Какая-то сумасшедшая сила затопила сначала мою грудь, затем поднялась выше, шумом прибоя в ушах разлилась в голове, на миг я словно стала вся целиком ежом, чувствуя, как поднимаются дыбом волоски и волосы, заостряется грудь, как сводит ноги, напрягается живот.

– Ненавиж-жу! – прошептала на выдохе, мечтая забыть, не быть больше той, что стоит на пути. Или я мечтала о другом?

– Р-разоррву, – прорычала практически в его губы, – сотру в поррошок…

Любую, кто встанет на моём пути.

Глаза напротив менялись, чёрное золото то таяло, утопая в отблесках янтаря, то снова заливало его, и от этого дышать становилось сложнее.

И я совсем забыла, что мне вовсе нельзя дышать им...

Да и поздно.

Я ведь давно дышу им...

С первой встречи там, на балу, где он пренебрёг мной, с той второй, когда он обещал согреть мной свою постель…

С третьей, когда я даже не видела его, плотно закрыв глаза после первого транса, но кровь бежала по венам, заглушая здравый смысл, и лишь инстинкт самосохранения жертвы заставлял меня затаиться, не выдавать себя, не дышать... слишком глубоко.

Но я давно дышала им.

Во всех снах-трансах, которые я иногда пыталась выдать за фантазию, игру воспалённого меткой разума. Заставляла себя забыть…

Во всех моментах, когда я случайно касалась губами запястья, когда шаловливый ветер приносил его запах – я – дышала! заррх меня раздери! Я. Дышала!

Мне пришлось в этом признаться себе в этот миг, спустя который горячее тело дракона прижало меня к холодной стене, а трепетной лишней дракошки и след простыл – я окинула ревнивым взглядом коридор – и заурчала от удовольствия! Соперница бежала, поджав хвост, и так будет с каждой.

А Он – мой, исключительно, сладко до дрожи – мой!

Руки Корвина сжимали меня, как единственный смысл жизни, я же кусала его плечи и шею, я текла как весенняя кошка, терлась о него, вжимаясь, словно пыталась вплавиться, перелиться в него всей своей силой, всей кровью. Я обвивала руками и ногами его каменно напряжённое тело. Обманчиво неподвижное тело.

Я-то знала – он горит так же как я.

Я хотела оплести его собой – будь у меня змеиный хвост, обвилась бы, обняла в тридцать три кольца, выпила бы его, всю его страсть досуха! Вдохнула бы его целиком!

Холодная стена рисковала растрескаться от моего жара, я же горела, принимая пламя его тела, я слышала, как бьётся его сердце, я знала, что он, как и я, не слышит и не видит сейчас ничего вокруг. Он весь сосредоточен на мне, во мне. Его мир сейчас – я, а он – мой мир.

Он – мой!

Под моими ногтями