Богач, бедняк... Том 2 - Ирвин Шоу

– Все же мне было бы приятно, если бы ты наведывался к нему хотя бы изредка.

– Ладно, приду как-нибудь. Обсудим с ним различия между нашими поколениями. Или как в городке у нас все курят травку. Его газета очень подробно освещает эти темы.

– А ты куришь травку?

– Мать, дорогая, да вернись ты, наконец, в двадцатый век.

– Не нужно говорить со мной таким снисходительным тоном, – резко упрекнула она его.

– Какой прекрасный день, – сказал он, – я так долго тебя не видел. К чему нам ссориться? Вот это здание – общежитие, в котором я жил, когда учился на первом курсе.

– В этой игре принимала участие твоя девушка? (Он как-то в письме обмолвился, что неравнодушен к одной девушке из их группы.)

– Нет. На уик-энд сюда приезжали ее родители, и ей пришлось делать вид, будто меня не существует в природе. Ее отец меня не выносит, как, собственно, и я его. Я оказываю на нее дурное, аморальное, развращающее влияние – так утверждает он. Просто какой-то неандерталец.

– Ты можешь сказать хоть одно доброе слово в чей-либо адрес?

– Конечно могу. Например, об Альбере Камю. Но, к сожалению, он умер. Кстати, как там поживает другой мой любимец, Эванс Кинселла?

– Жив-здоров, в отличие от Камю.

– Какая замечательная новость, – воскликнул Билли. – Просто нечто сенсационное!

Если бы Колин не умер, он не вел бы себя так вызывающе, подумала Гретхен. Был бы наверняка другим. Рассеянный, деловой человек садится за руль и врезается в дерево, а последствия этого несчастного случая все расходятся и расходятся, как круги по воде, распространяясь и на другие поколения.

– Ты хоть когда-нибудь приезжаешь в Нью-Йорк?

– Очень редко.

– В следующий раз, когда соберешься, дай мне знать, – сказала она. – Я куплю билеты на какое-нибудь шоу. Привози с собой свою девушку, мне хотелось бы познакомиться с ней.

– В ней нет ничего особенного, – попытался разочаровать ее Билли.

– Все равно, предупреди меня.

– Обязательно.

– Ну а как твоя учеба? – спросила Гретхен.

Билли поморщился.

– Рудольф говорит, что у тебя далеко не все гладко. Он утверждает, что тебя могут отчислить из университета. Это вполне реально.

– Выходит, работа мэра не такая уж напряженная, – сказал Билли, – если он находит время проверять, сколько лекций я прогулял за семестр.

– Пойми, если тебя отчислят из университета, то заберут в армию. Тебе это нужно?

– Наплевать! В армии небось повеселее, чем на некоторых лекциях здесь, в университете.

– А обо мне ты никогда не думаешь? – Опять неверный тон. Абсолютно, классически неверный. Но уже ничего не исправишь. Птичка вылетела – не поймаешь. – Как ты думаешь, что будет со мной, если тебя пошлют воевать во Вьетнам?

– Мужчины воюют, женщины льют слезы, – ответил Билли. – Чем мы с тобой отличаемся от других?

– Ну а ты предпринимаешь что-нибудь, чтобы изменить ситуацию? Чтобы остановить войну, например? Очень многие студенты по всей стране трудятся не покладая рук, день и ночь…

– Придурки, – отрезал Билли. – Только зря тратят время. Война – это слишком заманчивый рэкет для сильных мира сего. Плевать им на то, что делают несколько бьющихся в судорогах молокососов. Если хочешь, я тоже могу нацепить вот такой же значок. Большие дела! Пентагон просто затрясется от страха, узнав, что Билли Эбботт выражает протест против атомной бомбы.

– Билли, – Гретхен остановилась, посмотрела ему прямо в глаза. – Ты вообще чем-нибудь интересуешься?

– Не особенно, – спокойно ответил он. – А что в этом плохого?

– Мне остается только надеяться, что это – только поза. Глупая мальчишеская поза, больше ничего.

– Нет, мать, это не поза, – возразил он. – И я давно уже не мальчик, к твоему сведению. Я взрослый мужчина и считаю, что все вокруг прогнило. На твоем месте я временно вообще забыл бы обо мне. Если тебе трудно платить за мое образование, то можешь не присылать деньги. Если я тебе не нравлюсь, если ты винишь себя за то, что я стал таким, ты, возможно, права, а может быть, и нет. Мне, конечно, жаль, что приходится разговаривать с тобой в таком тоне, но я не хочу быть лицемером. Мне кажется, ты будешь куда счастливее, если перестанешь вообще беспокоиться обо мне, вернешься к моему дорогому дяде Рудольфу и твоему дорогому Эвансу Кинселле, а я вернусь на бейсбольную площадку и продолжу игру. – И он, резко повернувшись, зашагал по тропинке к бейсбольной площадке.

Гретхен смотрела ему вслед, покуда он не превратился в маленькую серо-голубую фигурку вдали, потом и сама медленно, тяжело ступая, поплелась к припаркованному автомобилю Рудольфа.

Больше незачем было оставаться на весь уик-энд в Уитби. После тихого семейного обеда в компании Рудольфа и Джин она села на утренний поезд и возвратилась в Нью-Йорк.

В отеле ее ждала записка от Эванса. Он сообщал, что сегодня вечером не сможет с ней вместе поужинать.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1967 год

Джонни Хит сидел в самолете, летевшем в Даллас, и рылся в бумагах в своем пухлом портфеле. Рудольф, сидевший рядом, рылся в своем, таком же пухлом. Он должен был вскоре представить на городской совет бюджет на следующий год и, недовольно нахмурившись, листал предварительную смету Счетного департамента. Цены неуклонно росли. Полиции, пожарникам, преподавательскому составу государственных школ, мелким чиновникам – всем им полагалось повышение зарплаты. К тому же у него нешуточную тревогу вызывал рост числа людей, получающих пособия по социальному обеспечению, особенно среди негритянского населения города. В ближайших планах было строительство завода по очистке городских стоков. Все поголовно протестовали против роста налогов, искали всевозможные лазейки, а федеральная финансовая помощь и помощь штата оставались на прежнем уровне. Ну вот, даже на высоте тридцати тысяч футов приходится заниматься финансовыми вопросами, подумал он.

Джонни Хит в кресле рядом тоже занимался финансовыми вопросами, но ему было легче, так как приходилось ломать голову над своими собственными деньгами и капиталом. После смерти отца Брэд Найт перевел свой офис из Тулсы в Даллас, и сейчас они летели в Техас, чтобы поговорить о судьбе своих капиталовложений в его нефтяную компанию «Питер Найт и сын». Такова была главная цель их поездки. Брэд утратил прежнее чутье опытного бизнесмена, и им с Джонни приходилось вкладывать деньги в одну пустую скважину за другой. Да и те нефтяные колодцы, которые вступили в эксплуатацию, то и дело сталкивались с целым рядом катастрофических неприятностей – то в нефти появлялась соленая вода, то обрушивался глинистый сланец, то у геологоразведчиков на пути возникали непредвиденные твердые геологические формации, и для бурения требовались дополнительные затраты. Джонни Хит, проведя свое негласное расследование, пришел к выводу, что Брэд «химичит», дает в отчетах ложную информацию и ворует таким образом у них деньги, и большие деньги, причем занимается этим уже давно. Представленные Джонни Рудольфу цифры показались тому вполне убедительными, но он не торопился принимать против Брэда какие-либо меры, пока все не выяснит с ним при разговоре с глазу на глаз. Разве мог человек, которого он так давно знал, оказаться такой свиньей? Просто невероятно, даже несмотря на Вирджинию Калдервуд.

Самолет приземлился, но в аэропорту Брэда не было. Он не пришел их встретить. Вместо себя он прислал своего помощника – крупного, высокого мужчину в соломенной шляпе, в матерчатом пиджаке в полоску, с узким галстуком-шнурком. Он от лица мистера Найта принес им извинения (тот был занят на каких-то важных переговорах, по словам помощника), отвез их в своем «кадиллаке», оснащенном кондиционером, по шоссе, на котором то и дело от адской жары возникали странные миражи, до отеля в центре Далласа, где Брэд снял им номер с гостиной и двумя спальнями.

Отель был новый, и номера были декорированы так, чтобы, по мысли дизайнера, затмить все, что существовало в этой области в эпоху Второй империи1.

На длинном столе у стены выстроилась батарея из шести бутылок бурбона, шести – шотландского виски, шести бутылок джина и водки плюс бутылка вермута, ведерко, набитое кубиками льда, несколько дюжин бутылочек кока-колы, целая корзина лимонов, громадное блюдо с какими-то диковинными фруктами и масса стаканов и стаканчиков разных размеров и конфигурации.

– Пиво и шампанское – в холодильнике, – сказал помощник, – если это вам больше нравится. Вы у нас уважаемые гости мистера Найта.

– Мы завтра улетаем, – сказал Рудольф.

– Мистер Найт распорядился, чтобы я устроил вас с комфортом, джентльмены, – ответил помощник. – Не забывайте, вы находитесь в Техасе!

– Если бы у защитников Аламо1 оказалась под рукой вся эта выпивка, то они держались бы там до сих пор, – сострил Рудольф.